Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых

Народы, составляющие Межзвездный Конгресс, верили в разных богов или не верили вовсе, однако они согласились с архикардиналом. Лузитанию предполагалось заселить выходцами с Байи, поэтому на нее по традиции распространялось влияние католической церкви. Колония, однако, была ограничена территориально, и число ее жителей не должно было превышать установленного предела. Вся жизнь колонии подчинялась основному закону:

СВИНОК НЕЛЬЗЯ ТРЕВОЖИТЬ.

Нам не очень нравится мысль о том, что в соседней деревне живут такие же люди, как и мы. Поэтому было бы крайне самонадеянным полагать, что мы сможем когда-нибудь увидеть в сообществах пользующихся орудиями труда созданий, — которые к тому же развиваются по другому пути, — не животных, но братьев по разуму, не врагов, но друзей, совершающих вместе с нами паломничество к Храму Разума.

Именно так я все вижу или очень хочу увидеть. Различие между раманами и варелсами не в них самих, а в том, кто определяет это различие. Когда мы относим разумную расу к раманам, то это не значит, что они стали морально более зрелыми. Но это значит, что мы стали такими.

Рутер был одновременно самым трудным в общении и самым дружелюбным из всех пекениньос. Он всегда был рядом, когда бы Пипо ни посещал их поляну, и как мог отвечал на вопросы, которые закон запрещал Пипо задавать прямо. Пипо зависел от него — возможно, даже слишком — даже при том, что Рутер паясничал и вообще вел себя как безответственный мальчишка, кем он, впрочем, и был; при этом он любил наблюдать за Пипо, испытывать его. Пипо всегда приходилось опасаться ловушек, расставляемых Рутером.

Только что Рутер раскачивался на дереве, крепко держась за кору расположенными на лодыжках и на внутренней поверхности бедер костяными пластинами. В руках он держал две палочки — они назывались «посохи отцов» — и барабанил ими, поднимаясь по стволу дерева, в завораживающе аритмичном темпе.

Шум побудил Мандачуву выйти из бревенчатой хижины. Он обратился к Рутеру сначала на «языке мужчин», а затем на португальском:

— Р’ra baixo, bicho!

Несколько свинок, стоящих рядом, выразили свое восхищение этой игрой слов резким потиранием бедер. Раздался свистящий звук, и Мандачува подпрыгнул от удовольствия.

Между тем Рутер отклонился далеко назад, так что казалось, что он вот-вот упадет. Затем он хлопнул в ладоши, перекувыркнулся в воздухе и приземлился на ноги, чуть не упав при этом.

— Так ты, оказывается, акробат, — сказал Пипо.

Рутер с важным видом подошел к нему. Так он подражал людям. Это было тем более уморительно, что его сплюснутый вздернутый нос был совсем как поросячий пятачок. Ничего удивительного, что пришельцы назвали их свинками. Первые гости этого мира стали называть их так еще в 1886 году, и ко времени образования колонии в 1925 году это название прочно закрепилось за обитателями планеты. Ксенологи Ста Миров писали о них как об «аборигенах Лузитании», хотя Пипо отлично знал, что этим они отдавали дань профессиональной этике и что, за исключением официальных документов, ксенологи тоже называли их свинками. Сам Пипо называл их «пекениньос», и они не возражали, потому что сами себя они называли «Маленькие братья». И все же в этом что-то было. В такие моменты Рутер и впрямь выглядел как свинья, стоящая на задних ногах.

— Акробат, — произнес Рутер, пробуя новое слово. — А что я делал? У вас есть название для людей, которые делают такие штуки? Значит, есть люди, для которых это является профессией?

Пипо вздохнул про себя, сохраняя на лице застывшую улыбку. Закон строго запрещал ему делиться информацией о человеческом обществе, чтобы не помешать естественной эволюции общества свинок. При этом Рутер постоянно развлекался тем, что выжимал весь до последней капли смысл из всего, что говорил Пипо. Однако на сей раз Пипо было некого винить, кроме себя, — он допустил глупое высказывание, позволяющее заглянуть в жизнь человеческого общества. Время от времени он чувствовал себя так хорошо среди свинок, что расслаблялся. «Это вечное ощущение опасности. Я не подхожу для этой постоянной игры в то, чтобы выуживать информацию, не давая ничего взамен. Мой молчаливый сын Либо — даже он более осторожен, чем я, а ведь он всего лишь мой ученик. Сколько же времени прошло с момента его тринадцатилетия? Четыре месяца».

— Хотел бы я, чтобы у меня были такие же подушки на ногах, как у тебя, — сказал Пипо. — Кора этого дерева разорвет мою кожу в клочья.

— Нам бы стало стыдно, если бы это произошло, — сказал Рутер. Он замер в выжидательной позе, которую Пипо считал своеобразным выражением тревоги или же знаком всем остальным пекениньос быть настороже. Может быть, это был признак сильного страха, но насколько Пипо помнил, он никогда не видел свинок сильно испуганными.

Как бы то ни было, Пипо быстро сказал, чтобы успокоить его:

— Не волнуйся, я слишком стар и слаб, чтобы лазить по деревьям. Предоставляю это вам, молодым.

Его слова подействовали — тело Рутера сразу же расслабилось и стало подвижным.

— Я люблю лазить по деревьям — оттуда все видно, — Рутер присел на корточки перед Пипо и приблизил лицо к нему. — Ты принесешь эту штуку, которая бежит над травой, не задевая земли? А то другие не верят, что я ее видел.

«Еще одна ловушка. Ну что, ксенолог Пипо, сможешь ли ты унизить этого представителя изучаемого тобой общества? Или ты останешься верным жесткому закону Межзвездного Конгресса, установленному для контролирования контакта?». Прецедентов было очень немного. Единственной разумной расой, с которой до сих пор сталкивалось человечество, были баггеры — три тысячи лет назад — и теперь все они мертвы. На этот раз Межзвездный Конгресс принял все возможные меры, чтобы ошибки человечества отразились лишь на нем самом. Минимум информации, минимум общения.

Рутер почувствовал сомнение Пипо, его настороженное молчание.

— Ты никогда ничего нам не говоришь, — заявил Рутер. — Ты наблюдаешь за нами и изучаешь нас, но не даешь нам пройти за ограду в твою деревню, чтобы следить за вами и изучать вас.

Пипо ответил насколько мог искренне, но в этой ситуации важнее было быть осторожным, чем честным.

— Если вы о нас знаете так мало, а мы о вас — так много, то почему же вы разговариваете на старке и на португальском, а я до сих пор не могу справиться с вашим языком?

— Потому что мы умнее, — ответил Рутер, отклонился назад и, крутнувшись на ягодицах, повернулся спиной к Пипо. — Возвращайся за свою ограду.

Пипо сразу же встал. Неподалеку Либо разговаривал с тремя свинками, стараясь понять, как они плетут крышу из сухих стеблей мердоны. Он увидел Пипо и тотчас оказался рядом с отцом, готовый идти. Пипо увел его, не говоря ни слова, — они никогда не обсуждали увиденное, пока не пройдут ворота, так как пекениньос хорошо знали человеческие языки.