Филип Дик - Король эльфов. (Сборник)

«Говорит, как убежденный фашист», — неприязненно подумала Джулиана.

Видимо, Джо прочел эту мысль по ее лицу — он вдруг притормозил, полуобернулся и, поглядывая то на Джулиану, то на дорогу, сказал:

— Послушай, я не интеллигент — фашистам интеллигенты ни к чему. Для них важно дело. Теория вытекает из практики. В плане мозгов наше корпоративное государство требует от нас только одного — понимания социальных сил истории. Ясно? Так вот: я их понимаю. — Он говорил серьезным, чуть ли не умоляющим тоном. — У всех этих прогнивших денежных империй — Британии, Франции, США, хотя последняя не совсем империя, а так, недоношенное дитя с непомерным аппетитом — не было души, а значит, и будущего. Им не суждено было выжить. Я знаю: нацисты — это банда головорезов. Правильно? Ты согласна? — Он так быстро говорил, энергично жестикулировал, что Джулиана не удержалась от улыбки. — Это Абендсену не все равно, кто выиграет последнюю битву — США или Англия. Да какая разница? Слава, заслуги, история — это только слова! Пусть они победят вшестером, вдесятером — что меняется? Ты читала когда-нибудь статьи дуче? Красиво написаны. Вдохновенно. Красивый мужчина. Раскрывает подоплеку практически любого события. Старое против нового — вот настоящая причина войны. Деньги — вот почему фашисты некстати втянули в это дело еврейский вопрос, — против массового сознания, которое немцы называют Gemeinschaft. К этому пришли и Советы. Коммуния. Согласна? Большевики украли у Петра Великого идеи панславянской империи и стали ее строить, прикрываясь социальными реформами.

«Точь-в-точь Муссолини», — подумала Джулиана.

— Нацистская резня — это, конечно, трагедия, — задумчиво продолжал Джо, обгоняя грузовик. — Но ведь проигравший платит, так было всегда. Возьмем любую из революций, французскую, например, или кромвельскую с войнами против ирландцев. В немецком характере слишком много философии, да и театра, пожалуй. Взять хотя бы их митинги. Настоящего фашиста никогда не поймаешь на болтовне. Он говорит только по делу. Как я, верно?

— Боже, да ты как помелом метешь! — со смехом ответила Джулиана.

— Я тебе объясню фашистскую теорию действия! — закричал Джо.

Она промолчала, давясь от смеха. Но сидевшему рядом человеку это не казалось смешным. Джо побагровел, глаза горели, на лбу вздулись вены; его даже трясло. Он снова вспахал пальцами шевелюру и молча, зло посмотрел на нее.

— Не дуйся, — сказала Джулиана.

Ей показалось, что Джо сейчас ударит ее. Он поднял руку, но спохватился и, выругавшись, включил радио.

Они ехали дальше. Из репродуктора сквозь помехи прорывалась эстрадная музыка. Джулиана снова уткнулась в книгу.

— Ты права, — буркнул Джо, когда прошло довольно много времени.

— Насчет чего?

— Насчет завалящей империи. С вождем-шутом. Неудивительно, что от войны нам не было проку.

Джулиана похлопала его по руке.

— Мура это все, правда, Джулиана? Нет на свете ни истины, ни справедливости. Верно?

— Может быть, — рассеянно ответила она, опустив глаза.

— Побеждает Британия, — сказал Джо, ткнув пальцем в книгу. — Я тебе расскажу, не беспокойся. США теряет часть колоний, Англия вовсю хапает, тащит, расширяется — удерживает инициативу. Можешь дальше не читать.

— Надеюсь, в Денвере нам удастся развлечься, — закрыв книгу, произнесла Джулиана. — Тебе нужно отдохнуть. «Если не отдохнешь, лопнешь и разлетишься на куски, как изношенная пружина, — подумала Джулиана. — А что тогда будет со мной? Как я вернусь назад? А может... взять и бросить тебя? Мне очень хочется развлечься, как ты обещал. Но я не желаю, чтобы меня надували. Со мной это часто случалось, слишком часто».

— Отдохнем, не волнуйся, — сказал Джо. Он долго, испытывающе смотрел ей в глаза. — Слушай, я вижу, тебе запала в душу эта «Саранча». Как думаешь, авторам бестселлеров, таким, как Абендсен... читатели шлют письма? Бьюсь об заклад — его завалили письмами, а может, к нему даже приезжают потолковать.

Она поняла.

— Джо, это всего-навсего лишняя сотня километров!

У него заблестели глаза. Он лучезарно улыбался. Раздражения как не бывало.

— За чем дело стало! — воскликнула Джулиана. — Ты — отличный водитель, мигом туда домчим.

— Вообще-то, не думаю, чтобы знаменитости пускали к себе кого ни попадя, — задумчиво произнес Джо. — Особенно, когда поклонников слишком много.

— А почему бы не попытаться? — Она схватила его за плечо и настойчиво добавила: — В худшем случае, он нас выгонит. Ну, пожалуйста, Джо!

— Хорошо. Но сначала купим все, что нужно, и оденемся с иголочки, — рассудительно ответил Джо. — Внешний вид — это очень важно, по одежде встречают... А ещё, может быть, возьмем в Шайенне напрокат новую машину?

— Да, — кивнула Джулиана. — А ещё — ты пострижешься. И я выберу тебе одежду, ладно, Джо? Я привыкла одевать Фрэнка — мужчины в этом ничего не понимают.

— Да, у тебя хороший вкус, — произнес Джо, бросая взгляды на дорогу. — Да и в остальном... Пожалуй, будет лучше, если ты сначала ему позвонишь. Познакомишься.

— Себе я тоже сделаю прическу, — мечтательно протянула Джулиана.

— Конечно.

— Я даже не побоюсь подняться к нему и нажать на звонок, — похвасталась она. — Только раз живем, верно? Наш брат не из пугливых. Он такой же человек, как и все мы. Может, он даже обрадуется, узнав, что кому-то было не лень ехать к нему в такую даль, чтобы поделиться восторгом по поводу книги. Скажем: «Мы приехали за автографом, будьте любезны, распишитесь на форзаце...» Правда, эта книга для автографа не годится, очень уж затрепана, надо купить новую.

— Купим все, что пожелаешь, — пообещал Джо. — Мелочи сама продумай — какие слова говорить и что делать. Ты сможешь, я знаю. Красивая девчонка кого хочешь охмурит. Да он настежь распахнет дверь, как только увидит, какая ты красотуля! Только вот что: давай без дураков.

— Ты о чем?

— Скажешь, что мы женаты. Не хочу, чтобы ты с ним то да се... ну, сама знаешь. Слишком большая плата за гостеприимство. Гляди у меня, Джулиана.

— Ты сможешь поспорить с ним насчет предательства Италии, — продолжала она. — Как со мной спорил, помнишь?

— Обязательно. Мы ещё обсудим это. — Джо кивнул и надавил на акселератор.

На следующее утро Тагоми встал с постели в семь часов и направился было в ванную, но передумал и раскрыл Оракул. Скрестив ноги на полу, Тагоми стал перебирать черенки тысячелистника. Он торопился — ему казалось, будто от ответа Оракула зависит очень многое. Наконец, перед ним выстроились все шесть черт. О, Боже! Гексаграмма пятьдесят один! «Божественное приходит под знаком действия. Свершение. Гром и молния — невольно зажмешь уши ладонями. Ха-Ха! Хо-хо! Великое потрясение заставит человека вздрогнуть и зажмуриться. Ящерица кинется прочь, а тигр заревет — и проявится Божественная Сущность!» [33].