Александра Ковалевская - Война Моря и Суши

— Предвижу, первой накроется энергетика и связь планеты.

— Факт. Хотя, может, мы недооцениваем внешних? Учти, мы с тобой патриоты моря, и не свободны от предубеждений насчёт Надмирья.

— Хе, и это говорит правительственный эксперт? Если уж ты не свободен от предубеждений, то что говорить обо всём нашем обществе?

— Ничего хорошего, сэр. В аналитике принято делать поправку до десяти процентов на человеческий фактор: культурные, межэтнические, индивидуальные и прочие заморочки…

— Но это же напрочь сметает точность прогнозов! — удивился инсуб. — Ребята, да вы же врёте. Ткнуть пальцем в небо — это очень плохая наводка!

Валевский двинул бровью. Формально Марк прав. Но в аналитике свои секреты, и их достаточно, чтобы добиваться правильного результата с максимальной вероятностью. Главное — чистота исходных данных. А вот с этим сейчас действительно проблема.

— Ладно, дружище, я больше не лезу в твои профессиональные тайны, — Эйджи вернул разговор в прежнее русло и пристально вгляделся в плавные обводы потолка над головой.

«Клянусь, знаю, почему ты любуешься потолком, — подумал Арт. — Небось, за моей спиной сейчас нарисовалась смазливая молодая мамаша. Неутомимый сатир вертит зрачками, чтобы блеск глаз был ярче, но при этом ему обязательно нужно делать вид, будто бы невзначай…»

Арт, ища подтверждения своей догадке, оглянулся. В молочном баре по-прежнему не было никого, кроме скучающей мадам за стойкой в дальнем углу, пялившейся в настенный о-визор, транслирующий концерт.

Эйджи рассмеялся:

— Ты подумал, не завлекаю ли я кого? Да-да, ты так подумал! Заодно решил тоже взглянуть на ту, которая вошла… Нормально! Я тебя проверял. Знаешь, я на днях вернулся к постулатам профессора Савельева. Перечитал на досуге… Иногда интересно снова открывать для себя то, что вроде бы знал, но забыл. Тезис о доминировании сексуальных инстинктов на любом этапе эволюции, и всё такое…

Валевский сконфуженно потряс головой.

— Интеллектуальный манипулятор!

— Я? Или Савельев, идейный отец нашего мира?

— Ты, — буркнул Валевский. — И профессор тоже. Без манипуляции сознанием не обходится ни одна новая идея. А он в своё время сумел здорово встряхнуть учёных.

— И в результате мы — шестое поколение общества с узаконенным церебральным сортингом населения. На Суше отбор по медицинским показаниям отвергнут как антигуманный метод, нарушающий права человека. Мы — потомки беглецов, пожелавших в обход всех законов воплотить его в жизнь.

— И ушедших от правосудия.

— И потому у внешних к нам особое отношение.

— Они уверены, что Подводные Колонии — общество беглых преступников. Знаешь, Марк, а ведь внешние должны нас бояться! Почему раньше я об этом не задумываля?

— Ну, возможно, тебе не повезло с преподавателем сравнительной истории. Или кафедра психологии у вас была укомплектована старыми мшистыми пердунами с трясущимися ручками и жиденьким кисельком в черепушке…

А если честно, я и сам недавно пришёл к этой мысли. И она меня, хм, взволновала. Я как будто увидел Морские Колонии глазами внешних. То, что для нас естественно, для них — диктатура учёных, насилие над человеческим естеством. Преступление против природы. И, одновременно, мы для них — существа иного порядка, и отнюдь не низшего, так как наши возможности превышают возможности человека Суши.

— Мы — нечто вроде злых демонов, — улыбнулся Арт.

— Ага, как это ни смешно. Сидят два морских чёрта на глубине трёх миль, мило беседуют, потом вылазят, мутят воду… — Эйджи заразительно расхохотался. Затем, став серьёзным, добавил:

— Они считают нас преступниками, творящими беззаконие с мозгами собственных детей. Если прочувствовать это как следует, становится понятно, что они скоро будут есть не чью-нибудь, а нашу печень… извини. Я не должен был это говорить: Серый сейчас на Суше.

Аналитик грустно покачал головой. Сказал:

— Возможно, настала пора Морю и Суше воссоединиться, иначе проблем с каждым годом станет только больше. Вот только, как?

— Знаешь как, — вздохнул Марк, — но боишься признаться самому себе.

— Ну, боюсь, — согласился Арт. — Это кощунство: считать войну наилучшим способом сблизить две цивилизации.

Валевский, занятый одной внезапной догадкой, спросил:

— Ты специально затеял этот разговор?

С недавних пор Арта стало удивлять то, что мысли его и инсуба не просто идут в одном направлении, они возникают в унисон.

— Ммм… — ну, типа того, — вильнул Эйджи. — Иногда мне для хорошего самочувствия нужно высказаться, ты же меня знаешь. Полосат никудышный собеседник, Лили уехала на гастроли. Впрочем, с девушками никогда не говори на подобные темы. Если, конечно не хочешь, чтобы они от тебя сбежали, а потом, во время случайной встречи, гордыми ставридами проплывали мимо, не поворачивая головы.

— Ты поэт! — улыбнулся Арт.

— Нет, я инсуб. Но знаю жизнь. И девушек, — вздохнул Марк.

Серхио Родригес, в марине Буэнос-Айреса больше известный как Серхио Краб, хозяин крупнотоннажной яхты «Краб», в открытом море получил неожиданное предложение от капитана сухогруза «Меркурий». Вместо того, чтобы сдувать пену с откупоренной только что бутылки пива, Серхио, чертыхаясь, сидел в радиорубке и вёл переговоры с «Меркурием», под завязку груженым тропическими фруктами и идущим параллельным курсом, но без захода в Бу-Айс, прямо на Марсель.

— Не знаете, что делать с бабой? Асьедас, ребятки, я тот, кто вам нужен: у папаши Серхио всегда с собой пара десятков учебных фильмов. Из них вы узнаете, на что может сгодиться ваша подружка. Познавательные, чёрт возьми, серии, очень нравятся моей любознательной команде. А потом я совершенно бескорыстно приму у вас экзамен. Окей? Да, забыл спросить: кто она? Небось, афро? Латинос? Беленькая? Молочно-белая женщина, которую вы не знаете, куда пристроить?

Капитан разразился смехом, свидетельствовавшим, что внутри этот человек гораздо моложе, чем снаружи.

— Так в чём проблема? Она без документов? Идентификационный номер? Тоже утерян? Откуда она свалилась? Что? Сняли с плавучего маяка? Провела на нём несколько суток? Ай да сеньора! Не хотите возиться с властями? Ещё бы! Хотите, чтобы я решил, что делать с девкой без документов? Я зачислю её в команду, приклею поролоновый хр. н, нарисую усы и, заодно, паспорт со всеми таможенными отметками! Как зовут? Юлия? Это, кажется, славянское имя? Нет, не может быть. Я вам говорю: выловить славянку в здешних широтах… А что вы вообще знаете, парни? Получается, вы хотите спокойно плыть дальше, а Краб должен разгребать за вами и рисковать перед патрулями, так? Конечно, у меня есть свои ходы в порту, но это не значит… Двадцать? Чего же мы ждём, вперёд: надевайте белые штаны… Вам говорю, сеньор, надевайте белые парадные брюки, на красотку тоже можете, но необязательно, на ваше, кэп, усмотрение, может, ей лучше без брюк. Возьмите девочку под ручку, — надеюсь, хоть одна рука у неё при себе? И спускайтесь по трапу. Я хочу посмотреть, в какое место таможенник засунет вам двадцать зелёных. Сорок? Ну, может, вы успеете прогуляться по Костанера Сур, прежде чем вас заметёт полиция. Семьдесят? Сойдёт.