Юрий Никитин - Владыки Мегамира

– Не догадываешься? – спросил варвар. – Взгляни-ка.

Семен осторожно свесил голову. Ахнул, отшатнулся. В узкую щель между веткой и неспокойными листьями увидел далеко внизу самый странный город, какой только мог вообразить.

Молодые ветви усеивали огромные шары зеленых галлов. Все, похожие на гигантские газгольдеры, располагались на расстоянии прыжка один от другого. В центре бугрилось огромное желтое строение из хвои, пластин коры и канатов паутины. Семен содрогнулся: успел увидеть, как из щелей галлов просовываются шевелящиеся щупальца, дергаются, исчезают, протыкают непрочные стены. В какой-то момент живые прутья торчали со всех сторон, превратив отвратительный галл в подобие чудовищного ежа. Семен вздрогнул, сообразив, что все гигантское сооружение – ясли, конюшня, где выходят из яиц беспомощные личинки джампов, линяют, растут в безопасности, где их приучают слушаться седоков…

По нижней ветке между наростами галлов сновали полуголые люди. Когда нужно было пробежать больше, чем два-три шага, многие опускались на четвереньки. Влад брезгливо дергался, скрипел зубами. На лице его Семен видел, помимо ярости, и сильнейшее отвращение, словно он присутствовал при свершении немыслимой гнусности, непристойности, превосходящей всякое воображение.

– Их не так уж много, – прошептал Семен. – Помещаются на одной ветке!

Он насчитал двадцать галлов, пропустив конюшню. Правда, в каждом галле поместится сотня человек, но вряд ли живут так скученно.

– А ты знаешь, – сказал Влад, не поворачивая головы, – что такое термиты?

Семен, конечно, знал, что термиты именно в тесноте, жуткой скученности черпают комфорт. Им жизненно необходимо, чтобы они на отдыхе сбивались в тесные кучи, касались другу друга… Но откуда это знает дикарь? Тем более само слово «термит»?

– Уверен, – спросил он, – что Кася здесь?

Влад молча кивнул на скопление галлов. Семен до боли таращил глаза, но зеленые шары все как один – круглые, с пористыми стенками.

– А… в каком из них?

– Вон в том, – ответил Влад раздраженно. – Разве не видишь?

Семен поежился, попробовал с другого конца:

– А как ты определил?

– Запах, – коротко бросил варвар.

Что-то подсказало Семену, что дальше задавать вопросы опасно, лишь пробормотал:

– Я бы не хотел, чтобы джамперы в свою очередь… почуяли нас.

Влад помолчал, буркнул:

– Они глухи к запахам.

– Начисто?

– Почти.

– Это хорошо, – выдохнул Семен с облегчением. – А то от меня сейчас такой запах, что на сто мегаметров мухи упадут замертво. Правда, если бы еще и джампы…

Уголок рта варвара дернулся. Шутку химика над собой принял. Семен ощутил некоторое облегчение.

А Влад осторожно ощупал арбалет, фляги на поясе, нож, быстро перебежал к другому укрытию. Пригибался, почти касался земли руками, но, как заметил Семен, избегал хоть на миг стать на четвереньки. Под ногами корявое бревно, толщиной с трубу, в которой течет Неглинка. От этой магистральной ветки отходят крохотные отростки не толще фабричных труб, а вообще Семен помнил, что джамп доставил их на самую верхнюю ветку мегадерева. Здесь веточки и должны быть молоденькие и тонкие. А толстые там, внизу.

Варвар повернулся к Семену:

– Убивать умеешь?

Семен невольно сглотнул, голос сел:

– Н-нет…

– Разве ты не мужчина?

– Я из рода жрецов, – ответил Семен поспешно, в горле пересохло. – Нам нельзя. Запреты, понимаешь?

Влад сдернул с плеча сумку, на ощупь выбрал из глубины пузатую флягу. Сдавил, из горлышка выдвинулась крупная синеватая капля. Коснувшись груди, расползлась тончайшей пленкой по всему телу. Семен смотрел во все глаза: ни одна молекула не вырвется! Даже ему заметно, что варвар словно бы исчез из мира запахов.

Еще осторожнее Влад обмакнул в каплю из другой фляги обереги, дед их называет по старинке стрелами. В том мире, откуда он пришел, стрелы пробивали врагов своей тяжестью, так дед утверждал, хотя поверить трудно, – здесь же самая острая стрела отскочит… если на конце не окажется крохотной капельки.

Семен затаил дыхание, когда варвар бережно заворачивал в мешок фляги и обереги. По лицу Влада понял: коснись хоть пальцем – кожа разом расплавится, а по нервам стегнет адской болью… По спине пробежал холодок, он поспешно протянул руку:

– Дай мне пару.

Влад отшатнулся:

– Мне жизнь еще не осточертела!

Он двинулся короткими перебежками к темнеющему горному плато, что встало дыбом. Ствол мегадерева, догадался Семен. Кора под ногами в трещинах, несмотря на молодость. Огромные листья непрестанно двигаются, шуршат. Среди зеленого тумана Семен видел мелькающие тени, замечал выпуклые глаза. Тут же все исчезало, а шорох крупных лап тонул в шелесте листьев.

Когда приблизились к стволу, Семен с разбега вбежал в широкую выемку, заполненную сухими, шелестящими под ногами лоскутьями прозрачного хитина, целых шкур, оставшихся после линьки. Он вздрогнул, наткнувшись на будто сотканную из воздуха голову джампа: выпуклые глаза смотрели немигающе, холодно – старая шкура снялась вместе с глазами.

Влад нетерпеливо оглянулся. Семен стиснул зубы, побежал, поклявшись ни на что не отвлекаться.

Долго спускались по стене, прячась среди огромных разломов коры. Семен едва не влетел в блестящее озеро, стекающее пахучим водопадом по стволу, зато с разгона напоролся на колючие волоски толстой мохнатой гусеницы. Отшатнулся, острые кончики укололи через скафандр – искрами статистического заряда, зато спасли от клея.

Влад надолго затаивался в расщелинах. Семен замирал, еще не видя опасности, дважды слышал далекие голоса. Опасно близко пронесся, сверкая призрачными крыльями, молодой джамп. Семен рассмотрел истыканный багром панцирь. В прижатых к брюху лапах зеленела неопрятная плесень.

Когда шкурки от перелинявших джампов стали попадаться на каждом шагу, Влад остановился:

– Солнце опускается. Через пару часов все замрет.

– А мы?

– Нам замирать нельзя, – ответил Влад жестко.

Семен отвел глаза, кляня себя за глупый вопрос. Мимо медленно опускалась, плавно покачиваясь на теплых струях воздуха, полупрозрачная шкурка крупного джампа. Судя по матовой кутикуле, это была личинка третьего возраста, вон видны зародыши крыльев…

Упала на край листа, тот не шелохнулся, а шкурка качнулась, перекатилась под едва заметным дыханием воздуха, снова неспешно пошла вниз. Присмотревшись, Семен увидел такие же почти прозрачные шкурки или лохмотья от старых шкурок, что неторопливо продавливались из зелено-голубого свода Тумана.

Темнота сперва поглотила все внизу, затем это страшное, как забытие, начало подниматься кверху, к ним. Внизу все выглядело так, каким он себе представлял космос: абсолютное ничто, безжизненное и пустое… Там разве что изредка пронесется крохотная элементарная частица, какой-нибудь блуждающий атом, как здесь донесется оттуда, из зловещей черноты фрагмент запаха, который он не в состоянии ни опознать, ни истолковать…