Артур Кларк - Девять миллиардов имен Бога

Напряженное ожидание действовало на нервы. Многие часы он сидел при свете холодного солнца, закутавшись в меха, мечтал о спасении и размышлял, каким образом люди могли вернуться в Англию. Предположим, какая-то экспедиция пришла из Северной Америки по льду Атлантики. Предположим, она длилась уже несколько лет. Но почему они зашли так далеко на север? Быть может, ближе к югу льды Атлантики слишком опасны для продвижения?

Однако кое-чему не находилось удовлетворительного объяснения. Он не наблюдал никаких признаков воздушной разведки; трудно было поверить, что искусство авиации утрачено человечеством.

Иногда он ходил вдоль книжных полок, что-то нашептывая любимым томам. Некоторые книги он не осмеливался открывать уже много лет — столь остро они напоминали ему о прошлом. Но теперь, когда дни стали длиннее и светлее, он порой брал томик поэзии и перечитывал любимые стихи. Потом подходил к высокому окну и выкрикивал над крышами магические слова, словно они могли разрушить наложенное на мир заклятие.

Наступало нечто, напоминавшее отдаленное эхо прежнего лета, становилось теплее. Несколько суток подряд температура держалась выше нуля, и во многих местах сквозь снег пробивались цветы. Что бы ни приближалось с севера, оно становилось все ближе, и не единожды в день над городом раздавался загадочный гром, от которого с тысяч крыш падал снег. В этом грохоте ощущались странные скрежещущие отзвуки, казавшиеся профессору Миллуорду таинственными и даже зловещими. Порой ему чудилось, будто он слышит лязг сражения могущественных армий, а иногда в голову приходила другая, очевидно безумная, но пугающая мысль, от которой он не мог избавиться. Часто он просыпался посреди ночи, воображая, будто слышит грохот движущихся на город скал.

Лето подходило к концу, и чем ближе становился шум далекой битвы, тем чаще сменяли друг друга надежды и страхи. Хотя больше волки и медведи не встречались — видимо, они ушли на юг, — он не рисковал покинуть надежные стены своей крепости. Каждое утро Миллуорд поднимался к самому высокому окну в башне и осматривал северный горизонт в бинокль. Но не видел ничего, кроме отчаянно сражающихся с солнцем, но вынужденных отступать снегов в районе Хэмпстеда.

Ожиданию пришел конец в последние дни короткого лета. Скрежещущий грохот в ночи раздавался теперь совсем близко, но все еще нельзя было понять, как далеко от города его источник. У профессора Миллуорда не было никаких дурных предчувствий, когда он поднялся к узкому окну и направил бинокль на север.

Подобно дозорному, увидевшему со стен осажденной крепости первые отблески солнечных лучей на копьях наступающей армии, профессор Миллуорд в одно мгновение узнал, что происходит. Воздух был кристально чистым, и холмы отчетливо выделялись на фоне холодного голубого неба. На них почти не осталось снега. Раньше бы он обрадовался, но теперь это было неважно.

За прошедшую ночь враг, о котором он успел забыть, преодолел последние рубежи обороны и теперь готовился к решающей атаке. Увидев смертельный блеск вдоль вершин обреченных холмов, профессор Миллуорд наконец понял, что за звук он слышал столько месяцев. Неудивительно, что ему снились движущиеся горы.

С севера, их давнего пристанища, триумфально возвращаясь в прежние владения, шли ледники.

[1] Перевод П. Ехилевской.

Мы возвращались назад через лес, когда Кингмэн увидел серую белку. Наша сумка была наполнена небогатой, но разнообразной добычей — три тетерева, четыре кролика (с сожалением должен сказать, что один был еще совсем детенышем) и пара голубей. И несмотря на мрачные прогнозы, обе собаки остались в живых.

Белка заметила нас в то же мгновение. Она знала, что ее ждет немедленная казнь — наказание за тот вред, который она причиняла деревьям поместья. А возможно, ружье Кингмэна уже лишило ее близких родственников. В три прыжка она добралась до основания ближайшего дерева и серой молнией исчезла за ним. Мы еще раз увидели крохотную мордочку, на мгновение показавшуюся из-за края ее укрытия в нескольких метрах над землей, но сколько мы с надеждой ни ждали, наведя ружья на разные ветки, она так и не появилась вновь.

Пока мы шли через лужайку к великолепному старому дому, Кингмэн выглядел очень задумчивым. Он молчал, пока мы передавали свою добычу повару, принявшему ее без большого энтузиазма, и вышел из этого состояния только тогда, когда все уселись в курительной комнате и он вспомнил о своем долге хозяина.

— Эта древесная крыса, — сказал он внезапно — он всегда называл их «древесными крысами» в присутствии людей, бывших слишком сентиментальными, чтобы стрелять в милых маленьких белочек, — она напомнила мне о весьма странном происшествии, приключившемся со мной незадолго до того, как я вышел в отставку. Действительно, весьма незадолго.

— Полагаю, что так, — сухо произнес Карсон.

Я послал ему предостерегающий взгляд: он служил во флоте и слышал истории Кингмэна раньше, но мне они все еще были в новинку.

— Разумеется, — слегка раздраженно отозвался Кингмэн, — если вы возражаете, я не стану…

— Продолжайте, — торопливо попросил я. — Вы разожгли мое любопытство. Какая связь может существовать между серой белкой и Второй юпитерианской войной, я просто не могу представить.

Кингмэн, казалось, смягчился.

— Полагаю, мне лучше изменить некоторые имена, — задумчиво произнес он. — Но я не стану менять названия мест. История началась на расстоянии свыше миллиона световых лет от Марса…

К-15 был агентом военной разведки. Ему причиняло немалую боль, когда лишенные воображения люди называли его шпионом, но в настоящий момент ему хватало более существенных поводов для жалоб. Уже несколько дней по пятам за ним шел быстроходный крейсер, и хотя безраздельное внимание столь великолепного корабля и немалого числа прекрасно тренированных ребят могло показаться лестным, он охотно отказался бы от этой чести.

Вдвойне неприятной ситуацию делал тот факт, что его друзья должны были встретиться с ним примерно через двенадцать часов за пределами Марса, на борту корабля, вполне способного управиться с заурядным крейсером, — как вы можете догадаться, К-15 был довольно важной персоной. К несчастью, максимально оптимистичные подсчеты показывали, что преследователи подойдут точно на расстояние выстрела через шесть часов. Следовательно, через каких-нибудь шесть часов пять минут К-15 будет занимать немалое по протяженности и все увеличивающееся пространство в космосе. Возможно, как раз пришло время высадиться на Марс, но такое решение можно считать наихудшим выходом из положения. Высадка, безусловно, разозлит агрессивно-нейтральных марсиан, а следовательно, могут возникнуть серьезные политические осложнения. К тому же, если друзья будут вынуждены высадиться на планету, чтобы выручить его, это может стоить им топлива более чем на десять километров в секунду, то есть основной части их оперативного запаса.