Джек Вэнс - Хроники Кадуола. (Станция Араминта. Эксе и древняя Земля. Трой.)

Занятия по этому предмету, обязательному для всех, кто хотел получить свидетельство об окончании лицея, вел профессор Айвон Дэйс — один из наименее предсказуемых представителей знаменитого своей оригинальностью преподавательского состава. Внешний вид профессора вполне соответствовал его репутации: высокий лоб, редкие остатки волос, похожие на пучки свалявшейся пыли, скорбные темные глаза, нос пуговкой, низко посаженный рот и причудливый маленький подбородок с круглой шишечкой.

Поведение профессора Дэйса, однако, часто не оправдывало ожидания, вызванные его обманчиво безобидной внешностью. В начале семестра он не оставил в этом никаких сомнений: «Забудьте все, что вы обо мне слышали. Я не рассматриваю образование как противоборство между всепроникающим светом моего интеллекта и двадцатью двумя образчиками лени и упрямого невежества. Фактическое число таких образчиков может составлять лишь половину вашей популяции — если мне повезло — и, разумеется, варьирует со временем. Вопреки всему, я человек добрый, терпеливый и внимательный к деталям, хотя в том случае, если мне приходится объяснять очевидные вещи чаще, чем два раза, даже я могу впасть в состояние мстительной раздражительности.

В том, что относится к нашему предмету, мы можем только надеяться, что нам удастся получить о нем самое общее представление, хотя время от времени мы будем останавливаться на любопытных подробностях. Рекомендую чтение дополнительных материалов — помимо прочего, оно будет способствовать улучшению ваших отметок. Каждый, кто сможет осилить, в дополнение к заданным отрывкам, десять томов «Жизни» барона Бодиссея, автоматически получит как минимум удовлетворительную оценку. Само собой, я могу с легкостью убедиться в том, действительно ли вы совершили такой подвиг.

Некоторым из вас моя манера преподавания может показаться несколько своенравной. У других может вызывать недоумение мой способ выставлять отметки. Здесь нет никакой тайны. Я оцениваю успеваемость студента отчасти на основе его способности ответить на экзаменационные вопросы, и отчасти на основе моего субъективного, даже подсознательного, если хотите, отношения к нему. Я не испытываю никакой симпатии к мистицизму и глупости; надеюсь, на наших занятиях вы сумеете сдерживать свои позывы к проявлению этих тенденций. Должен признаться, что красивые девушки заставляют меня сталкиваться с особой проблемой — я с трудом преодолеваю свою склонность делать для этих обворожительных созданий все, чего они от меня хотят, и даже больше того. Могу заметить также, что уродливые девушки создают сходное затруднение, так как в этом случае мне приходится контролировать неуместное великодушие, подогреваемое приступами вины и жалости.

Довольно, однако, рассуждать о вещах второстепенных — перейдем к нашему предмету. Вы обнаружите, что он чрезвычайно увлекателен, богат драматическими событиями, юмором и воодушевляющими перспективами. Сегодня ваше задание — прочесть части первую и вторую «Мира богини Геи» Майкла Йитона. Есть вопросы? Да?»

«Если я получу плохую отметку, — поинтересовалась Оттилия Ведер, — у меня будет какая-нибудь возможность узнать, чем она объясняется — тем, что вы мною восхищаетесь, или тем, что вы находите меня пугающе отвратительной?»

«Нет ничего проще. Договоримся встретиться на пляже — не забудь захватить одеяло и бутылку вина получше. Если я не приду, оправдаются твои самые пессимистические подозрения. Приступим, однако, к социальной антропологии...»

Помимо Оттилии Ведер, прекрасный пол в классе представляли Сайнисса и Зэнни Диффин, Тара и Зараида Лаверти, Морнифера и Джердис Вук, Адэйр и Клара Клатток, Вервиция Оффо, Уэйнесс Тамм из Прибрежной усадьбы и несколько других девушек. «Бесстрашных львов» в том же классе было шестеро: Глоуэн и Арлес Клаттоки, Кайпер Лаверти, Керди Вук, Линг Диффин и Шугарт Ведер.

Прошли две недели первого семестра. Как-то раз профессор Дэйс энергично откинулся на спинку кресла: «Сегодня мы слегка отклонимся от обычного распорядка и проведем практическое занятие по антропологии непосредственно на примере нашего класса. Каждый из вас, несомненно, более или менее знаком со всеми остальными. Двое из присутствующих представляют культуры, несколько чуждые населению станции Араминта. Я — один из этих двоих, но я не могу, не потеряв лицо, позволить студентам подвергнуть мою репутацию позорному анализу. Следовательно, мы сосредоточим внимание на любопытной личности, именующей себя «Уэйнесс»; надеюсь, что ее репутация выдержит шквал уничтожающей критики. Заметьте, как она сидит за партой, оценивая неожиданный поворот событий. Ее сдержанность сама по себе весьма примечательна — она не хихикает, глаза ее не бегают из стороны в сторону, она не съежилась от смущения. Ага! По меньшей мере, она смеется! Ей не чужды человеческие слабости! Человек наблюдательный и опытный может различить в ней не бросающиеся в глаза, но характерные признаки воспитания в чуждой культурной среде: например, странный способ держать в руке карандаш».

Кайпер Лаверти, сидевший рядом с Уэйнесс, возразил: «Это не карандаш! Она стащила мою палочку-выручалочку».

«Очень признателен, Кайпер, — сказал профессор Дэйс. — Как всегда, ты заставляешь нас взглянуть на вещи с новой, неожиданной точки зрения. Вернемся к Уэйнесс, однако. Подозреваю, что события ее жизни практически несопоставимы с личным опытом каждого из нас. Более того, она истолковывает эти события по-другому, не так, как это сделали бы мы. Не так ли, Уэйнесс?»

«Надо полагать, профессор, вы правы — на то вы и профессор».

«Гм, да. Совершенно верно. А теперь расскажи нам, чем, по-твоему, отличается жизнь на станции Араминта от жизни в Строме?»

Уэйнесс задумалась на минуту: «Разница, несомненно, есть, но ее трудно объяснить. У нас почти такие же обычаи, мы так же ведем себя за столом и принимаем душ, когда чувствуем, что нам пора помыться. На станции Араминта классовые различия очень важны и четко определены, но здесь нет заметных политических разногласий. В Строме престиж неразрывно связан с политикой и способностью делать политическую карьеру — там это даже важнее умения делать деньги. Но в Строме классовых различий практически нет».

«Интересное наблюдение, — отозвался профессор Дэйс. — И какая система, по-твоему, лучше?»

Уэйнесс поджала губы в некотором замешательстве: «Никогда об этом не думала. Конечно, я всегда считала, что наша система — самая лучшая».

Профессор Дэйс покачал головой: «Не обязательно — хотя сегодня мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе. Продолжай, я слушаю».

«Как бы то ни было, политика в Строме имеет очень большое значение. По сути дела, вся наша жизнь — одна непрерывная политическая склока, в которой участвуют все».