Джордж Мартин - Стеклянный цветок

Меган. Папа, мне страшно.

Когда Меган подходит к дивану, Дениза садится. Девочка забирается к Джеффу на колени.

Джефф. Эй, это всего лишь космическая морковка. Разве можно бояться овощей? (Пауза, улыбается.) И что ты тут делаешь? Разве ты не должна лежать в постели?

Меган. В моей комнате какой-то дядя.

Дениза и Джефф переглядываются. Джефф нажимает на кнопку «Пауза».

Дениза. Милая, тебе просто приснился плохой сон.

Меган (упрямо). Нет, не приснился! Я его видела, мамочка.

Джефф (обращаясь к Денизе). Похоже, моя очередь.

Он берет дочь на руки и несет ее к лестнице.

(Веселым тоном, стараясь успокоить малышку.) Ну, сейчас посмотрим, кто пугает мою девочку! (Отворачиваясь, говорит жене.) Если он читает мысли, то ужасно разозлится, когда доберется до меня.

Джефф открывает дверь. Типичная комната пятилетнего ребенка, где царит страшный беспорядок. Куклы, игрушки, маленькая кровать. В углу лежит на боку огромное чучело животного. Комната освещена лишь маленьким ночником в виде какого-то персонажа мультфильма.

Меган (показывает). Он был там! Папочка, он на меня смотрел.

Джефф видит, что под окном действительно какая-то тень, которая похожа на мужчину, сидящего на стуле и смотрящего на них.

Джефф включает свет, и неожиданно оказывается, что человек на стуле — это всего лишь куча одежды.

Джефф. Видишь, ничего страшного, дорогая.

Меган. Папа, там был какой-то дядька. Он меня испугал.

Джефф (взъерошив волосы дочери). Тебе всего лишь приснился плохой сон. Моя большая девочка не боится маленького ночного кошмара, ведь правда?

Он относит ее на кровать, укладывает, накрывает одеялом. У Меган испуганный вид, она явно не хочет оставаться одна.

Джефф. Ты умеешь хранить секреты?

Девочка с самым серьезным видом кивает.

Джефф. Когда я был ребенком, мне часто снились страшные сны. И чудовища.

Меган (с широко раскрытыми глазами). Чудовища?

Джефф. В шкафу, под кроватью, повсюду. А потом папа открыл мне тайну. После этого я больше не боялся. (Шепчет ей на ухо.) Чудовище не сможет до тебя добраться, если ты спрячешься под одеяло!

Меган. Не сможет?

Джефф (торжественным, уверенным тоном). Таковы правила. Даже чудовищам приходится выполнять правила.

Меган натягивает одеяло и, хихикая, забирается под него с головой.

Джефф. Умница. (Поднимает одеяло, щекочет ее.) Но одеяло не сможет спасти тебя от папочки. Они пару минут весело играют, потом Джефф целует ее и снова накрывает одеялом. А теперь спи, слышишь меня?

Меган кивает. Джефф улыбается, идет к двери и оглядывается назад, прежде чем прикоснуться к выключателю.

В комнате, на кровати, спрятавшись под одеялом, лежит маленькая Меган, повсюду разбросаны игрушки. Он выключает свет.

Все то же самое, но и одновременно — причудливо, по-другому. Стены и крыша из соломы, пол земляной. Расстановка предметов в хижине отдаленно напоминает комнату Меган. За окном ближний костер освещает сцену (вместо уличного фонаря). В темном углу, где в комнате Меган лежало чучело, тело. Каждая игрушка, кубик и предмет из комнаты девочки имеют здесь своего двойника, который находится на том же месте: кастрюли и сковородки, тряпичная кукла, пистолет и тому подобное. Кровать — куча соломы, старое и рваное одеяло, под ним — детское тело. По ткани расползается темное пятно. Мы слышим потрясенный вскрик Джеффа. Картинка Вьетнама должна быть очень короткой, почти мгновенной. Затем Джефф снова включает свет.

Как прежде, все в порядке.

Растерян, смущен, смотрит несколько мгновений, качает головой.

Джефф снова выключает свет. На сей раз ничего не происходит. Он тихонько закрывает дверь, и мы следом за ним спускаемся вниз по лестнице.

Дениза в огромных очках просматривает раздел юридических новостей в газете. Она смотрит на Джеффа, и выражение его лица заставляет ее отложить газету в сторону.

Дениза. Что случилось? Ты такой бледный.

Джефф. Ничего… я подумал… глупости. Меган — истинная дочь своего отца. (Невесело смеется.) «Дядька» оказался стулом с одеждой.

Дениза. У нее твое воображение.

Джефф. А я все пытался понять, куда оно подевалось.

Дениза. Она в порядке?

Джефф садится, берет в руки пульт, снова включает фильм на начале монолога: «Смотри в небо…».

Джефф. Конечно.

Тусклый ночной свет. Девочка прячется под одеялом. Мы слышим ее ровное тихое дыхание. Камера сдвигается с едва слышным скрежетом инвалидного кресла, которое катится по деревянному полу.

На нее падает тень. Она не шевелится, даже когда появляется мужская рука, хватает ее одеяло за угол и с пугающей медлительностью стаскивает его.

Около двадцати студентов слушают и делают записи, Джефф ходит перед ними, ведет занятие, рассеянно вертит кусок мела в руке. На доске написано: НЬЮ-ЙОРК ДЖОРНАЛ — ХЕРСТ и НЬЮ-ЙОРК УОРЛД — ПУЛИТЦЕР.

Джефф. …Когда Ремингтон пожаловался, что он не может найти ни одной войны, Херст, предположительно, отправил ему телеграмму, в которой говорилось: «Вы даете картинки, я обеспечиваю вас войной». Этот анекдот, возможно, весьма сомнителен, зато хорошо показывает роль желтой прессы в разжигании военного энтузиазма.

Мрачный темноволосый студент, похожий на жокея, прерывает Джеффа, прежде чем он успевает открыть рот, чтобы продолжить.

«Жокей». По крайней мере, они были на нашей стороне.

Джефф замолкает, смотрит на него, садится на край своего стола.

Джефф. Мюллер, вы хотите что-то сказать?

«Жокей» (показывает на доску). Эти парни, по крайней мере, шли за нашими солдатами. Настоящие желтые журналисты были единственными, кто рассказывал о том, что происходило во Вьетнаме.

Джефф (сухо). Полагаю, не всякая война похожа на реки крови и стрельбу у Херста.

«Жокей». Ну, зато у него мы победили. Могли и во Вьетнаме победить.

Джефф. Где же логика? Вам следует больше времени проводить с книгами, а не с Рэмбо.

Аудитория разражается хохотом, но молодой человек заметно разозлился. Прежде чем Джефф возвращается к лекции, звенит звонок. Студенты начинают вставать с мест, собирать учебники и тому подобное.