Рафаэль Лафферти - Время гостей (сборник)

— А я, кстати, еще не побывала на двух выставках из тех, что сейчас проходят в городе, — сказала Валерия. — Не дайте им исчезнуть! В конце концов, их всего три!

— Наше отношение к современным изящным искусствам полностью совпадает с мнениями, изложенными в рецензиях, которые мы также взяли в качестве эталонных текстов, — сказал Одифакс О’Ханлон. — Можете не соглашаться, но мы уже давно не видали такого упадка искусства. Живопись представлена только тремя школами, и все они переживают не лучшие времена. Современная скульптура — это школа «Металлолом» и непристойные паяные безделушки. Единственный действительно массовый вид искусства — граффити на стенах туалетов — не оставляет простора для воображения, отличается грубой стилистикой и просто неприятен для восприятия. Немногочисленные мыслители, которых я могу вспомнить, — покойный Тейяр де Шарден  [29] Пьер Тейя́р де Шарде́н (1 мая 1881, Овернь, Франция — 10 апреля 1955, Нью-Йорк) — французский теолог и философ, священник-иезуит, один из создателей теории ноосферы. Внес значительный вклад в палеонтологию, антропологию, философию и католическую теологию; создал своего рода синтез католической христианской традиции и современной теории космической эволюции. Не оставил после себя ни школы, ни прямых учеников, но основал новое течение в науке — тейярдизм. (Прим. ред.) и мертворожденные Сартр, Зелинский и Айхингер. Ну хорошо, раз вы смеетесь — нет смысла продолжать.

— Все мы, здесь собравшиеся, — эксперты в различных областях знаний, — сказал Когсворт. — У большинства широкий кругозор. Мы хорошо знаем подноготную мира. Давайте же сделаем то, ради чего мы собрались, и посмотрим на результат.

— Эпикт, жми на кнопку! — распорядился Григорий Смирнов.

Из механических глубин Эпиктистес выпустил аватара — полуробота, полупризрака. Вечером 14-го дня августа месяца 778 года по дороге из Памплоны в Рансесвальесе предатель Гано был схвачен и вздернут на единственном в дубовой роще рожковом дереве.

И все изменилось.

— Ну как, Эпикт, сработало? — спросил Луи Лобачевский, сгорая от нетерпения. — Не вижу никаких изменений.

— Вернувшийся аватар доложил, что миссия выполнена, — сообщил Эпикт. — Я тоже не вижу ничего нового.

— Давайте посмотрим на свидетельства, — предложил Григорий.

Присутствующие — десять человек и три машины: Ктистек, Кресмоидек и Проаистематик — повернулись к свидетельствам и испытали разочарование.

— В тексте Гилария не изменилось ни слова, — проворчал Григорий.

И действительно, текст оставался в точности прежним:

«Король Марсилий Сарагосский, ведущий сложную игру, взял деньги у кордовского калифа, чтоб убедить Карла Великого отказаться от завоевания Испании (чего тот, кстати, не только не планировал, но и не сумел бы осуществить); стребовал с Карла Великого компенсацию за города у северной границы, поскольку те возвращались под христианское управление (хотя сам Марсилий никогда ими не правил); и взимал плату со всякого, кто проходил по новому торговому пути через его город. Взамен Марсилий подарил Карлу ученых в количестве тридцати трех человек, столько же голов мулов и несколько повозок манускриптов из древней эллинистической библиотеки. Дорога через перевал, соединяющая два мира, была открыта. Вдобавок обе стороны теперь имели доступ к Средиземному морю. Два мира приоткрылись друг для друга, что оказало благотворное влияние на каждую из сторон и на цивилизацию в целом».

— Не изменилось ни словечка, — констатировал Григорий. — История проследовала тем же курсом. Эксперимент не удался. Почему? Мы попытались с помощью устройства, которое мне кажется невообразимо сложным, сократить период беременности и ускорить рождение нового мира. У нас не получилось.

— Наш город не изменился ничуть, — сообщил Алоизий Шиплеп. — Он все такой же большой и прекрасный, с двумя десятками импозантных башен из разноцветного известняка и мидлэндского мрамора. Очень значительный культурный и деловой центр. Мы его любим, но он такой же, как и всегда.

— Все выставки и спектакли остались на месте, — радостно сообщила Валерия, изучив афиши. — Включая те, на которых я еще не была. Их больше двадцати. Я так боялась, что они исчезнут!

— Изящные искусства тоже без перемен, если судить по рецензиям, которые мы взяли в качестве проверочных текстов, — известил Одифакс О’Ханлон. — Можете не соглашаться, но искусство еще не знало такого подъема.

— Как связка сосисок, — заметила машина Кресмоиди.

— «Не знаю я дороги, по которой нельзя бы пробежаться трижды», — процитировала машина Проаист. — Это из одной древней поэмы. Автора, к несчастью, не помню. Она хранится в моем банке памяти в Англии, если вам интересно.

— О да, трехходовая история, которая заканчивается там же, где началась, — подала голос машина Эпиктистес. — Но эти сосиски хорошие, и мы должны ими наслаждаться; ведь большинство эпох было лишено даже этого.

— О чем это вы болтаете, ребята? — спросил Одифакс и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Живопись по-прежнему переживает бурный расцвет. Школы — как гроздья галактик, и большинство людей занимается творчеством исключительно ради удовольствия. Скульптуре Скандинавии и Маори все труднее сохранить лидерство в области, где почти все экстраординарное. Страстность и чувство юмора освободили музыку от излишних догм. А с тех пор как математики и психологи занялись самым популярным видом искусства, жизнь стала значительно веселее.

У нас есть Пит Тейлхард, который проявил себя как талантливый писатель-фантаст, виртуоз эксцентричной пародии. Он, конечно, изрядно переработал лейтмотив «Мира Мозга», зато в какую вихрастую комическую феерию он превратил эту вещь! А еще Мульдум, Зелинский, Поппер, Гандер, Айхингер, Вайткроу, Хорнвангер — цвет высокой литературы, мы перед ними в неоплатном долгу! Нескончаемая череда великих романов и романистов!

Извечно популярный вид искусства — граффити на стенах туалетов — удерживает свои позиции. Компания «Путешествия без границ» предлагает девяностодевятидневный арт-тур вокруг света — он посвящен просмотру веселых, но изысканных миниатюр на стенах туалетных комнат в филиалах компании. Ах, насколько же он щедр, наш мир!

— Лугов больше, чем нужно пастбищ, — подхватил Вилли Макджилли. — Большинство достижений просто ошеломляет. Но я задаюсь вопросом: не продиктованы ли мои слова тайным злорадством? Ведь понятно, что эксперимент провалился. А я этому рад. Я люблю мир таким, какой он есть.

— Мы не будем утверждать, что эксперимент провалился, пока мы провели только его треть, — парировал Григорий. — Завтра мы предпримем вторую попытку повлиять на прошлое. И если настоящее опять не изменится, послезавтра мы предпримем третью попытку.