Фредерик Пол - Эра осторожности [Эпоха нерешительности; Век нерешительности]

Эдна прижалась к нему, теплая и приятно пахнущая.

— Тебе нужно жилье, — сказала она.

Форрестер обнял ее.

— Наш кондоминиум заполнен, — задумчиво произнесла она, — но можно найти что-нибудь приличное. У тебя есть какие-нибудь пожелания?

— Я слишком мало для этого знаю, — он погладил ее волосы.

Эдна сказала:

— Это хорошо… — немного погодя добавила: — Должна тебя предупредить. Я естественно-природная личность. Сегодня день М минус четыре, и я мечтаю, чтобы Меня приласкали. — Она зевнула и прикрыла рот Рукой. — О, прости меня.

Она заметила недовольное выражение его лица.

— Ты не возражаешь? — спросила она и присела. — Я хочу спросить тебя, почему твое лицо вдруг стало такого странного цвета?

— Ничего страшного, все в порядке.

Извиняющимся тоном она сказала:

— Прошу прощения. Я мало знаю о традициях камикадзе. Может, ритуальное табу… Прости.

— Это не табу. Просто недоразумение. — Он взял стакан и протянул его Эдне. — Может, добавим?

— Чарльз, дорогой, — ответила она потягиваясь. — Этого вполне достаточно. У меня появилась идея.

— Выкладывай.

— Я сама найду тебе жилье! — торжествующе воскликнула она. — Ты можешь остаться здесь. Делай все, что тебе хочется. — Она нажала кнопку и добавила: — Если тебе будет что-то непонятно, то можешь спросить детей. Они составят тебе компанию.

В стене открылся большой дверной проем. За ним была ярко освещенная комната, в которой пара малышей бегала вокруг непонятного сооружения.

— Мы поужинали, Мим, — крикнул один из них, толкнув соседа локтем. Оба молча и оценивающе смотрели на незнакомца.

— Надеюсь, ты не возражаешь, милый Чарльз? — спросила Эдна. — Это одно из проявлений естественноприродной личности.

Их было двое, мальчик и девочка. Форрестер прикинул, что им где-то около семи и пяти лет. Они не задавали лишних вопросов.

Хотя, подумалось Форрестеру, вопросов могло быть очень много.

— Чарльз, правда, что раньше люди ужасно воняли?

— Чарльз, ты катался на автомобилях?

— Чарльз, когда маленькие дети работали в шахтах, они хоть что-то ели?

— А с чем они играли? С куклами, которые не умели разговаривать?

Он пытался что-то объяснять.

— В мои дни детей-рабочих уже не было. А куклы разговаривали, хотя и не очень разумно.

— Когда твоя жизнь кончилась, Чарльз?

— Я сгорел в 1969 году…

— За колдовство! — вскрикнула маленькая девочка.

— О, этого не проделывали уже лет сто до моего рождения. — Форрестер сдерживал смех. — В мое время горели только дома.

— Пожар в Шогго! — крикнул мальчик. — Корова мистера Лири и землетрясение!

— Что-то похожее. Но существовали люди, которые тушили пожары, и я был одним из них. Только я попал в огненный капкан и погиб.

— Мим однажды утонула, — похвасталась девочка. — А мы никогда не умирали.

— Но ты однажды плохо себя чувствовала, — серьезно произнес мальчик. — И тоже могла умереть. Я слышал, как Мим разговаривала с медоком.

— Дети, вы ходите в школу? — спросил Феррестер.

Они посмотрели на него и переглянулись.

— Я хотел спросить, достигли ли вы уже школьного возраста?

— Разумеется, Чарльз, — ответил ему мальчик. — Тант как раз должна отправиться на урок.

— И ты! Мим сказала…

— Мы должны уважать гостя, Тант. — Мальчик обратился к Чарльзу. — Чем мы можем вам помочь? Еда? Выпивка? Посмотреть программу? Секс-стим? Хотя, я думаю, ты должен знать, — сказал он извиняющимся тоном, — что Мим, как естественно-природная личность…

— Да-да, разумеется, я знаю, — поспешно произнес Форрестер, подумав про себя: «Милостивый Боже!»

Нужно следовать местным обычаям, вздохнул про себя он и твердо решил перенять манеру и поведение людей Двадцать пятого века.

Все это напоминало сборы на вечеринку. Опаздывая, вы приходите только к десяти, одежда на вас не по теме, и весь вы взъерошены, поскольку в последний момент пытались заставить детей почистить зубы. Гостей встречает Ларина Сэм, весьма противный тип, и его жена Мойра с апломбом новоиспеченных нуворишей. Они демонстрируют вам новую посудомойку. Затем начинаются политические дискуссии, в которых Сэм проявляет потрясающую Тупость…

Но затем выпивается вторая порция виски. Затем третья. Лица меняют окраску. Начинается веселье и дуракаваляние. Все дружно смеются над одной из ваших шуток. Скучная музыка сменяется фокстротом. И вы втягиваетесь в попойку…

О, я буду стараться, клялся Форрестер, присоединяясь к детям в их настольной игре против джоймейкеров. Я приспособлюсь к этому миру, даже если это меня убьет. Приспособлюсь…

Встал он рано, решив покорить мир.

Форрестер был очарован квартирой, которую выбрала для него Эдна. В ней были раздвижные стены, за которыми скрывались всевозможные шкафы и кладовки. Окна напоминали экраны телевизоров, но Форрестер не стал все это подробно исследовать. После скверно проведенной ночи он решил прогуляться — изучить новый мир и научиться в нем жить. Дети были замечательными. Он выпросил их у Эдны для того, чтобы они стали его гидами. Они показали ему офис, Девятнадцатого Хроматического Треста, где толстый старый Эбенезер Скрудж с пристрастием изучил чек Форрестера, а затем тщательно объяснил как им пользоваться, педантично проконтролировал подписание необходимых документов и только на прощание улыбнулся:

— Всего хорошего, Человек Форрестер.

Дети затащили его на ленч в титанианский ресторан. Привычное для них дело превратилось для Форрестера в тяжелое испытание, поскольку титанианцы употребляли только живую пищу. Он еле справился с омерзительно шевелящейся и все время пытающейся покинуть тарелку едой. Затем они отвели его в игровую школу, где три часа в неделю дети соревновались и играли с товарищами (эти уроки транслировались домой через джоймейкер детской модификации). Форрестер тоже поиграл в Упавший Лондонский Мост с четырнадцатью детьми и одним взрослым, символически проиграл ритуальное убийство и захоронение в фундаменте моста, что полностью соответствовало детской песенке. Они провели его туда, где жили бедняки и нервно хихикали под запретом разговаривать с кем-либо.

Там Форрестер потратил всю мелкую монету на бедных созданий, рассказывавших ему душераздирающие истории о пожарах на Меркурии и обанкротившихся фирмах. Затем дети отвели Форрестера в парк, где подземный пейзаж был топографически гротескным: ручеек протекал сквозь подножие холма, взбираясь вверх по склону. Они показали ему уток и лягушек, необычную венерианскую рыбу, хватающую брошенную пищу прямо на лету. Они провели его в музей, где увеличенные клетки демонстрировали стадию митоза, разрываясь со звуком вытаскиваемой из трясины коровьей ноги. А воссозданный тираннозавр рычал и топал лапами, с вожделением поглядывая на Форрестера своими глазами цвета спелого апельсина. Они показали ему многое, но тщательно обходили стороной заводы, офисы и тому подобные заведения. Они кружили его по Шогго, пока джоймейкеры не сделали им строгий выговор. А джоймейкер Форрестера сухо сообщил: