Михаил Харитонов - Рубидий

Тут перед Приваловым материализовался Корнеев.

— Ты чего ваще? — спросил он с какой-то презрительно-недоумённой интонацией. — Ты охуел ваще? Ты чё себе позволяешь?! Ты чё, решил, с тобой цацкаться кто-то будет?

— Витька, — сказал Привалов. — Я тебя слушать не хочу. Иди... — он помедлил, подбирая нормальные слова: матом не хотелось, — куда хочешь.

Корнеев исчез, — будто кто-то утянул его за шиворот — а на его месте возник Эдик.

— Саша, тебя какая муха укусила? — спросил он почти вежливо. — Это что, из-за Стелки?

— И это тоже, — подтвердил Александр ровным тоном. — А теперь исчезни, герой-любовник. Добром прошу.

Эдик растаял, но появился Хунта.

— Саша, — сказал он, — нам надо серьёзно поговорить.

— Если насчёт статьи, — сказал Привалов, — то я вам вышлю. Когда будет готово. Сейчас у меня дела, так что обещать заранее ничего не могу.

Хунта посмотрел на него как солдат на вошь.

— Я сказал: серьёзно поговорить, — повторил он.

— А какие у нас с вами ещё серьёзные дела? — спросил Александр. — У вас все серьёзные дела не со мной. Я в ваших серьёзных делах не участвую.

— Ты тут работаешь, забыл? — спросил Хунта.

— Я увольняюсь, — сообщил Привалов.

Хунта секунды четыре думал.

— Вот что, — сказал он, наконец. — Даже если ты так настроен — удели нам пять минут. А потом ломай дрова, хлопай дверьми, разрушай свою жизнь...

— Хорошо, пять минут у меня в машинном зале, — разрешил Александр. Он обошёл Хунту и в сопровождении гномов спустился вниз по лестнице. Какая-то часть его сознания вопила от стыда и ужаса. Но целому Привалову страшно не было — так, слегка противно.

Когда он вошёл в машинный зал, то увидел всё ту же компанию. Все сидели кто на чём — напряжённые и злые. Привалов по привычке сел на вводилку.

— Ну и как всё это понимать прикажешь? — с места в карьер начал Почкин.

— Во-первых, — сказал Привалов, — я не понимаю, что вам от меня надо. Кроме того, что вы все чем-то недовольны и хотите меня запугать. В-вторых, — он повысил голос, заметив, что Корнеев собирается что-то сказать, — я больше не сотрудник Института. Я подал заявление, и Камноедов его подписал. Задним числом, — добавил он. — Так что этот рабочий день у меня последний. С завтрашнего дня я свободен.

— Это как же Камноедов подписал? — прищурился Хунта. — Да ещё и задним числом? У него же допуск по третьей форме...

— Вот так и подписал, — пожал плечами Привалов. На самом деле он не знал, как Преображенский выбил из Камноедова бумагу, но обсуждать этот вопрос с Хунтой считал совершенно излишним.

— Выясни потом, — бросил Хунта Почкину. — Думаешь убежать, Привалов? И куда же ты побежишь?

— Бежать от кого? — спросил Привалов. — От вас, что-ли? А зачем? Вообще, какие ко мне претензии?

— Тут не ты с нами разговариваешь, тут мы тебя спрашиваем, — Хунта включил свой страшный свистящий шёпот. — Давай, миленький, рассказывай. Или мы с тобой по-другому говорить будем...

Тут Привалов внезапно понял, что у Хунты нет никакого реального повода с ним расправляться — ни магически, ни административно. Кристобаль Хозевич просто-напросто ломал перед клевретами обычную комедию: изображал сильную личность.

— Я уже всё сказал вам лично, — отбил он подачу, усилив голосом слово "лично".

— Ты мозги нам не еби, — начал Ойра-Ойра. — Мы всё знаем. Про твои дела с Бальзамо.

— Ну знаете и хорошо, — Привалов пожал плечами.

— Дела с Бальзамо? — заинтересовался Эдик. — Какие же это дела с Бальзамо?

— Никаких, — честно ответил Привалов. — Мы с Джузеппе Петровичем всё закончили. Да вы у него сами спросите, если мне не верите.

— Закончили? Что закончили? — прицепился Эдик.

— Всё закончили, — в том же тоне ответил Привалов. — Все вопросы к Джузеппе Петровичу.

— Ты не это самое тут, — скривился Ойра-Ойра. — Джузеппе Петро-о-ович, понимаешь, у него. Кто он тебе и кто ты ему, хоть осознаёшь?

— Я много чего осознаю, — сказал Александр, — кроме того, чего вам от меня надо.

— Да заебал уже, чмошник хуев! — вдруг взвился Корнеев и взмахнул руками, творя какое-то заклинание.

Александр ощутил, что его как будто окатило ведром невидимых помоев, но они его почему-то не запачкали, только в воздухе резко завоняло тухлым яйцом.

Хунта демонстративно понюхал воздух. Поморщился, убрал запах.

— Витя, — сказал он, — если ты ещё раз навоняешь в моём присутствии, я тебя превращу... — он помедлил, — во что мы его превратим, Володя? — обернулся он к Почкину.

— Во что хотите, — отбился Почкин.

— Володя, я тебя спрашивал не о том, чего я хочу, — нажал Хунта в своей манере. — Это не твоего ума дело — чего я хочу. Я тебя ясно спросил, во что превратить вот эту вонючку. Ты мне не ответил. Ты начал зубы мне заговаривать, Володя. Может, лучше нам тебя во что-нибудь превратить? А если другие варианты попробовать? Например, выпотрошить и в аквариум посадить? Что скажешь, Витечка? У тебя есть аквариум подходящий?

— Ну что значит аквариум... — не нашёл лучшего ответа Корнеев.

— Теперь ты не знаешь, что значит аквариум? Привалов, объясни этому недоумку, что такое аквариум, — как бы вспомнил Хунта об Александре.

Что-то внутри Привалова радостно взвизгнуло: Хунта избрал вместо него другую жертву, Витьку, он простит Сашу, он не будет мучить Сашу, он отпустит Сашу домой, к Стелке...

Александр поморщился и сказал:

— Про аквариум в словаре написано. А мне пора собираться.

Все переглянулись.

— Знаешь, Саша, — сказал Ойра-Ойра, — есть формальные вещи, а есть неформальные. И ответственность бывает за них. Формальная и неформальная.

— Вот я и говорю: вы тут собрались меня запугивать, — заключил Александр.

— Мы тебя, Саша, не запугиваем, — вступил Корнеев. — Мы тебя блядь даже не предупреждаем. Мы тебя, Сашуля-хуюля, информируем. Ты понял, бля? Ты, блядь, понял, что тебе, мудаку...

— Завали ебало, Корнеев! — рявкнул Хунта. — С тобой мы ещё поговорим, — пообещал он Привалову. — А с вами, — повернулся он к своим клевретам, — мы поговорим вот прям ща...

Он щёлкнул пальцами и вся компания исчезла в дыму и искрах.

И опять какой-то голосок внутри Привалова запищал от восторга. Всё оказалось не так страшно, опасность исчезла, теперь можно бежать домой, к Стеллочке...

Александр подумал о Стелле. Домой идти было противно, но нужно. Он прожил с этой бабой достаточно долго, чтобы всё сказать ей лично. Поговорить с сыном, если тот захочет слушать. И взять личные вещи. Кстати, найти сберкнижку. Накоплений на ней было кот наплакал, но на дорогу до Ленинграда должно было хватить.

Он ещё раз осмотрел комнату. Попытался припомнить, есть ли здесь хоть одна вещь, которую он хотел бы взять. На ум не пришло ничего, кроме кипятильника. Поискал его немного и не нашёл. В конце концов взял разлохмаченный томик Гарднера — почитать в дороге. В самый последний момент вдруг подумал об оставшейся в сейфе пачке индийского чая и прихватил её тоже.