Джек Вэнс - Хроники Кадуола. (Станция Араминта. Эксе и древняя Земля. Трой.)

«Разумеется!»

«Ваша жизнь полна приключений!» — заметил Барч.

«Верно, — отозвался Глоуэн. — Очень неприятных приключений. Но я в недоумении».

«Почему?»

«В вашем автолете только четыре места. Нас пятеро, причем необходимо арестовать еще по меньшей мере пятерых или шестерых человек в семинарии».

«Что ж, Глоуэн, по правде говоря, не все так просто, как ты себе представляешь. Ордина уже довольно давно известила нас о том, что ты удрал из кельи. Как я упоминал, в округе Лютвайлер мы позволяем ордине Заа наводить свои порядки. Она предъявила тебе серьезные обвинения и желает, чтобы тебя вернули в семинарию».

«Вы шутите! — возмутился Глоуэн. — Я — офицер МСБР!»

«Я редко шучу. Такова одна из возможностей, о которых мы говорили. Суперинтендант Вуллин был раздражен тем, что его разбудили посреди ночи, и предложил второй вариант, так называемый «фексельбургский гамак». Учитывая все обстоятельства, я думаю, что мы выберем этот вариант».

«Ваши манеры почти оскорбительны, — холодно сказал Глоуэн. — Я ничего не знаю о ваших гамаках и знать не желаю».

Барч только рассмеялся: «Хочешь или не хочешь, я тебе все объясню. Мы применяем этот метод, когда в четырехместном автолете летят четверо полицейских, которым нужно перевезти преступника. Преступник летит в гамаке». Повернувшись к двум подчиненным, инспектор Барч приказал: «Ну-ка, покажите нам расторопное обращение с гамаком! Здесь холодно, и я хочу успеть домой к завтраку».

«Прекрасная мысль! — одобрил Глоуэн. — Я тоже не прочь позавтракать. В семинарии отвратительно кормят».

«Боюсь, что сегодня тебе будет не до завтрака».

Патрульные приблизились к Глоуэну; один из них нес моток веревки.

«Можете не беспокоиться, — сказал Глоуэн. — Я лучше подожду автобуса».

«Давай, Глоуэн! Ближе к автолету. Что, ты не хочешь идти? Ничего, мы поможем. Ферль, займись веревкой. Раз-два, взяли...»

Два патрульных схватили Глоуэна под локти и подтащили к автолету. Там Ферль накинул веревочную петлю ему на щиколотки, затянул ее, связал ему руки узлом внахлест, а другим узлом внахлест стянул шею. Два конца веревки пропустили через открытый грузовой люк автолета в кабину, где их можно было отпустить в удобный момент над степью.

«Вы забываете», — сказал Глоуэн.

«Э? Что еще?»

«Я — офицер МСБР».

«По этому поводу у меня нет к тебе никаких особых претензий, — рассеянно бросил Барч. — Господа, вы готовы? Тогда поехали!»

Из-за полицейского автолета вышел командор Плок, направивший пистолет на группу из четырех полицейских: «Что тут происходит?»

«О-хо-хо, — сказал Барч. — Патрик Плок».

Плок переводил взгляд с одного лица на другое: «Узнаю инспекторов Барча и Танаквиля».

«Это мы, — неожиданно глухим, подавленным голосом ответил Барч. — Похоже, что наивный юнец Глоуэн сыграл с нами шутку».

«Злую шутку», — добавил Танаквиль.

«Нечто в этом роде, — кивнул Плок. — Но, если вы не забыли, он вас предупреждал снова и снова, что вы совершаете незаконное нападение на офицера МСБР».

Барч жалобно произнес: «Я думал, он просто петушится!»

Двое рекрутов МСБР подошли сзади к фексельбургским полицейским, обыскали их и конфисковали оружие. Третий освободил Глоуэна от «фексельбургского гамака».

Глоуэн заявил: «Я разочарован действиями инспекторов Барча и Танаквиля. Они серьезно намеревались меня убить. Странно. В Фексельбурге они говорили со мной очень дружелюбно. Мне придется пересмотреть мои представления о человеческой природе».

«Приказ есть приказ, — сказал Барч. — Мы его только выполняли».

«Кто отдал приказ?» — спросил Плок.

«Позвольте мне хотя бы не доносить, командор. Я хотел бы сохранить хоть какое-то достоинство».

«Здесь, в округе Лютвайлер, ко мне следует обращаться как к главному исполнительному арбитру».

«Как вам угодно, главный арбитр».

«Боюсь, что вынужден настаивать на ответе, Барч. Вы можете умереть здесь и сейчас доносчиком, потерявшим всякое достоинство, или верным служакой, полным достоинства — в реке пурпурной слизи».

«Вот до чего дошло!»

«Вы в округе Лютвайлер. Вы хладнокровно пытались совершить преднамеренное убийство агента МСБР. Вы знаете правила».

«Да, я знаю правила».

«Вам не придется сегодня завтракать, но в утешение я могу сказать вам следующее. Многие из ваших руководителей сегодня не будут ужинать в ресторанах своих любимых курортов. Мы, подхалимы и крючкотворы, решили почистить фексельбургскую полицию. Еще раз: кто отдал приказ?»

«Вуллин, естественно! Вы это прекрасно знаете».

«Никто из вышестоящих чинов не замешан?»

«Я не осмелился бы звонить вышестоящим чинам посреди ночи».

«Вуллин мог осмелиться — и перед смертью он мне скажет».

«Зачем его спрашивать? Все они замешаны, как один».

«Через неделю ни одного из них не будет. Вы только первые ласточки — надеюсь, это соображение скрасит ваши последние помыслы».

Плок выстрелил четыре раза, и на дорогу легли четыре трупа.

Войдя в магазин, Плок вызвал побелевшего Килумса: «Насколько я понимаю, у вас есть какой-то автофургон?»

«Да, разумеется, очень хорошая машина — мы на ней возим товар из Фексельбурга».

«Вот десять сольдо. Погрузите эти четыре тела в автофургон, отвезите их в степь и выбросьте там, где они никому не будут докучать вонью. Как вы заметили, мы — офицеры МСБР. Приказываю никому ничего не говорить о том, что здесь произошло».

«Никому! Никогда! Ни слова!»

«Тогда поторопитесь, пока вся деревня не собралась поглазеть, что тут делается».

Плок вернулся на дорогу. Глоуэн, рассмотрев со всех сторон личное оружие фексельбургских полицейских, выбрал себе небольшой пистолет и опустил его в карман пиджака.

«Здесь мы закончили, — подвел итог командор Плок. — Нанесем визит философам?»

«Я готов», — отозвался Глоуэн.

«Полицейский автолет нам пригодится», — заметил Плок. Повернувшись к двум агентам первого уровня, он сказал: «Кильте и Нардьюк, следуйте за нами к Поганому Мысу в конфискованном автолете».

Звезда Зонка, поднимаясь на востоке, пролила бледный утренний свет на округ Лютвайлер. Два автолета скользили над степью вдоль дороги, по которой Глоуэн ехал в автобусе ночью в противоположном направлении.

Уставший Глоуэн сидел, расслабившись в полудреме, пока его не разбудил голос Плока: «Скоро Поганый Мыс».

Глоуэн выпрямился и попытался сосредоточиться. Впереди, высоко в воздухе, торчала черная скала Поганого Мыса. Глоуэн показал рукой: «Примерно на полпути до вершины — видите? — оконные стекла отражают солнце. Это и есть семинария».

Обогнув скалу, автолеты приземлились на центральной площади городка. Прибывшие высадились и, не теряя времени, стали подниматься по серпентину дороги, ведущей к семинарии. Только Мааз, младший из рекрутов, остался сторожить автолеты и поддерживать связь с управлением в Фексельбурге.