Андрэ Нортон - Лунная магия. Книга первая: Луна трех колец. Изгнанники звезд

Всё ещё сомневаясь в своих способностях пользоваться инстинктом барска, я, тем не менее, двинулся дальше в своих рассуждениях. Возможно, животных нашей труппы можно таким образом одурачить. За этим стоял Озокан или офицер, принявший теперь командование. Они были умны и использовали этот способ как раз против того, что делал я, — против преследования. Я побежал по следу, шедшему от этого неясного отпечатка. Запах был мучительно сильным, но время от времени я различал в нём другие запахи и не рисковал бежать за «казом» по прямой, потому что он то и дело пересекал ранние следы настоящих казов, очевидно, тех, на которых ехали отверженные.

Сумерки сгущались. След «каза» по-прежнему вёл на запад, теперь уже по более открытой местности, где было мало укрытий и преследователя легко увидеть. Я сел и послал мысленный зов.

Первым пришёл ответ с севера — либо Борба, либо Ворса. Я попытался спросить:

«Существо, пахнет казом, но не каз. Где?»

«Не каз?» — ответили вопросом.

«Пахнет казом, но не каз», — повторил я.

«Нет», — последовал выразительный ответ.

Я снова послал зов и получил слабый ответ.

«Каз, но не каз?»

«Каз… да…»

Я повернул на юг. Может, это был фальшивый след, но требовалось проверить. И тут я открыл, что объект моей охоты был мастером в этой игре, потому что снова наткнулся на свежую и резкую вонь от следов каза. Я так обрадовался, найдя искомое, что подбежал и глубоко втянул в себя воздух, прежде чем понял опасность.

Резкая боль заполнила мой нос, и лапы прямо-таки подбросили меня вверх. Я сунул нос в землю, а потом долго тёр его лапами. Гнусный запах так пристал ко всей голове, что мои глаза наполнились слезами.

Я катался по земле, снова и снова зарывая в неё нос, пока тупыми когтями не порвал кожу. Я не чувствовал более никакого запаха, кроме этой вони, которая, казалось, стала частью моей плоти. И меня так тошнило, что я крутился и тёрся мордой о землю, пока, наконец, не заставил себя вспомнить подходящее средство. Я встал, и Меня сразу вырвало.

Ум заработал не сразу. Либо тот, кого я выслеживал, подозревал, что за ним идут, либо он принял предосторожности на всякий случай, но его путь был залит какой-то тошнотворной жидкостью, которая убила такое важное для меня чувство, как обоняние. Мои глаза продолжали слезиться, но всё-таки видели, в носу болезненно пульсировало. Но у меня оставались ещё глаза и уши и, возможно, помощь других животных.

Я снова послал зов. Откликнулись трое — с близкого расстояния. Я сообщил:

«Каз — не каз — человек, злой запах…»

Быстрое согласие всех троих, видимо, запах дошёл и до них. Издалека ответила Борба:

«Человек идёт…»

Я ещё раз обтёр голову о землю. Глаза слезились, но видели. Ночь создана для активности барска, для меня тени не были густыми, как для человека. Я остановился за скалой, прислушался и ждал, забыв о своём злосчастном носе. Конечно, настоящий барск или другое животное удрали бы от такого оружия. Несчастье разведчика заключалось в том, что ему встретился не настоящий барск. Он шёл медленно. По виду походил не на человека, а на какой-то бесформенный тюк, скрывающая его шкура каза свободно болталась на нём. Я приготовился…

Время от времени он останавливался, вероятно, пытаясь разглядеть в темноте какие-то ориентиры.

Может быть, барск нападает с криком, я же молча метнулся вперёд, нацелившись на ту часть приближающейся округлой формы, которую посчитал своей лучшей мишенью. И каким бы ловким он ни был, я победил его неожиданностью.

Я совершил убийство по образцу, показанному мне Симлой, и, задыхаясь, лёг рядом с тем, кто ещё недавно был человеком, кто ходил и дышал. Я смутно удивлялся, что не чувствую тяжести содеянного, словно был больше барском, чем человеком. Я убил — но этот факт ничуть не задевал меня. Мы — Вольные торговцы — пользовались оружием для защиты, но никогда не несли с собой войны, предпочитая при затруднительных обстоятельствах обходные пути. Я видел мёртвых и до того, как попал на Йиктор, но они, в основном, умирали своей смертью или от несчастного случая. Если же это было убийство, оно случалось только в результате ссоры между чужаками и отнюдь не касалось Торговцев, а я не имел к этому никакого отношения.

Но в это убийство я был втянут, как, наверное, не вовлекались мои предки за целые века. Однако меня это не тревожило, и я даже был удовлетворён хорошо проделанной работой. Правда, внутри шевельнулось опасение, что чем дольше я остаюсь в этом теле, тем сильнее становится во мне звериное начало. И это будет продолжаться, пока, наконец, не останется только четвероногий Джорт, а двуногий Крип Борланд исчезнет.

Но теперь не время было поддаваться страхам, и я поспешил отогнать тревожные мысли и предпочёл обдумать задачи, непосредственно стоявшие передо мной. Если я оставлю этого разведчика здесь, его может найти тот, кого пошлют за ним. Может, ему лучше исчезнуть вовсе?

«Мёртвый — мёртвый!» — из кустов вышел один из большеухих зверей, которых я видел бьющими в барабаны на эстраде Майлин на ярмарке. На его спине сидел всадник, загнувший колечком хвост. Оба они уставились на разведчика, и от них исходила волна удовлетворения.

«Мёртвый», — согласился я, облизал лапы и потёр ими всё ещё болевший нос.

Большеухий зверь понюхал тело, выразил своё отвращение и отступил. Я посмотрел на останки и решил оставить всё, как есть. На мягкой земле остались отчётливые следы. Оба существа посмотрели на меня с удивлением. Их вопрос ясно читался.

«Оставить знаки — всё против людей», — объяснил я, хотя вовсе не был уверен, что они поймут. Возможно, они повиновались лишь тогда, когда моё внушение совпадало с их собственными желаниями. Но насчёт идей я сильно сомневался.

Они пристально посмотрели на землю, где я оставил свою подпись — отпечатки. Затем маленький спрыгнул со спины своего товарища и поставил обе передние лапки с сильно расставленными пальцами рядом с моими следами. Встав на задние лапы и склонив голову набок, он осмотрел результат. Его отпечатки походили на следы маленьких человеческих рук.

Большеухий неуклюже прошёлся взад и вперёд, оставляя путаные следы своих ног с длинными пальцами. Затем маленький вновь оседлал его. Я осмотрел почву. Пусть теперь разведчика найдут. Запись следов вокруг него заставит призадуматься: трое совершенно разных животных, похоже, сообща разделали человека. Если враги поверят, что все животные лагеря выступают против них, им придётся дважды оглядываться на каждый куст, каждое дерево, и они будут ждать нападения даже из-под листвы.

Трудно представить себе, что такая разношерстная компания животных могла объединиться против общего врага, это не в их природе. Однако Тэсса имеют власть, которая уже и так держит равнинных жителей в страхе. Поставленные вне закона были людьми достаточно отчаявшимися, чтобы убить Малика. Возможно, теперь они решат, что против них действуют не только природные, но и сверхъестественные силы. А для людей, и так уже скрывающихся, такое соображение может оказаться гибельным и вконец сломить их.