Сергей Калашников - Внизу наш дом - второй вариант

Капитан третьего ранга молча выходит, а его коллега продолжает наносить на карту значки, заглядывая в записи. Обстановка интересная - не из моего времени.

Джурджулешти, рядом с которой устраивается мой полк, расположены на нашей стороне реки Прут у впадения её в Дунай. Мост отсюда ведёт прямиком в Румынию. Он не взорван и сейчас находится в руках наших войск. Все три десятка километров, отделяющие это селение от Галаца, тоже наши. Поэтому наскоро оборудованный аэродром полка находиться, пусть и в неглубоком, но в тылу. Не совсем ещё оборудованный - работы ведутся там, где нашелся луг достаточной протяжённости, чтобы можно было взлететь. Паранойя нашёптывала мне на ухо избегать мест, где хоть когда-то были малейшие признаки аэродрома - маскировка, вот лучшее ПВО, - твердил мне опыт. В наблюдательности и способности сегодняшнего противника к верным заключениям я не сомневался.

Наши аргументы сейчас - скрытность и внезапность.

Но главное - я вижу явные следы своего вмешательства в реальность - крупное соединение, именуемое ударным корпусом, силами примерно десятка речных броненосцев - мониторов рвётся вверх по Дунаю. Они что? Стянули сюда силы со всех речных флотилий? И катерников Черноморского флота? Вообще-то наши войска, распределённые сейчас по северному берегу Дуная, выглядят впечатляюще, правда, помечены они не как дивизии, и даже не как полки - сплошные батальоны. Зато много. Около двух десятков.

- Товарищ Субботин! Хорошо, что вы здесь, - появляется Исаков. - Для вас готовят площадку рядом с Браиловом. Горючее уже завезли. Патронов для пулемётов тоже найдём. Нужно срочно перебазировать туда такую же группу, что и здесь.

- Патроны для наших ШКАСов специальные. Должны быть на складах морской авиации. А вот для пушек...

- Парамонов! - взгляд в сторону морского красного командира, что сосредоточенно пишет за столом, - разберись.

- Лейтенанта Филимонова возьмите за жабры, - уточняю я. - Того, что лапотников побил. Он у нас по снабжению.

- Снабженец - летчик?

- Так ведь, как во флоте все умеют плавать, вот и в авиации все должны уметь летать, - пожимаю плечами я.

Неожиданно, народ начинает хохотать.

- Нет, ну не все подряд. Повариха и доктор у меня к этому совсем неспособные.

- С вами не соскучишься, Субботин, - улыбается адмирал.

- Летят! - в подвал врывается младший морской красный командир.

- Кто, сколько, откуда?

- Много, оттуда - взмах рукой, - немцы.

- Разрешите идти, товарищ адмирал, - обращаюсь я к Исакову.

- Да уж бегите, голубчик. Не смею вас задерживать.

Удачно. Это оказались Хейнкели-111, сбивать которые мы умеем хорошо. Но прикрывали их опять же Хейнкели-112, с которыми очень хлопотно. Группу из двенадцати истребителей связать боем вчетвером удалось, а вот на бомбардировщиков нас просто не хватало. Если бы не подоспела эскадрилья Ахтямова, могли бы пропустить их к Галацу.

Сумерки. На катер грузят раненых. В их числе и Вася Ахтямов - его крепко зацепило, но доктор сказал, что в строй он вернётся. Вовремя заштопали - даже крови потерял не особенно много.

- Неудобно-то как, Шурик, - жалуется он на прощание. - Дезертиром себя чувствую. И как я мог напороться?

- Не казни себя, Ахт. Мы тут посоветовались, и я решил, что пуля эта была шальная. Может, что и своя. Хмырь как раз носом к тебе гасил того, что всё из прицела выскальзывал. От него могло прилететь.

- То есть - был разбор? А пулю осмотрели? Её же, вроде, извлекли!

- Извлекли и выбросили. Дунай, Дунай, а ну узнай, где, чей подарок? - пропел я насмешливо. - В общем - делай добро и бросай его в воду. Это я к тому, что дело житейское. Ты поправляйся, давай. И, как выпишешься, обратно сюда не спеши - просись на преподавательскую работу - сам видишь, одного москитного полка на всю армию мало - подготовишь личный состав, укомплектуешь часть - тогда и вернёшься. И не дёргайся там - я похлопочу, чтобы так и было.

- А это ничего, что у меня есть своё мнение?

- Оно у тебя неправильное, потому что сгоряча после боя и под действием наркоза. Короче - приступай к выздоровлению. Исполнять.

***

Тяжелый получился бой - мы опять отбивались от целой кучи истребителей. Это была явная засада, что стало ясно позднее. Вы можете себе представить, чтобы трёх бомбардировщиков охраняли шестнадцать истребителей? Впрочем, прилетели они не все сразу - сначала нарисовались только четыре. Остальные появились чуть погодя, когда мы уже ввязались в драку. Сверху со стороны солнца, и снизу, подкравшись на бреющем. Наша четвёрка не столько атаковала, сколько уворачивалась. Это в тот момент, когда выяснилось, что роль бомбардировщиков выполняют тоже истребители - двухмоторные Мессершмит-110. Подоспевшая нам на подмогу четвёрка из Браилова сходу срубила одного такого притвору, но машина нашего первого ведомого напоролась на очередь заднего стрелка и закувыркалась к земле.

Мне пришлось вывалиться из боя и, прикидываясь, будто получил повреждения, выманить за собой... хотел четверых, но пошла всего пара. Они нагоняли, потому что я сбросил скорость. И тут я, обдувом хвоста задрал нос, уперевшись всем брюхом самолёта в набегающий поток - это очень быстрое торможение и огромная перегрузка. К счастью - недолгая. Почти замерев, занёс хвост дальше вперёд, оказавшись на спине носом к преследователям. Успел дать длинную очередь неизвестно куда, и перешёл в свободное падение - говорил же, что самолёты без скорости не летают.

Снова опустил нос вниз, разогнался с помощью гравитационного поля земли и только потом вышел из пике - на этот раз запас высоты у меня был. Тут и попытался меня подловить один из охотников, но его срезал кто-то из наших, кажется Сыч - он как раз проскакивал мимо - буквально мелькнул.

Э...- Увлёкся я мелкими подробностями, а о чем начинал - упустил. Короче, бой был тяжелый - четыре машины сели с повреждениями, а гимнастёрки лётчиков потемнели от пота. И в этот момент, когда хочется упасть и попросить добрых людей стянуть с тебя сапоги, к моей ведомой подошёл лейтенант НКВД в сопровождении двух автоматчиков и заявил:

- Сдайте оружие. Вы арестованы.

Я бью его в ухо рукояткой нагана, а ствол навожу на автоматчиков: - Хенде хох!

Те чего-то дёргаются, но только что повылезавшие из машин горячие потные парни их мигом скручивают. Вижу, как в мою сторону бежит местный особист, сопровождаемый группой вооружённых товарищей, и деловито связываю лейтенанта его же ремнём.

- Что же вы, товарищ капитан допустили на аэродром вражеских шпионов, - пеняю я особисту с расстояния уверенной слышимости. - Они хотели лишить авиацию прикрытия корпуса лучшего пилота. Вы уж допросите их, пожалуйста, поскорее, и построже, по всем законам пролетарской защиты.