Юрий Никитин - Владыки Мегамира

Страшная чернота продолжала победно подниматься по стволу мегадерева. Оранжевый мир исчезал, звонкие голоса всевозможных зверей тут же умолкали, словно холодная тьма хватала за горло.

Золотая часть дерева отступала медленно, это было похоже, словно сверкающий под солнцем остров тонул в черной воде прилива. Когда грозная тьма приблизилась, Семен невольно сжался – под ногами вдруг потемнела кора, а спину невольно осыпало морозом. Передернул плечами, холод чуть отступил: тьма – не тьма, а всего лишь густые сумерки.

И, словно в утешение, взамен умолкших и забившихся в норы зверей начали робко подавать голоса другие, одетые в шерсть, умеющие беречь тепло, над домовитостью которых беспощадно потешались эти, привыкшие только к яркому теплому солнцу.

Влад прислушивался долго, настороженно. Семен видел, как он неслышно открывал и закрывал фляги, сосредоточивался. По лицу варвара невозможно понять, что замыслил: кожа настолько утолщилась, а то и местами вовсе приросла к костям, что…

– Сиди здесь, – сказал он Семену едва слышно. – И не двигайся.

– А что, – спросил Семен на всякий случай, – нас видно?

– Конечно, – удивился Влад. – Не всем, но… для кого-то ты как на ладони!

Исчез так бесшумно, что Семен на всякий случай протянул руку, чтобы удостовериться. Пальцы наткнулись на твердую как камень стену. Тут же над головой простучали невидимые коготки. Сверху и сбоку зашуршало. Семен застыл, лишь сейчас в страхе сообразив, что в темноте отпугивающая окраска не видна, а хищные насекомые видят жертв в термоизлучении! Вот что имел в виду, кстати, Влад, что он для кого-то как на ладони!

Он прижался спиной к стене, напрягся, стараясь первым уловить приближение хищника. Воздух остывал быстро, от коры шло тепло. Семен чувствовал движение в глубинах сверхплотной древесины: скрытые толщей невидимые чудовища спешно забивают норы стружками, сохраняя тепло.

Он потерял счет времени, несколько раз умер от разрыва сердца, когда внезапно над ухом раздавался жуткий скрип огромных мандибул жука-дровосека, подзывающего самку или заявляющего всему миру права на участок, когда на голову прыгало что-то мохнатое, жуткое, лягало по макушке крепкими лапами, используя ее всего лишь как трамплин, когда через ноги однажды переполз гигантский слизень – к счастью, задел лишь краем, – удалось отклеиться от коры всего за полчаса титанических усилий.

Глаза привыкли, приспособились, теперь он видел в том, что казалось страшной чернотой, смутные образы, улавливал очертания замерших до утра листьев, замечал некоторых ночных динозавров этого мира. Некоторые были в самом деле чудовищами, что проходили совсем рядом, некоторые – сгустками мрака, который усталый мозг одевал в чешую, дополнял рогами, зубами, копытами и ядовитым хвостом…

И этот же мозг отказывался различить, какие из них реальные, а какие придуманные!

Все-таки он едва не вскрикнул, когда в черноте возникло ощущение опасности. Не опасности даже, а приближения сильного зверя. Не успел шевельнуться, как широкая ладонь упала на губы, голову затылком прижало к груди. Голос шепнул прямо в ухо:

– Это я. Ты чего так взъерошился?

Ладонь исчезла, Семен ответил шепотом:

– Просто я тебя почуял…

Повернулся и осекся. Влад, едва заметный в темноте, наклонился над чем-то, в чем Семен не сразу узнал женскую фигуру. Она не шевелилась, но, когда Влад начал с легким треском отдирать липкие ленты, задергалась, словно противилась.

– Кася? – выдохнул Семен неверяще. – Да как ты…

Ему показалось, что она успела сменить комбинезон, раскраска иная, но Кася повернула к нему лицо, Семен ахнул и отшатнулся. Рот ее залеплен смолой, это явно дело рук Влада, сына вождя, который знает, как поступать с женщинами, но все лицо разрисовано полосами, как у молодой зебры или хвастливого спецназовца, на щеках и подбородке темнеют треугольники… Сейчас они просто черные и серые, но при солнечном свете наверняка проявятся и краски!

Такими же полосами, треугольниками и причудливыми знаками, похожими на каббалистические, оказался расписан и комбинезон. Семен присмотрелся, в страхе закусил губу. Это был не комбинезон. Это было ее собственное тело.

Обнаженное.

То самое, которое Кася прятала так, что никто на Станции не видел даже ямочек в ее ключицах. А ноги никто не зрил обнаженными выше щиколотки!

Влад наконец освободил ее от кляпа из комка смолы. Тот уже ощутил человеческое тепло, расползся по губам и подбородку, начал подбираться к ноздрям. Кася шумно вздохнула, грудь ее несколько раз поднялась высоко и опала. Она зябко дрожала, зубы стучали, плечи крупно тряслись. Семен поспешно выудил из кармашка пилюли разогрева, силой разжал ей челюсти, буквально вбил капсулу между зубов.

Кася судорожно глотнула, ее свело судорогой. Влад позволил ей упасть, предоставив заботам Семена, сам маячил на гребне коры, выделяясь на фоне серебристой листвы.

– Спасибо, Влад, – сказал Семен с трудом. – Без тебя нам гибель. Спасибо!

В темноте видно было пренебрежительный жест, а тихий голос Влада прозвучал холодно:

– Еще не выбрались.

– Они спят?

– Не ждали, что догоним. Но нам путь только один – вниз. А там стража не спит.

– Снизу… им что-то грозит?

Влад смолчал. Семен прикусил язык. С высоты джамперы никого не страшатся, потому не выставили охраны, но внизу земля, а по стволу всегда могут подняться хищники. К примеру, лакомые до джампов хищные муравьи.

Варвар кивнул на серебристую дорожку, где черные трещины выглядели ущельями:

– Вон к тому нарыву.

– Не проще ли спрыгнуть? – спросил Семен. Его передернуло от ужаса, когда представил себя падающим в бездонную ночь, но добавил: – Зато минуем стражу…

– И попадем в середину стойбища, что на ветке ниже?.. Нет, этот путь плох. Есть дорога труднее, но безопаснее. К тому же я проследил, куда несли наконечники синих стрел.

Кася, со стороны которой слышен был только дробный стук зубов, спросила глухо:

– Хочешь украсть стрелы? Ненужный риск…

Семен не успел раскрыть рот, как Влад сказал тихо, но с такой резкостью, что Семен услышал стук, когда Кася виновато опустила голову:

– Женщина… ты уже могла бы понять, насколько ты самая умная на свете!

Семен не удержался, добавил:

– А теперь еще и самая красивая.

Кася в темноте сверкнула глазами. Слышно было, как скрипела ее кожа, так старательно терла, пыталась содрать татуировку, Семен сказал озабоченно:

– Не смей! Соколов не простит уничтожения бесценного пособия по первобытной культуре.

Влад долго всматривался, нюхал воздух:

– Скоро рассвет. Джампы спят, как и все племя. Лишь стражей обойти бы… Но через полчаса проснется все племя.