Андрэ Нортон - Лунная магия. Книга первая: Луна трех колец. Изгнанники звезд

Я словно очнулся после странного яркого сна, увидел мертвецов, и одна часть меня знала, что мы наделали, но другая, проснувшись, отогнала все воспоминания.

Майлин стояла здесь же, смотря не на мёртвые тела, а устремившись куда-то вдаль, как будто боялась хаоса, царившего вокруг неё. Её руки безвольно повисли, одной из них она сжимала жезл, но он более не мерцал живым светом, а стал тусклым и мёртвым. Её лицо было пепельно-серым, глаза смотрели в себя. Я услышал жалобный крик.

К Майлин ползла Симла, на её заду зияла большая кровоточащая рана. Затем послышались крики и визг других раненых животных, пытавшихся добраться до своей хозяйки. Но она не видела их, оцепенело глядя в пространство.

«Майлин!»

Страх закрался в мой мозг. То, что стояло здесь, не обращая внимания на всё происходящее вокруг, — не было ли это лишь пустой оболочкой женщины Тэсса?

«Майлин!» — снова мысленно закричал я, собрав все силы.

Симла застонала, подползла к ногам Майлин и положила голову на её пыльную обувь.

«Майлин!»

Она шевельнулась — неохотно, словно не желая возвращаться из небытия, державшего её. Пальцы разжались, и жезл покатился в кровавую грязь, к мертвецам. Затем её глаза ожили и взглянули ни Симлу. С отчаянным криком Майлин опустилась на колени и положила руку на голову венессы. Я понял, что она снова вернулась к нам.

Теперь надо было перевязать раненых и посмотреть, что ещё можно сделать для оставшихся в живых. Из людей не выжил никто. Я нашёл ведро и принёс воды, потом ещё и ещё: Майлин варила питьё для раненых. Во время третьего такого похода мой нос, освободившийся наконец от захватившего его зловония, сообщил мне об опасности. Человеческий запах, сильный, свежий, уходил в кусты. Я бросил ведро и обнюхал след, но дальше не пошёл, потому что уловил мысленный оклик, приглашавший меня вернуться.

По-моему, лучше всего было как можно скорее пойти по этому следу, но всё-таки я вернулся. Видимо, кто-то спрятался от битвы в фургонах. Но ведь даже один человек может залечь над склоном и перестрелять нас из боевого лука. С этими мыслями я побежал в лагерь, но не успел рассказать о своём открытии, так как Майлин обратилась ко мне:

— Я должна сказать тебе…

«Майлин, там…» — я попытался прервать ее.

Почти величественно она отказалась слушать меня и продолжала:

— Крип Борланд, я привезла из Ырджара плохие новости.

В первый раз за эти часы я вспомнил о Крипе Борланде и его бедах, и меня испугала болезненность возвращения от Джорта к Крипу.

— Капитан «Лидиса» обратился к Закону Ярмарки, когда тебя похитили люди Озокана, а твоего товарища ударили и бросили, считая мёртвым. Его нашли, и он, рассказав о том, что произошло, опознал клан похитителей. Дело дошло до Верховного Правосудия, и был предъявлен иск Осколду, на земле которого нашли твоё тело. Тело привезли в Ырджар и решили, что твой мозг разрушен пытками Осколда. Врач «Лидиса» сказал, что оказать тебе помощь можно только дома. И вот… — Майлин сделала паузу, её глаза встретились с моими, но ничего не выражали, потому что она смотрела мимо меня, на что-то большее, чем Крип Борланд или Джорт. — И вот, — начала она снова, — «Лидис» ушёл с Йиктора, унося твоё тело на борту. Вот и всё, что я смогла узнать, потому что в городе творится что-то страшное и тревожное.

Что-то подсказывало мне: она говорит правду. Майлин говорила что-то ещё, но всё это уже не имело значения, и я ничего не понимал, будто она говорила на другом языке.

Нет тела! Эта мысль билась в моей голове, звучала громче и громче, пока я не завизжал в том же ритме. В голове звучали только удары, и я ничего не понимал. Теперь Майлин смотрела не в пространство, а на меня, и мне казалось, что она пытается добраться сквозь этот грохот до моего мозга. Но ничего не действовало. Я не Крип Борланд и никогда не буду им снова, я — Джорт!

Я слышал звуки и видел Майлин сквозь красный туман — её большие глаза, шевелящиеся губы. Её команды доносились откуда-то издалека, заглушаемые грохотом. Я был Джортом, я был смертью, я — охотник…

Затем я пошёл по следу, обнаруженному в кустах у реки. Свежий сильный запах наполнил мои ноздри. Убить… Только ради убийства стоит ещё немного пожить. Нельзя быть беспечным, барск коварен… барск…

Зверь с вековой хитростью владел моим мозгом. Пусть Джорт будет полностью Джортом. Я отогнал, спрятал как ненужные остатки то, что когда-то было человеком, и следил за выходом зверя на его извечное дело — охоту. Я различал три разных запаха, смешанные вместе. Не казы — эти люди шли пешком, и вокруг одного распространялся тошнотворный запах, говоривший о повреждении тела. Трое направлялись к холмам. Их можно выследить, но для этого потребуется хитрость. Туда носом, сюда носом, следить издали за всем, что может оказаться засадой. Возможно, человеческая хитрость всё ещё сочеталась во мне со звериной.

Похоже, они не смогли подняться по более крутым склонам. Вероятно, раненому было трудно идти, потому что перед его следами отпечатались следы более лёгкие.

Я нашёл место, где они останавливались. Там виднелись окровавленные тряпки, которые я пренебрежительно обнюхал. Однако люди упорно шли вперёд, к границам земель Осколда. Я бежал по следу захватчиков, ни на секунду не допуская, что у меня отнимут добычу.

Что-то постоянно пыталось коснуться моего разума откуда-то издалека, хотя я и поставил барьер против этого, отказавшись открываться зову. Я был Джортом, а Джорт охотился — и это было единственной реальностью.

Всё выше и выше… Я добежал до места, где были срублены два молодых деревца, и затем уже шёл по следу только двоих людей. Они несли третьего, их шаг замедлился.

Войдя в овраг между крутыми склонами, я рванулся вперёд, потому что подумал, что моя дичь может остаться внизу на ночлег, но не понёсся наугад, а пополз от одного укрытия к другому. Я не тыкался носом ни во что пахнущее, памятуя о трюке, сыгранном со мной разведчиком.

Наступала ночь, а я всё ещё не видел их и даже удивился способности людей уйти так далеко с грузом — разве что они оставили лагерь ещё до нашей атаки. Луна помогала мне, где отчётливо выделяя пейзаж, а где пряча его в тени и скрывая моё продвижение.

Наконец я увидел их. Двое стояли, прислонившись к скале. Затем один соскользнул на землю и сел, опустив голову на грудь и безвольно уронив руки между вытянутых ног. Другой тяжело дышал, но оставался на ногах. Третий вытянулся на носилках, издавая слабые стоны.

Двое вконец обессилены, решил я, но за третьим, стоящим, следовало внимательно следить. Наконец тот пошевелился, встал на колени и поднёс фляжку к губам лежащего на носилках, но тот махнул рукой и с резким раздражённым звуком оттолкнул фляжку. Она разбилась, Ударившись о камень, на нём остались тёмные брызги от Жидкости. Тот, кто держал фляжку, хрипло заворчал и стал собирать осколки, затем поднял голову и дико огляделся, как будто искал в окружающей их дикой местности что-то, что могло бы избавить его от несчастий.