Дэвид Джерролд - Ярость мщения

— Теперь, — сказал Джейсон, — вы должны установить контакт со своим дыханием. Все положили руки на колени. Опустили головы. Закрыли глаза и медленно дышим. Задержали дыхание. Теперь выдохнули. Не дышим. Медленно вдохнули. Прочувствуйте собственное дыхание. Сконцентрируйтесь на нем. Не дышим. Теперь выдох. Будьте своим дыханием. Вдохнули.

Сначала я чувствовал раздражение. Потом расстроился. А через минуту заскучал, Долго ли это будет продолжаться? Я сконцентрировался на дыхании. Перестал прислушиваться к словам Джейсона, начал считать про себя и дышать, считать и дышать; я жил внутри своих легких. Спустя какое-то время остальная Вселенная исчезла. Голос Джейсона доносился откуда-то издалека. Он был ориентиром, если бы я захотел вернуться. Но я не хотел.

— Все, хватит, хорошо — Прекрасно. Теперь пришло время потянуться. Потянулись и достали до неба. Все тянемся. Давай, Джим, тянись до самого неба. Как можно выше.

Затем он заставил нас раскачиваться. Мы превратились в деревья. Мы качались на ветру. Мы чувствовали, как ночной бриз шевелит наши листья. Мы качались, как лес из людей-сосен, поворачиваясь к Джейсону — Солнцу, в то время как он ходил вокруг нас. Среди нас были маленькие деревца, тянущиеся, чтобы увидеть его лицо, и великаны, спокойные и величавые. Деревья-мужчины и деревья-женщины. Негнущиеся и гибкие, шумящие и молчаливые. Мы дышали. Раскачивались. Проходили дни. Сменялись времена года. Наступила весна, и мы расцвели.

А потом мы стали птицами, парящими над деревьями. Мы плыли в потоках воздуха. Смотрели на своего вожака и летели следом за ним. Ловили восходящие потоки и лениво поднимались вверх. Мы кружили и кувыркались. Парили в бело-голубом океане воздуха.

После этого мы были водой. От холода мы превращались в снежинки, беззвучно падавшие на траву. Мы медленно оседали на землю, друг на друга и таяли там. Мы перетекали друг в друга, мы становились друг другом.

А в конце мы были обезьянами, голыми, приседающими и подпрыгивающими, издающими вопли. Мы жались друг к другу перед лицом ночи. Кроме жестов и хриплых звуков, другого языка не существовало. Слова еще не изобрели. Мы снова были приматами, животными, человекоживотными. Детеныши уже свернулись клубочками и спали. Две обезьяны начали тихонько спариваться. Самка была слишком стара, чтобы иметь талию. Груди у нее обвисли. Совсем молоденький самец охотно и радостно оседлал ее. Я с одобрением наблюдал за ним.

Рядом со мной сидела молодая самка с. большими грудями. Я потянулся к ней и похлопал ее по спине. Она шлепнула меня в ответ. Мы потерлись носами. Это было приятно. Я решил спариться с ней — это тоже было бы приятно. Я похлопал ее еще немного, начал щупать груди. Она засмеялась и оттолкнула мои обезьяньи лапы.

Пожав плечами, я отвернулся посмотреть, что происходит в стае.

Высокая обезьяна, наш вожак, издавала звуки. Она изобретала слова.

— Довольно, пора возвращаться. Давайте придумаем века. Много веков. Придумаем наш век, двадцать первый. Давайте придумаем человека разумного. Станем на какое-то время людьми.

Я огляделся. На траве сидели голые люди. Разные — чересчур жирные или слишком тощие. Или грязные. Или растрепанные. Мальчишка с прыщами на ягодицах разлегся на пожилой женщине, лишенной всякого стыда. Я смутился. Чувство стыда еще не покинуло меня.

Мне не понравилось быть человеком. Я захотел снова превратиться в обезьяну, встал и признался в этом. Все рассмеялись и зааплодировали. Джейсон самодовольно улыбнулся.

— Видишь, что произошло. Едва ты вернулся к своим суждениям, отношениям, мнениям, как они автоматически отрезали тебя от твоей семьи. Так что же реальнее: чувства, испытанные тобой в обезьяньей стае, или твое мнение об этих людях?

— И то и другое реально, — ответил я. — Разве нет?

— В твоей голове — да, — парировал он. — Но одно — это настоящий чувственный опыт, а другое — лишь созданное тобой представление о том, какими должны быть твои чувства. От чего ты получил большее удовлетворение?

— От чувств.

— Правильно. Мнения и суждения о них не способны принести удовлетворение. Пойми, прошу тебя, Джим, что мы лишь стая обезьян, изобретшая речь, машины и кучу другой ерунды, включая мнения и предрассудки. Сейчас мы стоим перед выбором: следовать ли своему чувственному опыту или потеряться в дебрях надуманного? Что бы ты выбрал?

— Думаю, что стал бы обезьяной.

И тут я подпрыгнул, почесал под мышкой и захрюкал, чтобы подчеркнуть свою мысль.

Джейсон рассмеялся и захлопал в ладоши. Довольный, я сел.

— Вот вам классический случай, — сказал он. — Нагляднейший пример того, что я хотел продемонстрировать. Опыт пережитого вызывает трансформацию. Посмотрите на лицо Джима. Он уже другой человек. Видите проявление жизненности? «Я», что прячется внутри нас, стало теперь нам более доступным.

Все закричали и захлопали, а я чувствовал себя прекрасно.

— Произошла трансформация, Джим, и ты это чувствуешь, верно?

Я восторженно закивал.

— Таким образом, вы видите, что ощущение себя играющего, созидающего и есть ощущение себя как первопричины. Каждый теперь осознал, что он — источник собственного опыта, то есть источник трансформации. Есть такие, кто не понял? Нам предстоит разговор о трансформации, и, пока вы четко не уясните себе ее истоки, мы не сможем двигаться дальше.

Коротко суть дела в следующем: ощущение своего «я» как источника вызывает трансформацию. Вы занимаетесь собственной трансформацией все дни напролет. Когда вы источник опыта, который создаете, вы одновременно и источник трансформации, ибо можете перевоплотиться во что хотите.

Давайте остановимся на минуту на перевоплощении. Существует ли способ контролировать его? В определенном смысле нет. Вы не можете произвольно начать процесс и не можете его остановить. Вы постоянно перевоплощаетесь — пока не прекратите. И тогда вы прекращаете делать все. Для переставшего создавать себя существует даже специальный термин. Его называют трупом.

Но вы в состоянии контролировать то, что создаете. Можно создавать ощущение радости и вдохновения ничуть не хуже, чем ощущение несчастья и отчаяния. Но все-таки большинство из вас такие мастера по несчастью и отчаянию, что радость и вдохновение вам недоступны. Должно что-то произойти вне вас, чтобы вы ощутили счастье. Таким образом, вы можете быть счастливыми, будучи несчастными и подавленными.

Послушайте, — призвал Джейсон. Теперь он был весь огонь и вдохновение. — Вы создаете себя, даже не подозревая об этом — подсознательно; такое подсознательное творение отделено от источника. Откройте свой источник — и последует трансформация. Это и есть наше естественное состояние — трансформироваться, трансформироваться и трансформироваться. Так живут на сверхуровне.