Юрий Никитин - Человек из будущего

Я умолк, тоска сжала горло, как только понял с предельной ясностью, что это не только возможно, но и близко по срокам.

– Если будет большая? – повторила она.

– Победу будут праздновать тараканы, – ответил я тускло. – Они выживут в любой войне.

Она произнесла с тяжелым вздохом:

– Оба варианта не радуют.

– Но можем к ним прийти, – сказал я. – Техника развивается быстрее, чем люди. Люди живут прошлым днем. И даже не догадываются, что войны сейчас не те. Как после Первой мировой, так и после Второй человечество восстановилось моментально. Несмотря на все потери. Но после третьей восстанавливаться будет некому.

– Я доложу, – повторила она, – твои… эти соображения. И сама подготовлю экспертов и аналитиков, чтобы докладывали не то, что хотят услышать в Белом доме, слишком уж часто это делается, а то, что есть. Иначе исламский фундаментализм опрокинет вас и нас, поглотит Европу и схлестнется с Китаем. Но Китай, даже если победит, вряд ли возжелает восстанавливать Европу или нас. Просто заберет наши земли как выморочное имущество.

– В тревожном мире живем, – согласился я. – С другой стороны… если удастся протянуть без крупных войн и глобальных терактов еще лет тридцать-сорок, мир спасен.

Она спросила скептически:

– Каким образом?

– Сингулярность, – ответил я. – Бессмертные и всемогущие люди… Это же победа!

Она разочарованно вздохнула.

– А-а, эти сказки… Ладно, пусть, но в любом случае должны выстраивать свои отношения правильно.

Я сказал с оптимизмом:

– Мы-то выстраиваем ничего так…

Она нахмурилась, резко повернула руль, автомобиль начал сбрасывать скорость и остановился у подъезда ее дома.

– Я говорю о наших странах!

Я отстегнул ремень, вылез, представил себе, как изумится морпех на входе, надо быть героем, чтобы и второй раз рискнуть провести ночь с генеральшей, что не генеральша, а генерал.

Барбара показала себя настоящей женщиной, сразу на кухню, а я из ванной слышал, как на кухне плита быстро и с удовольствием готовит, жарит и парит, сегодня день особенный, с Пентагоном достигнут консенсус насчет совместных действий, а это и есть то, ради чего приезжал.

Когда я вышел, чистенький и освеженный, она вынула из стенного шкафа тонкостенные фужеры, а я достал из соседнего бутылку шампанского.

Она взглянула с интересом.

– Ого, уже знаешь, где что лежит?

– У американцев все типовое, – ответил я. – Посмотри кухню одного, увидишь кухни всех.

Она поморщилась.

– Так уж у всех одинаково?

– У всех, – подтвердил я. – Отличается только степенью роскоши, дизайна и некоторых прибамбасов. Но это же хорошо!.. Я не уважаю тех, кто ищет разнообразия в еде, винах и развлечениях. Зато Америка задает тон в науке и хай-теке. Вот там да!.. Американцы – не кухонная нация.

Она вздохнула.

– Тебя не сразу и поймешь. Кажется, что обругал, но присмотреться… гм… вроде бы похвалил.

Я наконец осторожно вытащил деревянную пробку, стараясь, чтобы не стрельнула, разлил по фужерам.

– Есть такое пожелание, – сказал я, – чтобы жизнь была полна! Или еще говорят, да будет полна чаша…

Она поинтересовалась с интересом:

– Что это значит?

– Это всего и много, – пояснил я. – Но не так, как понимает простой демократ, что под «всего и много» разумеет только много денег. Или вообще одни радости. Нет, всего – это всего, хорошего и плохого. Так вот сейчас это сбывается. Наука и высокие технологии создали компьютеры, смартфоны, Интернет, чудодейственные лекарства, жизнь удлинилась… но одновременно пришли и новые болезни, как естественные, так и созданные в лабораториях, появились и быстро возрастают угрозы всей жизни на Земле… Да-да, это и есть «всего и много». И, что больше всего тревожит, этого всего и много будет с каждым годом все больше, а потом с каждым месяцем, каждым днем, каждой минутой…

– И люди перестанут понимать, – сказала она мрачно, – в каком мире живут.

Я сказал трезвым голосом:

– Если выживут.

– Да, если выживут, – сказала она, – на что я все-таки надеюсь.

– Я тоже, – ответил я, – иначе мы бы вот так спокойно не разговаривали на кухне. Все зависит от нас. Как это ни звучит патетически, но и от нас с тобой. Возможно, мы те самые песчинки, благодаря которым сдвинется гора?

– Я не настолько самоуверенна, – ответила она. – У нас демократия.

– Быть демократом, – сказал я, – не обязательно быть ленивым и постоянно развлекающимся дураком, как это проповедуется и внедряется у вас. Ситуация уже выходит из-под контроля! Ситуация с рисками.

Она повторила:

– Я приложу все усилия, чтобы этой проблеме уделили… Нет, ей уже уделили, давно уже, но сейчас переводим в другую фазу. Активную. Начнем наносить удары по таким гнездам и в чужих странах.

– Невзирая на суверенитеты, – напомнил я.

Она сказала с неохотой:

– Да, конечно… С тайными операциями на чужих территориях есть опыт, хотя не по таким целям, но в каких-то случаях придется обращаться и к местным правительствам…

– Лучше сводить такие случаи к минимуму, – посоветовал я трезво. – Местные корольки почти всегда прикрывают своих. Или дадут возможность выскользнуть из-под удара. Не забывайте, жандарм не спрашивает разрешения!.. Он действует быстро и жестко, оберегая остальных людей от преступника.

Она посмотрела на меня исподлобья.

– А Россия будет кричать о нарушениях законности и указывать на нас пальцем?

Я ухмыльнулся.

– Только если будете наступать нам на ноги. Нарочито. Хотя, думаю, даже в этих случаях не будем. В конце концов, выжигая такие гнезда, мы спасаем не только себя, но и друг друга. И… плюньте на суверенитеты всяких там стран и государств. Средние века, когда к этим суверинитетам относились с трепетом, остались в прошлом!

В Шереметьеве меня встретили, как встречали, наверное, Корвалана или кого-нить важного и тайного. Сразу в закрытый черный лимузин и с охраной в виде джипа на большой скорости повезли в одно из зданий ГРУ.

В кабинете Мещерского уже ждут как он сам, так и Бондаренко, а за минуту до моего прибытия явились генерал Кремнев и еще двое в форме высоких армейских чинов.

Поднимаясь по лестнице, я просматривал глазами видеокамер помещение и слушал, о чем говорит Мещерский, так что, когда меня подвели к кабинету и распахнули дверь, я уже знал, кого увижу и что услышу.

Мещерский шагнул навстречу, лицо приветливо-радостное, что ничего не значит, разведчики могут надевать любое обличье, но я понимал, что он в самом деле рад и даже счастлив.

– Доктор, – сказал он, – у нас это не принято, но мне так жаждется обнять вас!.. Вы сделали всё и даже больше!

Бондаренко заметил скромно:

– Хотя мы вообще-то на это надеялись… даже рассчитывали, но шанс был один к шести…