Дэвид Джерролд - Ярость мщения

— Не знаю, — признался я.

— Ты должен выбросить все из головы, — шепнула Валери. — Будь просто животным.

— Животным?

— Ты же животное, Джим. Самец. А я самка. — Ее ласки согревали. — Забудь обо всем и отдайся чувству. Разве это трудно?

— Не хочу… — Но я хотел. Я отчетливо понимал, о чем она просит, и хотел этого.

Придвинулся ближе. Чуть-чуть. Было страшно, но от нее хорошо пахло. Выбрось все из головы, советовала Валери. Но как? Ее рука снова прикоснулась ко мне.

Пальцы девушки блуждали по моему телу. Я не мешал им.

Хотя знал, что совершаю ошибку.

А потом… О, проклятье! Я совсем перестал сопротивляться.

Сказал себе, что могу совладать и с этим. Пусть все произойдет.

Она была нежной. Я тоже.

Она впала в неистовство. Спустя мгновение — и я тоже. От нее хорошо пахло.

Самец взгромоздился на самку.

Мы совершили это.

И я потерял себя.

Кто-то пел мне…

Когда я проснулся, Валери уже ушла.

Тем не менее откуда-то явственно доносилось пение.

Я выглянул за дверь. Там по-прежнему сидел хторр, повернув голову навстречу утреннему солнцу. Его розовый мех блестел.

Пел червь! Точнее, напевал про себя. Звук исходил из глубины его глотки. Задумался, что ли? Закрыв глаза, он, казалось, целиком ушел в себя. Трели были тоньше, чем вчерашнее урчание, но и в них слышался тот же глухой удовлетворенный рокот.

Замерев на пороге, я слушал. Червь проникновенно выводил свои трели. Мелодия была лишена земной гармонии, будто пел про себя размечтавшийся башни2, — это походило на песню без слов далекого хора… или на эхо чьих-то рыданий. Звуки доносились словно из-под земли и были зловещими, как горячий ветер пустыни. Я почувствовал себя неуютно, словно оказался непрошеным слушателем.

Но песня притягивала. Она была прекрасна.

По-видимому, я пошевелился или зашумел.

Червь внезапно оборвал мелодию и развернул свои глаза, размером с автомобильные фары, на меня. Мигнул. Спут-пфут. Затем повернулся и сам. Зевнул. Похоже, у него не меньше трех миллионов зубов.

— Гррп?

— О, доброе утро, — быстро ответил я.

— Врорр? — спросил хторр.

— Да, я спал прекрасно. Спасибо, что поинтересовались.

Червь пару раз моргнул, перефокусируя глаза, чтобы изучить меня повнимательнее. Он был толстый, розовый, похожий на дирижабль, с бледными фиолетовыми, красными и розовыми полосами на боках. Он запыхтел, стал отдуваться, из глубин его чрева донеслись чавкающие звуки.

— Платт!

— Фу, спасибо за угощение — Я помахал рукой, отгоняя вонь. Глаза заслезились. — Послушайте, что здесь должен делать человек, желающий позавтракать?

— Спут-пфут.

— Где можно поесть? Понимаешь: еда, пища.

— Бруррп! — ответил червь, попятился, развернулся и поплыл к центру поселения.

Я пожал плечами и скрепя сердце последовал за ним. Хторр двигался с такими присвистами и хрипами, что в голову невольно пришла мысль о слоне-астматике с паровым двигателем. Раньше я как-то не задумывался, что у хторран могут возникнуть проблемы с дыханием в земной атмосфере. Вероятно, они привыкли к более густой, более плотной смеси.

Завтрак представлял собой общую трапезу под сенью дубов. С ветвей свисали розовые вуали, похожие на праздничные занавески. Здесь же вились пучки черной лозы с только что распустившимися ярко-синими цветками. Еще издали я почувствовал сильный аромат. Все здесь было таким веселеньким — это в центре зоны военных действий! — что заставило меня вспомнить о безумном чаепитии.

Мужчины и женщины, кроликособаки — маленькие симпатичные и крупные, тощие, отвратительные — и дети сидели за шестью огромными столами, стоявшими буквой П в тени деревьев, и за разговорами с аппетитом ели. Внутри сидели только малыши и кроликособаки, все остальные занимали места с наружной стороны столов. Увидев нас, они разразились приветствиями. Правда, я не понял, кому они предназначались — мне или моему спутнику.

Червь свернул в сторону и поплыл куда-то по своим делам. Лысый мужчина с пышной бородой окликнул меня по имени и помахал. Он был одет в ярко-красную шерстяную рубашку с накладными карманами. Улыбаясь, он встал, а затем с радушным видом потопал вверх по склону мне навстречу.

— Добро пожаловать, Джим. Меня зовут Рей.

Он схватил меня за руку и потряс ее, потом, дружески похлопывая по плечу, повел меня к столу.

— Усаживайся здесь, мы оставили для тебя место. Лули хотела, чтобы ты сидел рядом с ней.

Слабо улыбнувшись, я кивнул Лули — малышка была в восторге — и присел на кончик скамьи. Кто-то поставил передо мной миску, кто-то положил вилку и ложку.

— Посмотрим сегодня мой зверинец? — спросила Лули.

— Твой зверинец? Ах да, конечно, Если никто… — я огляделся, — не будет возражать.

— О, не бойся, — сказала девочка. — Я уже попросила разрешения.

— Ешь, — сказал Рей. — Положи себе вот это и это тоже попробуй. Приготовлено по новому рецепту Джесси! — Повысив голос, он позвал: — Эй, Брауни!.. — Один из мальчишек подскочил к столу. — У нас гость. Тащи сюда горячее.

— Сейчас.

Брауни испарился. На стол подавали старшие дети и несколько высоких тощих кроликособак. Лули называла их кроликочеловеками. Дети приносили тарелки с едой, кроликолюди уносили пустую посуду, нередко останавливаясь, чтобы тщательно вылизать тарелку. Иной раз им приходилось соперничать с собаками и тремя-четырьмя похожими на свиней существами, рыскающими вокруг в поисках объедков. Красно-коричневые, они напоминали тапиров или гигантских либбитов — похожих на сосиску хторранских грызунов.

Я осторожно наполнил свою тарелку. Некоторые блюда были мне неизвестны, но даже знакомые имели странный вид и вкус. Хлеб был розовый и слаще, чем обычный. Джем почти что флюоресцировал красноватым светом и незнакомо пах. Яйца, несмотря на оранжевый цвет, оказались вкусными.

На край стола передо мной сел воробей. В клюве он держал что-то розовое и мясистое, напоминающее толстенького голого человечка. Человечек корчился и пищал.

Рей локтем подтолкнул меня.

— Птицы обожают «детские пальчики», а здесь их почему-то видимо-невидимо.

Воробей покосился на своих соседей, видимо, решил, что наша компания ему не подходит, и упорхнул куда-то за мою спину…

Почти сразу позади раздался отчаянный писк. Я оглянулся и посмотрел вверх: воробей, обезумев, бился в складках бархатистой розовой вуали. Чем больше он трепыхался, тем сильнее запутывался. Вокруг поднялось сверкающее пыльное облачко, а потом вниз по паутине стремительно сбежала жирная волосатая когтистая тварь.