Андрей Буторин - Червоточина

Стоило Соне услышать о еде, как она и впрямь почувствовала сильный голод.

– Ой, но тут ведь ничего не осталось, – невольно сглотнула она. – Сейчас я посмотрю… – Она метнулась к кухне, но, опомнившись, остановилась и повернулась к Студенту: – Можно мы хоть чаю попьем? Пять минуточек всего! Чай точно еще оставался…

– Хорошо, – блеснул стеклышками очков Студент. – Только, пожалуйста, побыстрее.

– Мы быстро-быстро! – просияла Соня и, забежав в кухню, бросилась к холодильнику. Увы, там валялась лишь ободранная капустная кочерыжка, и в нижнем ящике виднелась пара яблок. Была там еще почти целая бутылка подсолнечного масла, но толку-то с нее…

– Коля, – сказала она вошедшему следом Ниче, – попробуй там с кочерыжки чего-нибудь срезать, маслицем вон зальем, что-то вроде салата получится. И яблоки помой, а я пока чай соображу.

Она схватила чайник, метнулась к раковине, открыла воду.

Нича завозился в холодильнике.

На пороге кухни возник и замер, сложив на груди руки, Студент. Каким-то образом он умудрялся одновременно показывать своим видом и полное безразличие, и крайнюю озабоченность.

Соня поставила на подставку чайник, включила его, полезла в буфет искать заварку.

– Нас ведь пакетики устроят? – спросила она, увидев начатую пачку одноразовых чайных конвертиков.

– Меня устроят, – отозвался кромсающий ножом несчастную кочерыжку Нича.

– А вас? – посмотрела она на Студента.

– Пожалуйста, сделайте то, что быстрее, – сказал тот. – Я не нуждаюсь в еде и питье.

Соня пожала плечами и достала две чашки. Положила в каждую по пакетику и села на табурет, ожидая, пока закипит чайник.

Нича сумел все же наскрести чего-то в тарелку и полил плоды своего труда маслом. Потом достал из холодильника яблоки, критически осмотрел их, поморщился и понес мыть. Отряхнув от воды, протянул одно Студенту.

– Вы так и не дорассказали мне, что там с яблоком, – сказал он. – Вот, пожалуйста, доведите дело до конца.

Студент, помедлив, все же взял яблоко. Брезгливо скривив губу, покрутил его в пальцах. И без того уже подгнивший с одного бока плод стал вдруг на глазах чернеть, съеживаться, из ладони Студента закапала на пол бурая жижа, а из лопнувшей кожуры полезли вдруг копошащиеся белые черви.

Студент гадливо отшвырнул липкий комок через плечо. В прихожей мерзко чавкнуло.

– Поздно, – сказал он, вытирая невесть откуда взявшимся белым платком руки. – Яблоко сгнило. Его сожрали черви. Сожрут и вас, если вы не поторопитесь.

У Сони от увиденного пропал аппетит. Но все же она разлила кипяток по чашкам и придвинула к себе тарелку с «салатом». Но капусты там было столь мало, что она тут же отдала тарелку Ниче.

– Поешь, – сказала она, – тебе еще машину вести.

Но Нича ее словно не слышал. Он продолжал вертеть в руке второе яблоко, вполне еще съедобное на вид. Потом что-то увидел, взял со стола нож и ковырнул кожуру.

– Червей можно и вырезать, – сказал он, глянув на Студента. – Было бы желание. Но выбросить, конечно же, проще. – Он протянул яблоко Соне, а сам принялся за капусту.

До тех пор, пока они «ужинали» и торопливо пили чай, Студент не проронил ни слова. Но стоило Ниче и Соне подняться из-за стола, как он заговорил:

– Вы ничего не знаете, поэтому не имеете права меня судить.

– Что? – оторопел Нича, наверное, и забывший уже о своей реплике. – Никто вас и не думает судить.

– Меня это в любом случае не трогает, – преувеличенно холодно отреагировал Студент. – Но я не хочу, чтобы неверно истолкованные факты приводили к ложным выводам. Независимо от того, принесет ли это кому-нибудь вред или пользу. В настоящий момент факты таковы, что этому миру осталось существовать менее трех суток по земному времени. За это время дозволенными средствами мне его не спасти. Я могу лишь спасти вас двоих. Это тоже непозволительно, но данное нарушение не является особо значимым на фоне всего прочего. К тому же я обещал это сделать. Сейчас вы…

– Погодите, – прервал его нахмурившийся Нича. – Вы сказали, нельзя спасти дозволенными средствами… Так спасите недозволенными! Нас же вы беретесь спасти, невзирая на запрет.

– Вы и целый мир – пусть и модель, всего лишь пунктирный слепок созданного мною мира, – это слишком неравноценные вещи. Ваше спасение может и вовсе пройти незамеченным. Или же ему не придадут значения. Вылечить же незаконно и незаметно всю модель нереально. К тому же это будет абсолютно бесполезно – ее все равно уничтожат. А самое при этом варианте плохое и нежелательное для меня – это то, что уничтожат и саму Землю.

– Нежелательное?!. – подпрыгнула Соня. От возмущения она не могла подобрать больше слов. За нее это сделал Нича.

– Я правильно понял, – произнес он так отчетливо-медленно, что Соня почувствовала, как ему было тяжело сдерживаться, – что вам жаль не саму Землю, не людей, а обидно не удовлетворить свои амбиции? Или чего там – проиграть соревнование, не сдать экзамен?.. – Нича даже сжал кулаки и побледнел, не сводя полного ненависти взгляда со Студента.

Но тот по-прежнему оставался спокойным. По крайней мере внешне.

– Скорее, последнее. Земля – мой дипломный проект, если приблизить происходящее к вашим реалиям. Если я провалю защиту, Землю однозначно уничтожат. Не важно, буду я об этом сожалеть или нет. Но мне будет не только обидно за свой провал, мне будет жаль и саму Землю, и, конечно же, людей. По сути, именно люди – конечная цель проекта.

– Проекта? – нахмурился Нича. – Вы хотите сказать, что именно вы создали нас?..

– Не совсем так, – поморщился Студент. – Видите ли, посвящать вас в детали – это тоже нарушение условий… Собственно, я их уже столько нарушил… – Он махнул рукой и, посверкивая стеклышками очков, перевел взгляд с Ничи на Соню и обратно. – Все я вам все равно рассказать не успею, да и не сумею, откровенно говоря. То, что видите и ощущаете вы, то, что понимаю под этим я, и то, что есть на самом деле, – это, поверьте, совсем разные вещи. Истины в последней инстанции вообще не существует, ни на каком уровне. Это настолько непостоянная величина, что брать ее в расчет не имеет смысла. Для каждой, буквально для каждой системы координат она своя, да и то периодически меняется в зависимости от различных условий. Но даже если принять ее за константу в какой-то ничтожно малый отрезок времени, то мне все равно не уравнять между собой даже наши с вами истины, не говоря о чем-то большем. Но если упростить все до самого примитивного уровня, то можно, наверное, сказать, что вы – результат моей деятельности. Точнее, результат работы моей программы, описывающей модель существования так называемой четырехмерной примитивной Вселенной на примере отдельно взятой планетной системы с подробным описанием замкнутого мира, способного создать примити… способного создать разум определенного типа.