Дэвид Джерролд - Ярость мщения

Время от времени мы встречались с людьми, которые спускались вниз. Они улыбались и со знающим видом махали рукой. Они знали, что впереди. Они побывали там, а мы нет. По крайней мере, я.

Так всегда повторялось с Лиз и Форманом: они знали, что ждет меня впереди, а я, похоже, нет.

Мы вышли из кустарника и оказались высоко на склоне. Отсюда открывался остров. Вверх по зеленым склонам Оаху россыпью взбирались пригороды Гонолулу. Дома ярко сверкали в кристально-прозрачном воздухе.

Тропинка вилась серпантином, пока не уперлась в дыру в горе.

— Идемте, — пригласил нас Форман. — Сначала туннель, потом ступеньки. — Он вошел в пещеру.

— Откуда он черпает свою энергию? — спросил я Лиз.

— Он создает ее сам.

Схватив за руку, Лиз увлекла меня в темноту. Пройти часть пути помогли перила.

На какое-то время я абсолютно ослеп.

Лиз. остановила меня, прижалась и нашла своими губами мои. Ее поцелуи были быстрыми и страстными.

— Для чего это? — задохнулся я.

— Чтобы не забывал.

— Забывал что?

— Как сильно я тебя люблю.

— А как сильно ты меня любишь?

— Увидишь.

Когда мы вышли из туннеля, Форман поджидал нас.

— Смотрите, — показал он.

Мы стояли на нижней площадке бетонной лестницы. В ней было по меньшей мере тысяча ступенек. Во всяком случае, мне так показалось.

— Хотите отдышаться перед подъемом?

— Э…

— Как у вас с сердцем?

— Я еще молод.

— Вы не будете им, когда подниметесь на вершину. Пойдемте. — Он бодро зашагал вверх.

И оказался прав. На вершине я стал на тысячу лет старше.

— Раньше здесь находился флотский наблюдательный пункт, — сказал Форман. — Ему больше ста лет. Сейчас осталась метеостанция. И место для пикников.

Через четырехуровневый бетонный бункер мы выбрались на подвесной мостик…

— Ой! — выдохнул я.

— Вы находитесь на высоте двести тридцать три метра над уровнем моря, — сообщил Форман — Не похоже, что это вас волнует.

Мостик огибал выступ скалы и заканчивался еще одним пролетом. На самом верху стояла маленькая бетонная фигурка человека, расположенная слишком высоко и слишком неустойчиво.

— Я… э… Думаю, лучше мне зайти внутрь… И смотреть оттуда.

— Хорошо, — согласился Форман и пошел вверх. Лиз поднялась следом за ним.

Ни один из них даже не оглянулся.

Проклятье!

Я ведь и не подозревал, что страдаю боязнью высоты.

Закрыв глаза, я стал подниматься по ступенькам и не открывал их, пока не достиг вершины.

Они ждали меня.

Расстелили одеяло. Лиз быстро накрыла на стол. Форман открыл бутылку шампанского. Пробка выстрелила в сторону Вайкики и, описав высокую дугу, полетела в зеленые заросли двумястами сорока метрами ниже.

— Отличный выстрел, — прокомментировал я. Форман вручил мне стакан. Налил себе и Лиз.

— Ты когда-нибудь был здесь?

— Э… нет.

— Потому мы и привели тебя сюда. Когда я был в твоем возрасте, ступенек и перил здесь было значительно меньше. Этот последний пролет, например, был тогда скалистым склоном. Забраться наверх было немного посложнее.

Я оглянулся и вздрогнул.

— Давайте немного посмотрим, — предложил Форман.

— Мне кажется, отсюда можно видеть почти весь Оаху.

— Ну, пожалуй. Смотрите, — показал он. — Вон государственная птичка Гавайев.

— Все, что я вижу, — это старый тихоход «747».

— Точно. Мы собрали все, что способно летать. Они проводят на земле столько времени, сколько необходимо для заправки и погрузки. Мы принимаем самолеты каждые тридцать секунд. Воздушные мосты соединяют нас с Сиэтлом, Портлендом, Сан-Франциско, Лос-Анджелесом и Сан-Диего. Мы перевозим столько жизненно важных органов из больного раком тела Соединенных Штатов, сколько можем. А также копируем хранилища памяти в Нью-Йорке, Денвере и Вашингтоне.

Если вы посмотрите туда, — показал Форман, — то увидите, где заложены три новых искусственных острова. На будущий год появится цепочка из них длиной десять миль. Пока существует океанское течение, у нас будет электричество. А пока будет электричество, мы сможем выращивать новые морские купола и острова. Также закладывается плавучая взлетно-посадочная полоса для челночных операций, но это — на Мауи.

— Как к этому относятся местные? — спросил я.

— Одни негодуют, другие приветствуют. — Форман пожал плечами. — Никому не хочется жить в лагере беженцев, а штат имеет хорошие шансы превратиться именно в него. Мы стараемся, чтобы как можно больше людей перебралось в Австралию и Новую Зеландию, но многие не хотят уезжать так далеко. Ты бы захотел?

— Я вообще не хочу отдавать Соединенные Штаты хторранам. Но отсюда мы можем отвоевать их обратно.

— Угу. — Форман намазал паштет на печенье и положил в рот. — Так как насчет тебя?

— Что насчет меня?

— Что ты собираешься делать?

— Разве мы уже не говорили на эту тему?

— Да, и. возможно, поговорим еще. Ответ мог измениться. Что ты собираешься делать, Джим?

— Вы знаете мой выбор. Я ненавижу червей. Я хочу их уничтожать.

— Ну? И что?

— Что вы имеете в виду под «ну и что»?

— Я не говорил «ну и что?». Я сказал: «Ну? И что?» Это два разных предложения. Ну? Что дальше?

— Не пойму я.

— Хотеть уничтожать червей — далеко не все, Джим. Есть еще кое-что. Если бы ты хотел только убивать, и ничего больше, то этой беседы не было бы. Ты стал бы просто машиной для уничтожения. Мы бросали бы тебя на хторран, и ты убивал бы их. Но правда заключается в том, что ты больше не хочешь убивать, не так ли? У тебя возникли весьма серьезные вопросы по поводу того, что же в действительности происходит, верно? И стремление получить ответы гораздо сильнее желания просто убивать. Правильно?

То, что он говорил, было правдой.

— Правильно, — согласился я.

Форман снова наполнил мой стакан шампанским. Налил и Лиз. Она слушала нас, не произнося ни слова. Форман спросил: — Кто ты?

— Я — Джеймс Эдвард Маккарти.

— Нет, ты не Маккарти. Это лишь имя, которым ты пользуешься для обозначения своего тела.

— Хорошо, тогда я и есть это тело.

— Нет, тело — просто тело, которым ты пользуешься.

— Ладно, пусть я буду тем, кто пользуется этим телом.

— Ну? Кто это? Кто ты такой?

— Я — человек!

— Да ну? А что такое человек? Я остановился.

— Не понимаю, что вы хотите услышать?

— Я хочу знать, кто ты, Джим.

— Ладно, ни один из моих ответов не был достаточно хорош для вас.

— Ни один из твоих ответов не говорит, кто ты в действительности. Ты все время говоришь, что ты — твое имя, или твое тело, или твой биологический вид. Ты и в самом деле только это?

Я немного подумал, не понимая, куда он клонит. Потом ответил: — Я не знаю.

— Вот это верно. Не знаешь. Ты не знаешь, кто ты на самом деле. И даже не знаешь, что ты этого не знаешь.