Джек Вэнс - Ночной огонь

«Джаро, ты полностью подчинился первобытным инстинктам, подобно нашим пещерным предкам. Что, если я откажусь?»

«Тогда я откажусь присутствовать на концерте — мне совершенно незачем встречаться с твоей родней».

Лиссель вздохнула: «Хорошо, дай мне подумать. Наверное, нам удастся как-нибудь избежать ужина, под тем или иным предлогом».

Теперь Джаро уже хорошо понимал, что Лиссель серьезно и настойчиво желала, чтобы он встретился с Форби Мильдуном — непонятно только, по какой причине. Это было любопытное наблюдение, и он задумался о его последствиях. Позволит ли ему Лиссель переспать с ней только для того, чтобы состоялся его разговор с Мильдуном? Целомудрие Лиссель всегда оставалось под вопросом, но она в любом случае была вертихвосткой, каких мало, и Джаро не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести. Лиссель всегда делала то, что ее больше всего развлекало. Учитывая все обстоятельства, забавная игра стоила свеч.

«Так как же? Да или нет?»

Лиссель кивнула, но Джаро уже подозревал, что она замышляла препятствия и оговорки, чтобы прибегнуть к ним при первой возможности.

Через разукрашенные ворота на двор Лицея ввалился Ханафер в компании друзей. Лиссель увидела его и печально улыбнулась: «Сегодня вечеринка «Распутных сумасбродов». Ханафер хотел, чтобы я туда пришла. Я отказалась из-за концерта. Если он узнает, что ты был со мной на концерте, и что мы куда-то отправились вместе после концерта, он взбеленится. Но не беспокойся — он ничего не узнает. По меньшей мере, не от меня».

Джаро смотрел на кишащий студентами двор: «Вот он идет. Можешь рассказывать ему все, что угодно».

Лиссель изумленно раскрыла глаза: «Ты же не хочешь, чтобы я его предупредила?»

«Почему нет? Пожалуй, я сам ему об этом скажу».

Ханафер подошел к столику с регистрационным журналом, после чего вернулся к приятелям. Прогулявшись туда-сюда, он направился к буфету. Заметив Лиссель и Джаро, Ханафер тут же остановился. Лиссель стояла слишком близко к профану — гораздо ближе, чем, с точки зрения Ханафера, подобало престижной девушке, соблюдающей правила хорошего тона. Золотистые брови Ханафера взвились; выставив выдающийся подбородок, он закричал: «Эй, проныра! Ты, кажется, так ничему и не научился? Разве ты не видел объявление у входа? Там написано: «Прокаженным, холуям, туфтякам и пронырам вход воспрещен!» Убирайся, пока тебя не проводили пинками, и не мешкай, щенок, а то еще лужу напустишь у всех на виду! Пошевеливайся! Пошел вон!»

Обращаясь к Лиссель, Джаро заметил: «Ханафер становится невыносимым».

Лиссель отозвалась нервным смешком: «Ханафер тебя не выносит, это уж точно. Тебе лучше уйти. Позвони мне позже».

Джаро покачал головой: «Альтея Фат объяснила мне, как следует вести себя в таких ситуациях. Я должен заверить Ханафера в том, что никому не желаю причинять никаких неудобств, и разъяснить ему, что гнев и раздражение неконструктивны. Ханафер осознáет свою ошибку и принесет извинения».

«Попробуй, — пожала плечами Лиссель. — Он уже сюда идет».

Ханафер решительно пересек двор, остановился, бросив на Джаро презрительный взгляд, и взял Лиссель за руку: «Пойдем, Лиссель! Здесь невыносимо воняет пронырой. Кажется, я понятно выражаюсь?»

Лиссель высвободила руку: «Будь так любезен, Ханафер! Мне надоело, что меня все время дергают то туда, то сюда!»

«Прошу прощения! Но давай опрокинем по бокалу вина и обсудим наши планы на выпускной вечер».

«Не теряй времени зря, — вмешался Джаро. — На выпускном балу Лиссель буду сопровождать я».

Лицо Ханафера недоуменно вытянулось. Джаро продолжал: «Кроме того, сегодняшний вечер мы тоже проведем вместе».

«И что вы собираетесь делать сегодня вечером?» — Ханафер говорил медленно и гнусаво, самым угрожающим тоном.

«Пойдем на концерт в консерваторию — концепция, выходящая за пределы твоих умственных способностей, Ханафер. А после концерта, скорее всего, уедем куда-нибудь в горы, чтобы поужинать наедине, до полуночи».

Лиссель сдавленно рассмеялась: «Замечательно! Но перестань дразнить беднягу Ханафера, он уже красный, как помидор — вот-вот лопнет!»

«Значит, ты отправишься с этим подкидышем на концерт?»

«Честное слово, Ханафер, это не твое дело. Научись себя вести, пока не поздно».

Пальцы Ханафера сжались в кулаки, разжались, снова сжались — он развернулся и ушел. Лиссель смотрела ему вслед. «Ты поступил безрассудно», — тихо и задумчиво сказала она.

«Неужели? Почему же?»

«Ты положил начало тому, что теперь уже не остановишь».

Ханафер присоединился к трем приятелям; они стояли, переговариваясь вполголоса, и время от времени посматривали в сторону Джаро.

Лиссель поежилась: «Они ведут себя, как звери! Тебе это не сулит ничего хорошего. Разве ты не боишься?»

«Нет, не боюсь. Так что же, где мы встретимся сегодня вечером? И как мне следует одеться?»

Лиссель сомневалась, ее указания звучали неубедительно: «Теперь мне кажется, что все это не такая уж удачная затея. Моя матушка — исключительно благовоспитанная особа, она может усмотреть в твоем присутствии нарушение приличий. А моя бабка отличается настолько властным и надменным характером, что однажды я слышала, как она сделала выговор осанистому пожилому господину — одному из «Лемуров», ни больше ни меньше! — только за то, что тот взял с подноса пирожное с кремом вместо хлебца с анчоусами. Как тебе одеться? Оденься в черное; лучше всего подойдут брюки в стиле «бельминстер». Проследи, чтобы на тебе не было ничего зеленого или в оранжевую крапинку. Веди себя вежливо, ничего не роняй и помни, что ты — музыкант».

Джаро поджал губы: «Возникает впечатление, что мне придется танцевать на канате!»

Лиссель приблизилась к нему: «Нет, Джаро! Сегодня вечером! Мы будем вместе! Но все должно пройти без сучка без задоринки, и тебе обязательно нужно поладить с дядей Форби».

«Ладно, — проворчал Джаро. — Сегодня я продемонстрирую строгое соблюдение самого привередливого этикета. Буду жевать хлебцы с анчоусами и оставлю дома мой новый зеленый галстук. А для того, чтобы поддерживать разговор, я буду обсуждать достоинства суанолы и, может быть, невероятные особенности квакгорна».

«Не обижай дядюшку Форби! — поспешно прибавила Лиссель. — Знакомство с ним может оказаться очень полезным».

«Сделаю все, что смогу. А теперь — до встречи! Ханафер на нас смотрит?»

«Он только и делает, что на нас смотрит».

Джаро обнял Лиссель и поцеловал ее. Она сначала застыла, но сразу размякла.

«Давно хотел это сделать!» — с удовлетворением заметил Джаро.

Лиссель ухмыльнулась в ответ: «Мне было бы приятнее, если бы ты это сделал не только для того, чтобы разозлить Ханафера».