Джек Вэнс - Хроники Кадуола. (Станция Араминта. Эксе и древняя Земля. Трой.)

«Благородно и великодушно! Змееголов решил не рисковать — а у меня руки тряслись так, что я вряд ли в него попал бы. Никак не мог нажать на крючок... Я в высшей степени недоволен собой».

«Конечно, попал бы, — успокоительно заверила его Сесили, — и притом в самое чувствительное место. Зверюга это прекрасно понимала. Кроме того, я ее попросила уйти».

«Ты ее... что?»

Сесили беззаботно рассмеялась: «Я передала ей телепатическое сообщение: «Прочь! Беги!» Чувствуя, что моя воля сильнее, зверюга подчинилась».

«Мм-да, — пробормотал Глоуэн. — Может быть, вернемся и снова попробуем?»

«Глоуэн! Нехорошо меня дразнить! Я просто пыталась тебе помочь».

Глоуэн хмурился: «Не знаю, сто́ит ли рассказывать о змееголове на станции... Все начнут причитать, бегать кругами и называть это чрезвычайным происшествием — каковым оно, по сути дела, и является...»

«А мы ничего никому не скажем. Ты проголодался?»

«Я испугался. Другие ощущения решили подождать».

«Вот приятный холм, с чем-то вроде каменной лысины на вершине, — показала пальцем Сесили. — Можно устроить пикник».

В начале второй половины дня Глоуэн и Сесили вернулись на станцию Араминта. Глоуэн посадил автолет в парке за пансионом Ведеров, откуда Сесили понесла домой корзины с крыльями, сачки и все, что осталось от пикника. Тем временем Глоуэн долетел до аэропорта, и «Митрикс» опустился на взлетное поле у ангара.

Чилке вышел навстречу: «Как прошла охота на бабочек?»

«Превосходно! — отозвался Глоуэн. — Сесили набрала кучу разноцветных крылышек».

«Автолет вроде бы в порядке, — заметил Чилке, обходя «Митрикс». — А почему ты такой бледный?»

«Разве я бледный? Не знаю, почему бы я...»

«Ну, скажем так, вид у тебя испуганный».

«Скажем так, я немножко испугался, но не хотел бы об этом распространяться».

«Выкладывай! Здесь тебе бояться нечего!»

Глоуэн стал торопливо докладывать: «Случилось, в общем-то, вот что. Мы уже кончили собирать крылья и собрались вернуться к автолету, как из лесу выбежал большой черный змееголов. Он сразу нас заметил и стал подкрадываться, ближе и ближе. У меня был пистолет, но стрелять не пришлось, потому что как только я прицелился, змееголов побежал к морю и сожрал йута. Сесили говорит, что прогнала змееголова телепатическим приказом. Не знаю, может быть это на самом деле так! Потому что я настолько испугался, что мне даже телепатия в голову не приходила — руки тряслись, пистолет едва не выпал».

«Живое, с чувством изложенное повествование, — одобрил Чилке. — И что же дальше?»

«Дальше... Мы впопыхах улетели подобру-поздорову. Километрах в пятнадцати к северу мы успокоились и приземлились на вершине холма, чтобы перекусить. Я еще злился на себя и решил попрактиковаться в стрельбе, привыкнуть к пистолету. Прицелился в скалу и нажал на крючок. А пистолет только щелкнул. Я заглянул в патронник, а там ничего нет!»

Чилке широко раскрыл рот: «Вот это да! Значит, ты трясущимися руками целился в змееголова из незаряженного пистолета?»

«Причем ни я, ни змееголов не знали, что он незаряженный!»

Некоторое время Чилке фальшиво посвистывал сквозь зубы. В конце концов он произнес: «Если необходимо кого-то в чем-то обвинить, то начинать следует с тебя. Проверка боеприпасов в оружии — обязанность пилота, таковы правила».

Глоуэн повесил голову: «Я знаю».

«Во вторую очередь вина ложится на меня. Я тут стоял и смотрел, как ты проморгал патронник и обойму. Моим единственным оправданием служит то обстоятельство, что позавчера я лично заряжал этот самый пистолет. Надеюсь, мы оба извлечем из сегодняшней истории надлежащий урок. А теперь взглянем упрямым фактам в лицо. Почему пистолет не заряжен? Где этот мошенник Сиско? А, я ему покажу! Вздую мерзавца! Но его еще нужно найти. Слушать, как йипы врут — одно удовольствие. Особенно если они подозревают, что их поймали с поличным».

Чилке заглянул в ангар: «Сиско! Ты где? Спишь, что ли? А, не спишь. Просто решил прилечь. Утомился, бедняга. А отчего ты утомился? Ты ж сегодня не работал. Ничего ты сегодня не делал! Ну ладно, это другой вопрос. Давай выходи, надо поговорить».

Из темного ангара появился Сиско — молодой человек со смугло-золотистой кожей, кудрями примерно того же оттенка, атлетическим телосложением и классически правильными чертами лица. Если бы потребовалось обязательно найти в его внешности какой-нибудь изъян, можно было бы сказать, что его глаза расставлены несколько шире, чем это представлялось необходимым в идеальном варианте. Сиско постоял, переминаясь с ноги на ногу и переводя взгляд то на Глоуэна, то на Чилке, после чего, расплывшись в характерной для йипов ничего не значащей ухмылке, осторожно подошел поближе.

«Сиско! — вкрадчиво обратился к нему Чилке. — Тебе известна разница между обычной трепкой, крепкой взбучкой и безжалостным избиением, запоминающимся на всю жизнь?»

Продолжая улыбаться, Сиско покачал головой: «Ты задаешь загадки. Я ничего не знаю про такие нехорошие вещи. Про них не говорят с друзьями».

«Известна ли тебе разница между понятиями «твое» и «мое»?»

Физиономия Сиско затуманилась: «Для того, чтобы я ответил правильно, ты должен объяснить, что ты считаешь моим и что ты считаешь своим. Или ты опять намекаешь на что-то неприличное в присутствии мальчика?»

Чилке печально покачал головой: «Иногда, Сиско, неожиданности твоего мышления заставляют краснеть даже меня».

«Я этот разговор не начинал».

«Неважно. А теперь я хочу, чтобы ты отвел меня туда, где ты спрятал патроны от пистолета».

«Патроны? От пистолета?» — недоуменно моргая, повторил Сиско.

«Я хочу получить их сейчас — перед тем, как начну тебя бить».

«Ха-ха-ха!»

«Что смешного?»

«Да твои шутки, вроде этой последней, про патроны. Мне смешно!»

«Это не шутки. Глоуэн не смеется. Посмотри на него. Смейся только тогда, когда начнет смеяться он».

«Так точно. Мне стоять здесь и смотреть на мальчика — или вернуться в ангар и работать?»

«Прежде всего: патроны от пистолета из «Митрикса». Где они?»

«О! Патроны от этого пистолета! Почему же ты так и не сказал? Я уже начинал беспокоиться! Эти патроны никуда не годились. Я их отложил, чтобы вставить гораздо лучшие патроны, а потом мне приказали делать тысячу разных вещей. А когда я вернулся, их уже не было. Наверное, кто-то увидел, что они не годятся, и выбросил».

«Глоуэн, ты когда-нибудь слышал что-нибудь подобное? Дай-ка мне веревку, свяжем ему руки-ноги».

«Погодите, погодите! — встревожился Сиско. — Я знаю, что ты любишь шутить с друзьями, но иногда лучше говорить приятные слова, как полагается. Что про меня подумает мальчик? Я очень хороший человек».