Пол Андерсон - Возмездие Эвелит [сборник]

Это был музей. Общее расположение почти не изменилось, хотя там и находилось множество незнакомых приспособлений для лучшего показа экспозиции. Чантавар повел их в историко-археологический отдел, относящийся приблизительно к их собственному времени. Было грустно от того, как мало вещей сохранилось: несколько монет, потемневших от времени несмотря на электролитическую реставрацию; битый стакан для вина; осколок камня с полустертым названием какого-то банка; ржавые остатки кремневого мушкета, найденного при освоении Сахары; потрескавшийся мрамор, который когда-то был скульптурой. Чантавар сказал, что египетские пирамиды, часть Сфинкса, следы похороненных городов, пара разрушенных плотин в Америке и России, несколько кратеров от взрывов водородных бомб по-прежнему сохранились, но больше предметов старше тридцать пятого века не осталось. Время шло неумолимо, и одна за другой вещи, составлявшие гордость человеческого труда, постепенно терялись.

Лангли обнаружил, что насвистывает себе под нос, как бы подбадривая самого себя. Чантавар навострил уши.

— Что это? — полюбопытствовал он.

— Финал Девятой симфонии — Freude, shöne Götterfunken [8] «Возрадуйся свету искры Божьей» (нем.) — название финала Девятой симфонии Бетховена. — никогда не слыхали?

— Нет. — На широком, скуластом лице его появилось странное мечтательное выражение. — Как жаль. Мне это понравилось.

Они заглянули на ланч в ресторан, расположенный на террасе, где роботы обслуживали аристократическую публику с чопорными манерами и в праздничных одеждах. Передернув плечами, Чантавар расплатился по счету.

— Ненавижу класть деньги в кошелек министра Агаца — он охоч по мою душу, — но вы должны признать, шеф-повар у него отличный.

Охрана не ела: люди были приучены к редким трапезам и неутомимой бдительности.

— Здесь, на верхних уровнях, есть на что посмотреть, — сказал Чантавар. Он кивнул на прерывисто светящуюся вывеску над домом для развлечений. — Но все, в основном, похожи друг на друга. Давайте для разнообразия спустимся вниз.

Гравишахта сбросила их на две тысячи футов, и они ступили в другой мир.

Здесь не было солнца, не было неба. Металлические стены и потолок, пружинистые полы, однообразие и монотонность прямых линий. Воздух был достаточно свежим, но он пульсировал и звенел от нескончаемого шума, который создавали вздохи насосов, стук и вибрация, — размеренного глубинного биения огромной машины, являвшейся сердцем города. Коридоры-улицы, заполненные неутомимыми толпами, жили движением и гомоном.

Итак, это были простолюдины. Лангли на мгновение задержался у выхода из шахты, наблюдая за ними. Он не знал, чего ожидал — возможно, одетых в серое зомби, — но был несказанно удивлен. Беспорядочная масса напомнила ему города, которые он видел в Азии.

Одежда представляла собой дешевую разновидность министерской: туники у мужчин, длинные платья у женщин. Эта униформа, похоже, разделялась по цвету — она была зеленой, синей и красной и выглядела очень поношенной. Головы мужчин были обриты наголо, лица отражали ту смесь различных рас, от которых произошел на Земле человек; невероятное количество голых детишек играло прямо под ногами толпы; сегрегация полов, которой жестко придерживались на верхних уровнях, здесь отсутствовала.

Киоск, выступающий прямо из стены, был полон дешевой посуды, и женщина с ребенком на руках торговалась с хозяином. Здоровенный почти обнаженный носильщик взмок под грузом запчастей к какой-то машине; двое молодых людей, расположившись посреди улицы, играли в кости. Прямо на пороге таверны с мечтательным видом сидел старикан со стаканом в руках. Несколько зевак наблюдали за неуклюжей дракой двух мужчин, один был в красном, другой — в зеленом. Женщина — явно проститутка договаривалась с клиентом, у которого был вид слабоумного. Стройный торговец с живым лицом — Чантавар сказал, что он с Ганимеда, — вел тихую беседу с толстым местным покупателем. Сопровождаемый двумя слугами, расчищавшими дорогу, по улице проехал зажиточного вида мужчина на крохотном велосипеде. В киоске постукивал молоточком по браслету ювелир. Трехлетний карапуз споткнулся, шлепнулся и разразился громким ревом, на который никто не обратил внимания — за всем этим шумом он был почти не слышен. Подмастерье с ящиком для инструментов поспешал за хозяином. Пьяный со счастливым видом распластался вдоль стены. Лотошник толкал перед собой тележку с дымящимися лакомствами и нараспев нахваливал товар словами, которые были такими же старыми, как мир. Все это на мгновение предстало перед Лангли, а потом исчезло в общей сутолоке.

Чантавар предложил сигареты, закурил сам и пошел вперед вслед за двумя охранниками. Люди, почтительно раскланиваясь, уступали дорогу, а потом снова принимались за свои дела.

— Придется идти пешком, — сказал министр. — Внизу нет движущихся дорожек.

— Что означает униформа? — спросил Блаустайн.

— Различные профессии — слесарь, поставщик продуктов и так далее. У них высокоорганизованная система гильдий, несколько лет они ходят в подмастерьях. Но, ко всему прочему, между гильдиями идет острое соперничество. До тех пор, пока простолюдины выполняют свою работу и ведут себя спокойно, мы предоставляем их самим себе. Полицейские-рабы — городская собственность — наводят порядок, если возникают серьезные осложнения. — Чантавар указал на крепко сложенного мужчину в стальном шлеме. — То, что здесь происходит, не играет большой роли. У них нет оружия и знаний, чтобы реально чему-то угрожать. Их обучение лишь подчеркивает, каким образом они должны вписаться в базовую систему.

— А это кто такой? — Мацумото указал на человека в облегающей тело одежде багрового цвета и с ножом, заткнутым за пояс. Он плавно скользил между людьми, которые вовсе не были склонны преграждать ему путь.

— Из гильдии наемных убийц, хотя в основном они занимаются избиениями и грабежами. Им не разрешается носить огнестрельное оружие, поэтому они относительно безопасны и отвлекают остальных.

— Вы имеете в виду разделяют, — уточнил Лангли.

Чантавар развел руками.

— А что же драть? Равенство здесь невозможно. Установить его пробовали снова и снова, на протяжении всей истории, давали каждому голос, но всякий раз затея проваливалась — без исключения, в течение нескольких поколений. И чем хуже были политики, тем быстрее это происходило. Ибо, по определению, у половины людей интеллект ниже среднего уровня, а средний не так уж и высок. Да и нельзя распускать эти толпы по планете — Земля и так перенаселена.

— Это вопрос культуры, — сказал Лангли. — Я знаю много стран, существовавших в мое время, которые начинали с прелестных конституций и очень скоро приходили к диктатуре, но все это происходило из-за отсутствия предыстории и традиций. А в некоторых, вроде Великобритании, демократия работала веками, потому что у них было общество, которое… ну, в общем, у них присутствовал здравый смысл.