Филип Дик - Король эльфов. (Сборник)

— Бэтти не разочарована, Роберт. — Я не показывал ей ваш подарок. — Пол вытащил из ящика стола белую коробочку. Он не покидал стен моего кабинета.

«Все понял, — решил Чилдэн. — Ни слова ей не сказал. Сообразительный. Остается надеяться, что он не задушит меня. И не обвинит в попытке соблазнить его жену». — Чилдэну удалось скрыть испуг. Не меняясь в лице, он прихлебывал чай.

— Вот как? — спросил он. — Интересно.

Достав из коробочки брошь, Пол долго рассматривал ее, вертя и поднимая к свету.

— Я показал вашу вещь кое-кому из знакомых. Эти люди разделяют мои вкусы во всем, что касается американской старины и вообще предметов, имеющих художественную ценность. — Он поглядел Чилдэну в глаза. Разумеется, прежде никто из них не встречал ничего подобного. Впрочем, вы уже объяснили, что такие вещи до недавнего времени не изготавливались. Помнится, вы сказали. Будто никто, кроме вас, не располагает такими украшениями.

— Совершенно верно, — подтвердил Чилдэн.

— Хотите узнать реакцию моих знакомых?

Чилдэн кивнул.

— Они смеялись.

Чилдэн промолчал.

— Я и сам в душе смеялся, когда вы принесли это, — сказал Пол. — Но не подал виду. Чтобы вас не обидеть. Наверное, вы помните — Я старался выглядеть равнодушным?

Чилдэн кивнул. Рассматривая брошь. Пол продолжал: — Наша реакция вполне объяснима. Какие еще чувства может вызвать бесформенный кусочек расплавленного и застывшего металла? Ведь он ничего не символизирует, не олицетворяет никакой идеи. Короче говоря, не имеет смысла. Аморфный предмет. Или, точнее, содержание, не имеющее формы.

Чилдэн снова кивнул.

— И все-таки сам не знаю почему, но при виде этой вещи я испытываю эмоциональную теплоту. Почему? Ведь я даже не пытаюсь, как в немецких психологических тестах, спроецировать на нее свою психику, не вижу в ней ни символов, ни форм. Все дело в том, что она сопричастна с Дао. Вы понимаете? В ней есть внутреннее равновесие. Гармония. Образно выражаясь, эта вещь пребывает во Вселенной.

Чилдэн кивнул и взглянул на брошь. Пол продолжал, не глядя на него:

— Она не имеет ваби, и не может иметь. Но, — он коснулся броши ногтем, — Роберт, этот предмет обладает ву.

— Да, вы правы. — Чилдэн попытался вспомнить, что такое ву [34]. «Кажется, это не японское, а китайское слово. Наверное, мудрость, — решил он. Или чувство истины. Как бы то ни было, это весьма неплохо».

— Руки художника, — продолжал Пол, — обладали ву и влили ву в эту вещь. Быть может, только он и знает, что символизирует эта брошь. Она совершенна, Роберт. Созерцая ее, мы получпнм ву, испытываем благоговение, но не такое, как от произведения искусства, а, скорее, такое, как при взгляде на святыню. Я вспоминаю усыпальницу в Хиросиме, где выставлена берцовая кость средневекового святого. Но то — реликвия, а это — произведение искусства. То осталось со мной навсегда, тогда как это живет, пока я смотрю на брошь. Благодаря долгой медитации, я сумел понять ценность, которой она обладает, несмотря на неисторичность. Как видите, я нахожусь под большим впечатлением.

— Да... — растерянно кивнул Чилдэн.

— Не иметь историчности, а, значит, художественной, эстетической ценности, и тем не менее задевать некие высокие струны души — это чудо. Именно то, что с виду эта безделушка такая жалкая, дешевая поделка, и говорит о том, что она обладает ву. Ибо известно, что ву спрятано в наименее заметных вещах, или, как гласит христианский афоризм, в камнях, от которых отказался строитель [35]. Кто-то ощущает присутствие ву в старой трости или в ржавой жестянке из-под пива, найденной в придорожной канаве. Правда, в таких случаях ву заключено в самом видящем, это суть религиозного ощущения. А здесь художник вложил ву в предмет, который изначально не обладал им. — Пол поднял взгляд. — Я понятно изъясняюсь?

— Да, — твердо сказал Чилдэн.

— Другими словами, она открывает дверь в новый мир. Имя ему не искусство, ибо вещь не обладает формой, и не религия. Что же это? Я долго размышлял и не мог найти ответ. Очевидно, у нас отсутствует определение для такого рода предметов. А значит, вы правы, Роберт, это подлинно новая вещь на лике мира.

«Подлинно новая, — подумал Чилдэн. — Да, именно так я это и понимаю. Что касается остального...»

— Поразмыслив над тем, какую их этого можно извлечь пользу, я обратился к тем же знакомым ценителям. Я изложил им свою точку зрения, не заботясь о произведенном эффекте. Этот предмет побуждает пренебречь формальными приличиями, столь велико желание добиться понимания окружающих. И я заставил выслушать меня.

Чилдэн понимал, что для японца почти немыслимо навязывать кому-либо свое мнение.

— Результат оправдал мои ожидания, — продолжал Пол. — Мою точку зрения, в основном, поняли и приняли. На этом моя миссия закончена, Роберт, — он положил брошь в коробочку. — Все, что зависело от меня — сделано. Я выдохся. — Он подвинул коробочку Чилдэну.

— Сэр, она ваша, — озадаченно пробормотал Чилдэн. — Он не ожидал такого поворота событий. Вначале высокопоставленный японец расхваливает до небес поднесенный ему подарок, а затем возвращает. Чилдэн не знал, что делать и сидел, теребя рукав костюма.

— Роберт, вы не должны прятать голову в песок, — тихо произнес Пол.

Бледнея, Чилдэн пробормотал:

— Боюсь, я несколько сбит с толку, сэр.

Пол встал, глядя на него.

— Держитесь. Отныне, эта задача — ваша. Судьба броши и других подобных вещей — в ваших руках. Не торопитесь. Побудьте некоторое время наедине с собой, помедитируйте, посоветуйтесь с Оракулом. Взгляните, как бы со стороны, на свой товар, на рекламу, на методы торговли.

Чилдэн ошарашенно посмотрел на него.

— Вы увидите свой путь, — продолжал Пол. — Вы должны сделать так, чтобы эти вещи дошли до людей.

Роберт Чилдэн окаменел. «По его словам, должен взять на себя моральную ответственность за судьбу бижутерии «Эдфрэнк»? Вот оно, извращенное, невротическое мировоззрение японцев: для Пола Казоура все отступает на задний план перед духовным смыслом украшений! И, что хуже всего, Пол беседовал на эту тему с влиятельными знатоками древней японской культуры и традиций.

Ответственность, — горько подумал Чилдэн. — Раз возложенная, она останется со мной на всю жизнь. До гробовой доски. Пол утверждает, что он выполнил свою задачу. Но моя работа будет бесконечной.

Все они чокнутые, — сказал себе Чилдэн. — Они, к примеру, никогда не помогут поверженному наземь подняться — это, видите ли, унизит достоинство побитого. Да и чего еще ожидать от нации, которая, взявшись копировать английский эсминец, копирует даже заплаты на паровом котле, как и...

Пол пристально посмотрел на него. К счастью, Чилдэн обладал способностью скрывать свои чувства. На его лице застыло вежливо-внимательное выражение.