Джек Вэнс - Хроники Кадуола. (Станция Араминта. Эксе и древняя Земля. Трой.)

Лайла пожала плечами: «Мне приказали измениться. Я боялась, что буду выглядеть нелепо, безвкусно, вульгарно».

«Твои опасения были напрасны».

«Ты знаешь, зачем я здесь?»

«Догадываюсь».

«Я смущаюсь».

Глоуэн не сдержал короткий смешок: «Смущение — роскошь, которую я теперь не могу себе позволить. Я забыл, что такое смущение».

Лайла встревожилась: «Не нужно об этом думать. Мы обязаны делать то, что от нас требуется. Поэтому я пришла».

Глоуэн взял ее за руки: «Надо полагать, Мьютис подглядывает».

«Нет. Стены сплошные, каменные. Здесь подглядеть невозможно».

«Рад слышать. Хотя бы этого развлечения я им не доставлю. Что ж, приступим, раз нет другого выхода».

Глоуэн подвел ее к койке. Лайла уперлась: «Мне кажется, я боюсь».

«Бояться нечего. Расслабься, вот и все».

Лайла последовала совету Глоуэна, и процесс закончился без непредвиденных событий. Глоуэн спросил: «А теперь какого ты мнения о Двойственности?»

Лайла прижалась к нему как можно теснее: «Не знаю, как объяснить. Мне, наверное, приходят в голову неправильные мысли».

«Какие?»

«Я не хочу делить тебя с другими».

«С другими? Сколько их, других?»

«Примерно дюжина. Если сегодня все получилось правильно, завтра к тебе придет Заа».

«Ты должна перед ней отчитаться?»

«Само собой. Она ждет меня в управлении».

«И ты снова ей скажешь, что я сексуальный маньяк?»

Лайла недоумевала: «Я ничего такого ей не говорила».

«Ты не возмущалась моими эротическими намеками и не дрожала, испуганная моими наглыми предложениями?»

«Конечно, нет! Даже если ты намекал на что-нибудь, я ничего не заметила».

«Почему же Заа уверяла меня, что я вел себя, как похотливый мерзавец?»

Лайла задумалась: «Наверное, она неправильно меня поняла. А может быть, она...» Лайла наклонила голову и шепнула Глоуэну на ухо: «...ревнует».

«Но сегодня ей пришлось справиться со своими чувствами».

«По необходимости. Я первая потому, что она хотела проверить, функционируешь ли ты надлежащим образом».

«И она собирается снова запереть меня в гробнице?»

«Не думаю — по крайней мере, пока ты хорошо выполняешь свои обязанности. А если ты не будешь их выполнять, Мьютис задушит тебя веревкой».

«В таком случае — не попробовать ли нам еще раз?»

«Если тебе так хочется».

Наконец Лайла покинула келью. Глоуэн подождал пять минут, после чего подошел к двери и попробовал ее толкнуть. Замок был закрыт.

Время настало. Одевшись в свой старый костюм, Глоуэн лег на койку.

Прошел час. Глоуэн подошел к двери и прижался к ней ухом. Ничего не услышав, он сразу, с лихорадочным сосредоточением приступил к делу.

Койка была собрана из деревянных компонентов, которые можно было легко внести или вынести по отдельности через узкую дверь. Матрас опирался на веревочную сетку. Глоуэн отделил сетку от рамы. Теперь в его распоряжении были крепкие боковые брусья.

Глоуэн придал койке примерно первоначальный вид — на тот случай, если кто-нибудь заглянет в келью. После этого он стал носить в туалетную каморку, одну за другой, шесть простыней, украденных из кладовой, и там разрывал их на полосы шириной сантиметров пятнадцать. Связав все полосы, он изготовил веревку длиной сорок метров — по его расчетам, этого должно было хватить.

Снова он прижался ухом к двери и прислушался. Ни звука.

Вооружившись брусом из койки и веревкой из той же койки, Глоуэн взобрался на стол и широко открыл обе половины разделенного столбиком окна. Он внимательно рассмотрел металлический столбик, преграждавший ему путь. Существовали несколько способов удаления этого препятствия. Простейший заключался в том, чтобы сломать шов в основании столбика.

Глоуэн привязал конец деревянного бруса к нижней части столбика, многократно обматывая его веревкой для того, чтобы брус служил рычагом, усиливающим момент вращения. Глоуэн осторожно повернул другой конец бруса, сделав два шага поперек кельи. Веревка, как он и ожидал, растянулась. Вернув брус в исходное положение, Глоуэн затянул крепления и снова повернул брус. Послышались скрежет и резкий треск — шов лопнул.

Глоуэн удовлетворенно вздохнул. Сгибая столбик к себе и от себя, он скоро отломил его полностью. Путь к побегу был свободен!

Не теряя ни секунды, Глоуэн крепко привязал узловатую веревку из простыней к деревянному брусу, который он использовал теперь как распорку, установленную поперек окна. Сбросив веревку в окно, он сразу вылез наружу и в темноте, быстро перебирая руками, соскользнул по веревке вниз.

Подошвы его прикоснулись к скалистому склону. «Прощай, семинария! — сказал Глоуэн, почти задыхаясь от радости. — Прощай, прощай, прощай!»

Повернувшись спиной к стене, Глоуэн осторожно, но поспешно спустился с крутого холма, опьяненный свободой. Вскоре он уже пересек площадь городка.

В закрытом автовокзале было темно. Рядом стоял автобус с открытой настежь передней дверью. Глоуэн заглянул внутрь: водитель спал на задней скамье. Глоуэн растолкал его: «Хотите заработать пятьдесят сольдо?»

«Еще бы! Это моя месячная зарплата!»

«Вот пятьдесят сольдо, — протянул деньги Глоуэн. — Отвезите меня в Фексельбург».

«Сейчас? Утром вы можете уехать, заплатив гораздо меньше за обычный билет».

«Мне нужно в город по срочному делу, — настаивал Глоуэн. — Кстати, обратный билет у меня уже есть».

«Вы турист, как видно?»

«Турист».

«Ходили, небось, наверх, в семинарию? Там туристов не особенно жалуют».

«Мне тоже так показалось», — ответил Глоуэн.

«Не вижу, почему бы не выполнить вашу просьбу. По срочному делу, говорите?»

«Да. Я забыл позвонить по телефону человеку, который ждет моего звонка».

«Ай-ай-ай. Ну, теперь, наверное, все обойдется. А я заработаю на вашей забывчивости».

«Увы! Такова жизнь».

Автобус ехал по ночной дороге под небом, усеянным незнакомыми Глоуэну созвездиями. Ветер налетал резкими порывами, вздыхая вокруг автобуса и сгибая чернеющие в звездном свете силуэты фруков.

Водитель по имени Бэнт, молодой здоровяк-фексель благодушного нрава, проявлял склонность к болтливости. Глоуэн, однако, отвечал на его замечания односложно, и через некоторое время Бэнт замолчал.

Через два часа Глоуэн спросил: «Насколько я понимаю, по расписанию автобус должен выезжать из-под Поганого Мыса рано утром. Как это получится, если мы уже уехали?»

«Я об этом уже думал, — отозвался Бэнт. — Не вижу никакой проблемы. В простейшем варианте утреннего автобуса просто не будет, а значит и проблемы не будет. Но можно устроить и так, чтобы никто не возмущался. Через час-полтора мы доедем до развилки у Фликена. Там я позвоню Эсмеру, моему сменщику, и пообещаю ему пять сольдо за то, чтобы он выехал на старом зеленом «Специаль-Делюксе» и обслужил утренних пассажиров. Эсмер будет только рад подработать, и пассажиры будут довольны. Лично я не вижу никаких причин проливать слезы по поводу одной пропущенной смены».