Гарри Гаррисон - Чувство долга. Чума из космоса

Капитан оторвал взгляд от пострадавших и тяжело вздохнул.

— У них ясный и недвусмысленный приказ, я его видел своими глазами. Кто вырвется из кольца и попытается преодолеть колючую проволоку, будет убит на месте.

Крики толпы смолкли, только топот наполнял воздух. Все новые люди прорывались сквозь брешь в баррикаде, тупо и ожесточенно устремлялись к своей цели. Другой конец моста находился на расстоянии мили отсюда, и им приходилось мчаться со всех ног. Сквозь топот ног донесся звук двигателя вертолета.

Сэм взглянул вверх и увидел приближавшиеся позиционные огни машины. Пилот, должно быть, увидел позади баррикад армейский вертолет, потому что он описал кривую и пошел на посадку. Когда машина попала в свет фонарей на мосту, Сэм увидел на ее корпусе эмблему войск штата Коннектикут.

Люди все еще перли через пролом, хотя толпа уже не была такой густой, как вначале. Капитан сердито прокладывал путь сквозь нее.

Сэм следовал за ним. Конечно, на другой стороне баррикады тоже были раненые, которых он должен был осмотреть.

Когда они проходили мимо вертолета, лопасти винта которого все еще медленно вращались, пилот высунулся из окна и окликнул их.

— Послушайте, я прилетел из Уотербери, и я ничего не знаю в вашем городе. Вы можете мне помощь?

— Я из Карачи и знаю здесь еще меньше, чем вы, — ответил капитан.

Пожав плечами, он отправился дальше.

— Куда вам нужно? — спросил Сэм.

Он оглянулся в поисках раненых.

— В госпиталь Бельвью. Может быть, вы знаете, где это?

— Да, это мой госпиталь. Что вам нужно?

Сэм инстинктивно чувствовал, что следующие слова пилота повергнут его в глубокий шок.

— Я должен кое-что доставить туда. Вы можете мне описать дорогу к вертолетной площадке? Там, позади меня, мертвая собака, которую запеленали, как мумию.

Сэму показалось, что его затылок сжала ледяная рука. Он откинул холстину, под которой лежала собака, и включил свой фонарик.

Собаку окутывали несколько слоев прозрачного полиэтилена, но и сквозь них можно было различить ужасные красные язвы, которые он не мог скрыть.

Эти язвы покрывали все тело собаки.

В лаборатории было темно, только от телеэкрана исходил слабый голубоватый свет, который придавал лицу Сэма призрачный вид, и черные тени под глазами казались еще чернее. Он, сжав руки, смотрел на изображение на экране. Бесчисленные вирусы Рэнда, крошечные изогнутые и переплетенные между собой палочки, танцевали перед телекамерой вирусологической лаборатории, непрерывно следившей за ними и передававшей изображение на все экраны огромного госпиталя.

Сэм зевнул и на секунду закрыл глаза.

Он должен был поспать, но знал, что заснуть не удастся, хотя он сильно устал. Снаружи, сквозь дождь, который лил почти всю ночь, засерело небо. Да, он должен поспать. Нита, пока он заменял ее, на секунду положила голову на руки и тотчас же заснула. Она дышала ровно и глубоко, совершенно уставшая от треволнений прошедшего дня.

Сигнал сообщил о смене изображений на экране, но неспециалист не заметил бы никакого изменения. Тонкие палочки все еще танцевали на выпуклом стекле экрана.

Динамик загудел.

Идентификация позитивная. Фурункулы собаки из Коннектикута содержат вирус болезни Рэнда, который теперь виден на экране. Пока проверка жизнеспособности вируса на других тканях не закончена, вирус получает обозначение «Рэнд-гамма».

— Это произошло очень быстро, — сказал Сэм.

Он уставился на свои сжатые кулаки.

— Мутация через семь различных инстанций должна занять намного больше времени, а с тех пор прошла всего неделя.

— Но это произошло, от этого никуда не денешься.

— Снаружи в городе существует много факторов, от которых никуда не денешься.

Несмотря на усталость, Сэм не покинул своего места. Широкими шагами он мерил помещение.

— Вся эта область охвачена эпидемией, она деградировала, люди помалу снова впадают в варварство. Я был свидетелем того, как это происходит. Никогда раньше не мог себе представить, что наша цивилизация — всего лишь тонкий слой краски. Нам потребовались столетия, чтобы развить его, а теперь оказалось достаточно пары дней, чтобы он снова исчез.

— Вы не ошибаетесь, Сэм? Ведь это страх охватил людей.

— Конечно, я знаю, что они боятся. Я сам не свободен от этого страха, тем более мне известно, как быстро распространяется болезнь Рэнда и что мы беспомощны против нее. Но я также знаю, о чем массы, кажется, забыли — что единственная надежда заключается в нашей способности думать. Там, снаружи, они действуют не задумываясь, они сами себя приговаривают к смерти и тянут за собой всех остальных. Они бунтуют и при этом гибнут. Они отвергают указания, которые мы им даем, и цепляются за своих птиц. Подождите, пока мы не начнем уничтожать их собак. «Только не Рэкса, моего любимого старого друга!» При этом Рэкс, на которого перейдет болезнь, уничтожит самого себя и дебильных хозяев. Но прежде чем они умрут, они посеют панику. Я уже видел это. В толпе люди превращаются в животных. Мы не можем длительное время препятствовать тому, чтобы некоторые из них не покинули зону карантина. Может быть, ускользнет только одна собака, но этого будет достаточно, чтобы болезнь распространилась дальше. А люди?

Голос Ниты звучал настолько тихо, насколько громко и возбужденно звучал голос Сэма.

— Вы не должны упрекать людей за то, что они не могут сдержать чувств, Сэм. Это только человеческий…

— Я такой же человек, как и все другие, — сказал Сэм.

Он остановился перед ней.

— Вы думаете, что у меня нет чувств? Я знаю, что происходит с людьми там, снаружи. Потому что во мне пробудились такие же атавистические чувства. Но для чего тогда нам дан разум, если мы не можем контролировать свои чувства?

— Вы говорите об обуздании чувств, а сами, как рассерженный лев, бегаете взад и вперед.

Он открыл рот, чтобы возразить, но промолчал и улыбнулся.

— Конечно, вы правы. Мое неистовство не приведет нас к цели. Может быть, то, что я дал выход своим чувствам, зависит от обстоятельств. В дальнейшем я, вероятно, вам буду говорить, как мило вы выглядите с вашими растрепанными волосами в голубом свете вируса Рэнда.

— Это так скверно? — спросила она смущенно.

Она отбросила волосы с лица.

— Нет, оставайтесь как есть, — сказал Сэм.

Он схватил ее руку. Почувствовав прикосновение, она подняла взгляд и прочла в глазах Сэма то, о чем он думал и что чувствовал. Он нагнулся и поцеловал ее в полные губы, раскрывшиеся ему навстречу.

— Мне кажется, я должна быть благодарна болезни Рэнда, — сказала Нита немного позже. — Женщины — это инстинкты, дорогой. Без нажима, под которым мы теперь живем, ты, вероятно, остался бы таким же тихим, работящим мужчиной, посвятившим свою жизнь важнейшей работе, на которую женщины не обращают никакого внимания.