Рик Янси - Последняя звезда

Сержант ждет. Я думаю, она ждет, что я заговорю первым. Полное имя Рингер – Марика Кимура. Почему я узнаю ее имя, а потом и фамилию от совершенно незнакомых людей?

Пауза затягивается. Сержант делает вид, будто готова ждать вечность, хотя мы оба знаем, что у нее в запасе не так много времени.

– Я не Дороти, – в итоге говорю я. – Один из нас Дороти, но это не я.

Сержант качает головой:

– Парень, ты так далеко зашел, что мне тебя и в гребаный телескоп не разглядеть. – Она берет меня за подбородок длинными пальцами и сжимает. Крепко сжимает. – У меня кончилось терпение, а у тебя кончается время. Каков план, сержант? В какую игру играет Рингер?

Черт, а она сильная девка. Я с трудом открываю рот:

– В шахматы.

Она еще секунду сжимает мой подбородок, потом отпускает и презрительно фыркает. Машет рукой, и из парадной двери фермерского дома выходят двое. Один высокий, второй – маленький. Маленький – это Наггетс.

Сержант встает и привлекает к себе Наггетса, она ставит его перед собой и держит за плечи сильными руками.

– Говори.

Наггетс, не отрываясь, смотрит мне в глаза.

– Скажи что-нибудь, – приказывает она.

Я молчу.

Тогда она достает из кобуры пистолет и приставляет к виску Наггетса. Наггетс даже не морщится. Он не скулит и не плачет. Его тело неподвижно, как и взгляд, а тот говорит мне: «Нет, Зомби. Нет».

– Сделай это, и посмотрим, что ты получишь, – предлагаю я.

– Я убью их обоих, – обещает сержант. – Сначала его, потом девчонку. – Она приставляет ствол к затылку Наггетса.

Я сначала не понимаю, а потом жалею, что понял. Если она спустит курок, мозги Наггетса полетят мне в лицо.

– Ладно. – Я стараюсь говорить спокойно, насколько это возможно в таких обстоятельствах. – Тогда убей и меня. Мы все погибнем, а тебе придется объяснять этот неприятный инцидент своему командиру.

А потом я выбиваю ее из колеи, что, впрочем, и является моей целью. Гениальный прием, который всегда срабатывал безотказно – с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Я улыбаюсь. Включаю на полную «особую улыбку от Пэриша» и спрашиваю:

– И что же это было до прибытия их корабля? Спринт? Угадал? Или марафон? Лично моя игра – футбол. Крайний игрок. Не очень шустрый, но с руками у меня порядок. – Я киваю. – Да, с руками у меня порядок. – Смотрю через голову Наггетса ей в глаза. – Что с нами стряслось, сержант Спринтер? – В ее глазах мерцают серебряные искры. – Что они с нами сделали? Могла бы ты всего год назад представить, что сумеешь выстрелить в голову ребенку? Я тебя не знаю, но мне почему-то кажется, что нет. Можешь называть меня Дороти, но я сомневаюсь, что хотя бы десять человек из семи миллиардов могли бы такое представить. А теперь мы запихиваем им в горло бомбы, угрожаем вышибить мозги, как будто это самое обыденное дело на Земле – не сложнее, чем одеться или почистить зубы. Интересно, что будет дальше. То есть после того, как ты дойдешь до этого уровня, – сможешь ли ты опуститься еще ниже?

– Что и следовало доказать, – отвечает сержант и пытается передразнить мою особую улыбку от Пэриша. – Начинаешь нести бред от Дороти.

– Марика отправилась туда, где была сделана эта фотография, – сообщаю я и выключаю улыбку.

У Наггетса округляются глаза: «Зомби! Нет!»

– Когда она туда доберется, – продолжаю я, – она найдет мудака, который отымел нас всех – ее, тебя, меня, всех в этом полушарии. Она найдет его и убьет. А потом, возможно, перебьет всех рекрутов с промытыми мозгами. А когда вы вернетесь назад – если успеете вернуться до того, как эта большая зеленая херня начнет срать зелеными кирпичами смерти, – она убьет вас.

Я снова включаю улыбку. Ослепительную и неотразимую. По крайней мере, так в былые времена ее характеризовали все мои знакомые.

– А теперь опусти пистолет, сержант Спринтер, и валим отсюда.

Рывком встаю на ноги и шагаю в дом вместе с Наггетсом, Меган и двумя борзыми парнями с комплекцией нападающих. Ребята сняли куртки, чтобы продемонстрировать, насколько они круты. У них на плечах одинаковые татуировки: VQP. Располагаемся в передней комнате. Меган с плюшевым мишкой забирается на диван, Наггетс не отходит от меня ни на шаг, хотя ему не нравится мое поведение.

– Ты раскололся, – с укором говорит он.

Я пожимаю плечами:

– Пуля вылетела из ствола, Наггетс. Вряд ли они теперь что-то смогут сделать.

Малыш не улавливает смысла метафоры и недовольно качает головой. Тогда я наклоняюсь и шепчу ему на ухо:

– Но я же не рассказал им о Кэсси?

Упоминание сестры чуть не становится для Наггетса последней каплей. Он выпячивает нижнюю губу, на глаза наворачиваются слезы.

– Эй, выше нос, рядовой. Сегодня вечером ты показал исключительное мужество, твои действия были наивысшим проявлением чувства долга. Тебе известно, что означает повышение в звании в боевой обстановке?

Наггетс мрачно мотает головой:

– Нет, не знаю.

– Так вот, ты повышен в звании, капрал Наггетс. – Я прикладываю ребро ладони ко лбу.

Наггетс выпячивает грудь, задирает подбородок, в глазах горит огонь настоящего Салливана. Он лихо салютует в ответ.

На веранде о чем-то горячо спорят сержант и ее зам. О чем – не секрет, их отлично слышно через открытую дверь. Зам утверждает, что миссия выполнена и теперь надо избавиться от «этих уродов» и возвращаться на базу.

– Обнаружение и захват, – возражает сержант. – Приказа убивать не было.

Но по голосу слышно, что она колеблется. Зам на это приводит мой довод о зависшей на орбите, напичканной бомбами твари. Она может разбираться с Дороти, как пожелает, но они должны вернуться на базу до рассвета, иначе во время Армагеддона им обеспечены места в первом ряду.

Распахивается дверь-сетка, и сержант идет прямиком ко мне. Она подходит так близко, что я чувствую аромат ее духов. Я сто лет не ловил подобных запахов, и на секунду у меня даже перестает болеть голова.

– Как она собирается все это сделать? – орет сержант. – Как один человек?..

– А больше и не нужно, – тихо, в отличие от нее, отвечаю я. – Один человек способен изменить мир. Это не ново.

Черные глаза сержанта впиваются в меня, как сотня кинжалов.

– Капрал, мы отходим, – отрывисто командует она своему заму, но взгляда от меня не отрывает. – Отконвоируйте пленных в вертолет. Им предстоит небольшое путешествие в кроличью нору. – А потом обращается ко мне: – Ты помнишь «Страну чудес»?

Я киваю:

– Конечно помню.

Черная птичка отрывается от земли и взлетает. Пещеры сверху не видны. Фермерский дом, поля серебристого цвета и порыв холодного ветра, как мировой вопль. В последний раз я был на борту вертолета, когда возвращался в лагерь, чтобы спасти мальчишку, который сейчас сидит рядом со мной. Когда-то у него было круглое лицо, а сейчас оно худое и суровое. Парень исполнен решимости.