Урсула Ле Гуин - Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий

Кто-то тревожно спросил:

— Сколько их?

— Одиннадцать.

Все с облегчением вздохнули, кто-то даже рассмеялся. Напряжение спало.

— А что, если вы не свяжетесь с ними? — спросил Оболе.

— Через четыре года они автоматически выйдут из статиса.

— Тогда они явятся за вами?

— Нет, пока не поговорят со мной. Они проконсультируются со стабилями на Юллуле и Хейне по ансиблу. Вероятнее всего, они решат сделать еще одну попытку — послать еще одного Посланника. Второму посланнику часто бывает легче работать, чем первому. Ему приходится меньше объяснять, и люди охотнее ему верят.

Оболе улыбнулся, большинство остальных выглядело задумчивыми и настороженными, а Гуам слегка кивнул мне, как бы одобряя быстроту ответа. Слосе о чем-то напряженно думал. Вдруг он резко повернулся ко мне:

— Почему, господин посланник, вы никогда не упоминали об этом другом корабле за все два года в Кархиде?..

— Откуда нам знать, что он этого не делал? — перебил его Еджей.

Он улыбнулся.

— Не делал, — подтвердил я. — И вот почему. Корабль, ждущий где-то наверху, может испугать. Вероятно, некоторые из вас чувствуют это. В Кархиде мне никогда не удавалось дойти до такой степени доверия, чтобы я мог упомянуть об этом корабле. Но здесь вы меня охотно слушаете, и не в тайне, а открыто и публично. Вами не так правит страх, как в Кархиде. Я пошел на риск, потому что считаю его необходимым. И Оргорейн — самое подходящее место.

— Вы правы, господин Ай! — с воодушевлением сказал Слосе. — Через месяц вы вызовете ваш корабль, и его встретят здесь, в Оргорейне, как добрый знак новой эры. Тогда у всех откроются глаза!

Так продолжалось до самого ужина. Потом мы ели, пили и разошлись по домам. Я очень устал, но был доволен тем, как идут дела.

Конечно, остаются кое-какие препятствия.

Слосе хочет сделать из меня новую религию. Гуам хочет доказать, что я обманщик. Мерсен, по-видимому, стремится доказать, что он не кархидский агент, доказывая, что таким агентом являюсь я. Но Оболе, Еджей и некоторые другие поняли ситуацию. Они хотят общаться со стабилями и привести на землю Оргорейна корабль «Нафал», чтобы убедить все сотрапезничество присоединиться к Экумену. Они считают, что, поступив так, Оргорейн одержит победу над Кархидом и что сотрапезники, организовавшие эту победу, получат престиж и власть в своем правительстве. Их фракция открытой торговли, находившаяся в меньшинстве среди тридцати трех, противилась продолжению конфликта из-за долины Синот и в основном представляла консервативную, националистическую линию. Фракция уже давно потеряла власть и считала, что теперь сможет вернуть ее на пути, указанном мной.

То, что они не способны были заглянуть дальше и увидеть, что мои мысли и моя миссия означает конец их фракции, меня устраивало. Ступая на дорогу, они начнут понимать, куда она ведет.

Оболе, убеждая других, говорил:

— Либо Кархид испугается ‘силы, которую этот союз даст нам — а Кархид всегда боится всего нового, отступит и останется позади, — либо правительство Эрхенранга наберется храбрости и попросит разрешения присоединиться к союзу вслед за нами. В обоих случаях шифгретор Кархида пострадает, в обоих случаях мы будем править санями. Если у нас хватит разума воспользоваться этим случаем, он обеспечит нам преимущество. И надолго!

Потом он повернулся ко мне.

— Но Экумен должен помочь нам, господин Ай. Нам нужно показать своему народу кое-что еще, кроме вас, одного человека, да еще уже известного в Эрхенранге.

— Понимаю, сотрапезник. Вам необходимо хорошее, убедительное доказательство, и я с радостью предоставлю вам его сам. Но я не могу вызвать корабль, пока не обеспечены его безопасность и ваше единодушие. Мне нужно согласие вашего правительства и гарантии. Я считаю, что такой гарантией будет публичное оповещение всего сотрапезничества.

Оболе кисло посмотрел на меня, но сказал:

— Ну, конечно.

Когда мы ехали домой, я спросил:

— Скажите, Шусгис, кто такой Сарф?

— Он глава постоянного бюро Внутренней Администрации, занимается подложными документами, торговлей без разрешения, регистрацией, контрабандой.

— Значит, инспекторы — агенты Сарфа?

— Да, многие.

— И полиция тоже находится в его распоряжении до какого-то предела?

Я задал вопрос осторожно и получил такой же осторожный ответ.

— Возможно. Сам я состою во внешней администрации и не знаю подробностей, как обстоят дела во внутренней.

— Но ваши интересы должны пересекаться. Как, например, с инспекцией вод.

Я, как мог осторожнее, отошел от вопроса о Сарфе. То, что сказал Шусгис, могло ничего не значить для жителя Хейна или, скажем, для жителя счастливого Чифферса. Но я родился на Земле. Не всегда плохо иметь преступных предков. Дед, испытавший ожог, передает внуку по наследству нос, который издалека чувствует запах дыма.

Было удивительно найти здесь, на Гетене, столько совпадений с древней историей Земли: монархия, крайне бюрократическое правительство.

Итак, Гуам, старающийся представить меня лжецом, не был агентом тайной полиции Оргорейна. Знал ли он, что Оболе считает его таковым? Несомненно знал.

Не был ли он в таком случае агентом-провокатором? И действительно ли он заодно с фракцией Оболе или против нее?

Какую же фракцию в правительстве тридцати трех контролировал Сарф или какая контролировала его? Мне следовало выяснить все это, хотя задача могла оказаться нелегкой. Мой курс, который совсем недавно казался мне ясным и обнадеживающим, вдруг начал выглядеть сомнительным и полным тайн, как в Эрхенранге. Все шло хорошо, подумал я, пока рядом со мной вчера вечером не появился, как привидение, Эстравен.

— Какова позиция лорда Эстравена здесь, в Мишпори? — спросил я Шусгиса, который забился в угол плавно двигающегося экипажа и как будто уснул.

— Эстравена? Его здесь зовут Харт, у нас в Оргорейне нет титулов, все отменено Новой Эпохой. Он подчиненный сотрапезника Еджея.

— Он здесь живет постоянно?

— Я думаю, да.

Я уже собирался сказать, что странно, что я увидел его вчера у Слосе вечером и не увидел у Еджея сегодня, но тут же понял, что в свете нашего короткого утреннего свидания, это совсем не странно. Но мысль о том, что его сознательно не допускали ко мне, была тревожной.

— Его отыскали, — сказал Шусгис, поудобнее усаживаясь на мягком сиденье, — где-то на южной стороне на консервном заводе или на фабрике клея — в общем, в каком-то таком месте — и вытащили из грязи. Кто-то из фракции открытой торговли, я думаю. Конечно, он был полезен для них, когда был премьер-министром и членом кноремми, поэтому они поддержали его сейчас. Главным образом для того, я думаю, чтобы досадить Морсену. Ха-ха! Морсен — шпион Тайба, и, конечно, думает, что об этом никто не знает, но знают все, а он не выносит вида Харта, думает, что тот предатель или двойной агент и бог знает, кто еще.