Антология мировой фантастики. Том 2. Путешествия во времени

Твиссел тихо засмеялся, не заметив, как сигарета догорела почти до самых кончиков его пальцев.

— И все же, знаешь, мне долгие годы было не по себе. Ведь что-то действительно могло произойти. Реальность, в которой была основана Вечность, могла измениться таким образом, чтобы не допустить того, что Сеннор называл парадоксом. И тогда, в этой новой Реальности, уже не было бы ни Вечности, ни нас с тобой. Ты знаешь, иногда среди ночи, во время бессонницы, мне вдруг начинало казаться, что все погибло… Только теперь, когда все кончилось благополучно, я могу посмеяться над собой, как над старым маразматиком.

— Вычислитель Сеннор был прав, — очень тихо произнес Харлен.

— Что такое? — метнулся к нему Твиссел.

— Проект провалился. Круг не замкнут. — Харлену казалось, что его рассудок медленно освобождается от густого тумана.

— Что ты такое несешь? — Старческие пальцы Твиссела с неожиданной силой впились в плечи Харлена. — Ты болен, мой мальчик. У тебя сдали нервы.

— Нет, не болен. Мне все опротивело. Вы. Я. Но я не болен. Взгляните сами. Сюда, на векометр.

— Векометр?

Тоненький волосок стрелочки был прижат к правому концу шкалы около отметки 27-го Столетия.

— Что здесь произошло?

Радость на лице Твиссела сменилась страхом.

Харлен уже полностью овладел собой.

— Я расплавил предохранительный механизм и высвободил рычаг управления.

— Как ты…

— У меня был болеизлучатель. Я разобрал его и использовал вделанный в него в качестве источника питания микрореактор как автоген. Вот все, что от него осталось. — Харлен подтолкнул ногой маленькую кучку металлических обломков, валявшихся на полу.

Твиссел все еще не хотел верить.

— 27-е? Ты хочешь сказать, что Купер попал в 27-е Столетие?

— Я понятия не имею, куда он попал, — вяло ответил Хар­лен. — Сначала я перевел рычаг вниз, далеко за 24-е. Но я не знаю куда. Я не посмотрел. Потом я переставил его в это положение. Вот и все.

Твиссел с ужасом смотрел на Харлена, его лицо побледнело до болезненной желтизны, губы дрожали.

— Я не знаю, где сейчас Купер, — продолжал Харлен. — Он затерялся в Первобытных веках. Круг разорван. Сначала я думал, что все кончится сразу, в нулевой момент. Но это глупо. Придется ждать. Наступит такое мгновение по биовремени, когда Купер поймет, что он не в том Столетии, когда он сделает что-нибудь противоречащее мемуару, когда он… — Харлен не докончил фразу и засмеялся натянутым, хриплым смехом. — Какая разница? Все это только отсрочка, пока Купер не совершит какой-нибудь непоправимой ошибки, пока он не разорвет круг. Мы бессильны помешать ему. Минуты, часы, дни. Не все ли равно? Когда отсрочка истечет, Вечность прекратит существование. Вы меня слышите? Это будет концом Вечности!

— Но почему? Почему?

Твиссел растерянно перевел взгляд со шкалы на Техника; в его глазах, как в зеркале, отразились растерянность и недоумение, прозвучавшие в голосе.

Харлен поднял голову.

— Нойс! — одним словом ответил он.

— Женщина, которую ты спрятал в Вечности? — спросил Твиссел.

Горькая усмешка Харлена была ему единственным ответом.

— Но при чем здесь она? — продолжал недоумевать Твис­сел. — Я тебя не понимаю, мой мальчик.

— Да что тут понимать? — взорвался Харлен. — Зачем вы притворяетесь? Да, у меня была женщина. Мы с ней были счастливы. Кому это мешало? Ведь ее даже не существует в новой Реальности.

Твиссел тщетно пытался вставить хоть слово.

— Но у Вечности свои законы, — кричал Харлен. — О, я знаю их все наизусть. Союзы требуют разрешения; союзы требуют Вычислений; союзы требуют высокого знания; союзы — вещь рискованная. Что вы приготовили для Нойс по завершении проекта? Поместить ее в гибнущую ракету? Или дать ей тепленькое местечко общей любовницы знатных Вычислителей? Ну, теперь-то у вас не будет никаких планов.

В полном изнеможении он закончил свою тираду, и Твиссел быстро подошел к видеофону. Очевидно, передатчик видеофона снова был включен. Вычислитель повторял сигнал вызова до тех пор, пока не добился ответа.

— Говорит Твиссел. Никого сюда не пускать, — произнес он не допускающим возражений тоном. — Никого. Вам ясно? Тогда выполняйте! Нет, никаких исключений. И для членов Совета тоже. К ним это относится в первую очередь.

Он снова повернулся к Харлену и задумчиво проговорил:

— Они не посмеют нарушить мой приказ, потому что я старейший член Совета и еще потому, что меня считают выжившим из ума чудаком. Поэтому мне и доверили этот Проект. — На мгновение он впал в задумчивость. — Ты тоже так думаешь?

В этот момент он был похож на маленькую сморщенную обезьянку.

“Святое Время, он и правда спятил, — со страхом подумал Харлен. — Потрясение лишило его рассудка”.

Мысль, что он заперт наедине с сумасшедшим, заставила Харлена испуганно отступить назад. Но он быстро опомнился. Спятил Твиссел или нет, он был дряхлым стариком, и к тому же скоро наступит конец всему, даже безумию.

Скоро? А почему не сразу? Чем вызвана эта отсрочка?

— Ты не ответил мне, — вкрадчиво продолжал Твиссел. (Вот уже несколько минут в его руках не было привычной сигареты, но он, казалось, не замечал этого.) — Ты тоже считаешь, что я выжил из ума? Думаю, что да. Если бы ты считал меня своим другом, а не капризным, свихнувшимся стариком, ты бы поделился со мной своими сомнениями. И тогда не было бы этой глупой выходки.

Харлен насупился. Оказывается, Твиссел считает, что это он спятил!

— Меня толкнули на это, — сердито буркнул он. — Я в здравом рассудке.

— Но я же сказал тебе, что девушке ничто не грозит.

— Я был бы последним дураком, если бы поверил вам. Только дурак может поверить в справедливость Совета к Технику.

— При чем тут Совет?

— Финж знал все, это он донес на меня Совету.

— Как ты узнал об этом?

— Вырвал признание у Финжа под дулом болеизлучателя. Болеизлучатель помог ему забыть о разнице в наших званиях.

— Это ты сделал тем же излучателем? — Твиссел указал на шкалу векометра, круглое лицо-циферблат которого было искажено гримасой расплавленного металла.

— Да.

— Хватило ему работы. — Его тон стал резче. — А ты знаешь, почему Финж не принял мер сам, а послал донесение Совету?

— Потому что он ненавидит меня и хотел действовать наверняка. Ему нужна была Нойс.

— До чего же ты наивен! Если бы дело было только в Нойс, он без труда устроил бы себе союз с ней. Никакой Техник не встал бы у него на пути. Этот человек ненавидит меня, мой мальчик.

В его руках по-прежнему не было сигареты, отчего выпачканный табаком палец, которым он ткнул себя в грудь, выглядел неприлично голым.

— Вас?

— Такая уж штука эта политика, мой мальчик. Не каждому Вычислителю удается стать членом Всевременного Совета. Финж че­столюбив. Он готов был добиваться этого поста любой ценой. Но я помешал ему, так как счел его эмоционально неустойчивым. Святое Время, я только теперь понял, как я был прав тогда… Послушай, мой мальчик, он знал, что я тебе покровительствую. Он видел, как из рядового Наблюдателя я сделал тебя первоклассным Техником. Ты постоянно работал со мной. Как еще мог бы Финж отомстить мне? Если бы ему удалось доказать, что мой любимчик виновен в страшном преступлении против Вечности, то это могло бы отразиться и на мне. Я был бы вынужден покинуть Совет, и, как по-твоему, кто тогда занял бы мое место?