Ник Перумов - Один на один

- А вы... - нерешительно начал Поплавский, - что-нибудь делали? То есть пробовали что-либо делать?

- Что?

- Я не знаю, вам виднее, вы же у нас - путешественник... - Слово "путешественник" было произнесено с изрядной долей иронии.

- Вы знаете, Игорь Валерьевич, я ведь тоже не мальчишка сопливый, - резко начал Саша, - и тоже могу крепко выражаться. И позвонил я не для того, чтобы ваши рулады выслушивать... (Господи, при чем тут рулады?) А для того, чтобы вместе что-нибудь придумать! И если вы собираетесь так со мной разговаривать...

- Все, все, я больше не буду, - быстро примирительно сказал Игорь. - Я имел в виду: вы сейчас ничего не видите?.. Ну, как это у вас обычно... облачко серое?

- Нет. И вообще, даже когда я... то есть, мы ТУДА отправились... ничего такого не было. Я и сам удивился. Необычно как-то... Я же говорю, она хотела в СВОЙ мир, а получилось...

- М-м-м... - Поплавский промычал что-то невразумительное. Он соображал. Я думаю, он вас просто утянул к себе.

- Кто?

- Кто, кто? Антонов, конечно. - Голос Игоря окреп. - Вот что, Самойлов. Вызывайте "скорую". Хотя... Нет, погодите. У нас сегодня - пятница? Тогда подождите, я перезвоню своему коллеге, в Нейроцентр... Вы сейчас в ее загородном доме, я правильно понял?

- Да.

- Тогда сидите спокойно, ждите. Я попрошу его госпитализировать Свету... Он снова надолго задумался. - Ну, и сам приеду, как только смогу...

- А зачем госпитализировать? - спросил Саша, представив, как среагирует охрана, если хозяйку начнут выносить на носилках.

- Как - зачем? Она же умрет у вас без медицинской помощи! Вы что, не понимаете? Короче: сидите и ждите. Вы номер телефона знаете?

- Какого?

- Господи, да с которого сейчас говорите со мной!

- Нет.

- Ну так узнайте! Есть там у кого выяснить?

- Сейчас попробую.

- Давай, давай.

Маша, конечно, номер знала. Она увязалась с Сашей в гостиную и дослушала его разговор с Игорем.

- Так вот, Самойлов, запоминайте: коллегу моего зовут Юрий Валентинович. Я постараюсь его найти. Ох и задачу вы мне задали... Все. Если нужно будет, я перезвоню.

- Да, только у меня тут телефон на автоответчике. Вы просто скажите, что это вы... - успел предупредить Саша.

- Хорошо, хорошо. Я не прощаюсь.

Маша подозрительно посмотрела на телефон.

- С кем это ты разговаривал?

- С врачом, - отрезал Саша. Ему вовсе не хотелось сейчас разговаривать с Машей.

- С каким врачом?

- Маша, иди к себе...

- Почему это - иди? Я не хочу сидеть и ждать, пока ты здесь что-то крутишь!

- Ничего я не кручу, Маша! - громко и раздельно сказал Саша. - Я тебе все объясню. Но только чуть-чуть попозже. Договорились? - Он стал подниматься по лестнице в спальню. - Договорились?

- Договорились... - неохотно согласилась девушка.

Вот еще проблема. Маша. Подружка наша. Чего ей говорить? А охране? А коллеге этому? Что же делать? Вот так просто сидеть и ждать своей участи?

Света лежала, прикрытая пледом. Мертвая царевна. МЕРТВАЯ, а не спящая. Господи, Поплавский прав, она ведь и правда может... Саше стало жутко.

Сережка в правом ухе притягивала его взгляд. Что-то... Наверняка какой-то важный смысл заключен в этой пропаже... Какой? Вот бы сообразить... Да поскорее... Не понимая толком, зачем он это делает, а повинуясь неясному внутреннему приказу, Саша осторожно раскрутил замочек и снял сережку. Ну? Вот. Сережка. Крохотный бриллиантик на ладони. Где твоя пара? Где? Ну-ка, милая, ищи пару... Ищи... Ищи... Ищи...

Соскальзывая с кровати на пол и уже понимая, что получилось, получилось! Саша успел подумать-вспомнить-ужаснуться... ТАМ же... Когда я уходил... ТАМ же - взрыв...

ИНТЕРЛЮДИЯ III

... Самое мудрое, что ты можешь сейчас делать, - это лежать и думать.

Сломанная нога, на удивление, срастается очень быстро. И не надо делать безразличный вид - ежу понятно, что это Дунина заслуга.

Уже на второй день Саня начал что-то понимать в Дунином мычании. Не очень, чтобы совсем, но... Элементарные вещи понять можно. К сожалению, ни на второй, ни на пятый день симпатичней наш местный Квазимодо не стал. Не привыкнуть к нему никак. Внезапно повернешься - как увидишь перед собой эту жуткую физиономию, так и вздрогнешь.

Времени теперь - навалом. Лежи себе, поплевывай, вкусности всякие уплетай. Нет, Саня, конечно, первое время пытался ковылять кое-как, но Дуня строго-настрого запретил. Что-то долго объяснял на своем коровьем языке, головой мотал, клешнями своими поводил - короче, смысл ясен: вам, больной, ходить не рекомендуется.

Пять раз в день Дуня поит Саню нечеловечески горьким отваром, а на ночь меняет повязку из жестких колючих листьев на ноге. Ухаживает. Да и рациончик в нашем лазарете - ничего себе, жаль только - в основном вегетарианский. Извини, это я вчерашних жуков вспомнил, которых Дуня на ужин поджарил. Спасибо. Я лучше - салат.

Смотри, какая странная штука выходит. Когда Саша сюда вернулся, Саня, со сломанной ногой и сильно покорябанной физиономией, уже несколько дней находился у Дуни. Послушно лежал на тюфяке, набитом душистой травой. Обе половинки Саши-Саниного "Я" с готовностью схлопнулись, снова вызвав неповторимое ощущение, нет, не раздвоенности, а... ах ты, елки-палки, и слов-то таких еще не придумали... в общем, хорошее ощущение. К тому же, покопавшись в памяти (у Сани, разумеется), Саша надыбал массу интересных и полезных подробностей.

Ну, то, что Девяткино твое пресловуто-любимое начисто с земли смело, это ты уж, наверное, догадался. Что с ребятами стало - неизвестно, потому как взрывная волна нас всех, словно котят, расшвыряла. Саня потом, где мог, искал, да разве со сломанной ногой далеко уйдешь? Нет, никого не нашел. Только к вечеру.. Чу? Стонет кто-то? Точно.

Кувалда Гризли лежал на краю веселенькой зеленой полянки. Места на нем живого не было. И вообще, одного взгляда достаточно, чтобы понять: помирать будет. А как Двоечника увидел - весь ажио перекосился. Не, от радости. Руки тянет, хрипит, глаз один кровью совсем залило - уж и запеклась вся коркой.

- Браток, - хрипит, - браток, не бросай меня, побудь хоть минуту, Христа ради... Помираю я... - И сразу, без перехода, будто перед ним священник какой, ка-ак начал на себя клепать... исповедоваться, значит.

Ох, часа три, наверное, говорил. Саня, кажись, и вздремнуть успел. Сидишь как дурак, всякую дребедень слушаешь... И неудобно и больно: не забывай, у Сани у самого - нога покалеченная и по лицу будто рашпилем пару раз прошлись... Ну, гляжу, вроде Кувалда успокаиваться стал, значит, к концу дело пошло. Не, пока еще не в смысле - помирать, а в смысле - грехи свои перечислять. Что? Не, особо не прислушивался. К чему мне про чужие гадости слушать? Своих бы не забыть. Вот, вот. А вот в самом конце вдруг интересное пошло. Он-то, видать, все по порядку рассказывает, в хронологической, как ты говоришь, последовательности: