Владимир Михановский - Гостиница 'Сигма'

- Так и быть, открою тебе тайну, - сказала она. - Я люблю капитана.

Брок быстро глянул на Любаву и, обнаружив улыбку в ее глазах, сам расхохотался. Трудно было придумать что-либо более нелепое. Капитан Джой Арго - и любовь? Полно, да ведомы ли ему вообще подобные чувства? Кажется, все его жизненные помыслы сосредоточены были на одном - полет "Ориона", выполнение задачи, возложенной на экипаж Координационным советом. Любовь, ревность, маленькие трагедии, время от времени разыгрывавшиеся на борту пульсолета, - все это скользило мимо его сознания.

Брок покачал головой.

- Кандидатура капитана отвергается, - заявил он.

- Ты можешь предложить другую? - поинтересовалась Любава.

- Да.

- Какую же?

- Свою, - бухнул Брок, словно бросаясь в холодную воду.

- Такую размазню, как ты, нельзя полюбить. Только пожалеть можно, ответила Любава.

- Ну, так пожалей.

Любава промолчала. Поправив высокую прическу, она подошла к фонтану и напилась.

- Сегодня особенно горчит, - сказала она.

- Горчит! - взорвался Брок. - Семиглаз нас систематически отравляет. Мы пьем медленно действующий яд.

- Зачем ему нужно было бы с нами возиться? Уж если бы Семиглаз решил нас отравить, он мог бы это сделать гораздо проще и быстрее, - заметила Любава.

- Почем я знаю? - сказал Брок. - Может, это доставляет Семиглазу удовольствие.

- Уж ты скажешь!

- Или, может, он проводит какой-то свой опыт, - продолжал Брок.

- А мы, значит, подопытные кролики?

- Примерно. А может, этот чертов Семиглаз надумал превратить нас в свой придаток, - сказал Брок.

- Да зачем же таким сложным путем?

- Ты видела, как кошка играет с мышью? - ответил вопросом Брок.

Они помолчали, стоя рядом и глядя сквозь прозрачную стену. Строение стояло на пригорке, и отсюда видно было далеко. В ясную погоду можно было рассмотреть десятки строений, теснящихся поодаль. За ними угадывалась стена.

- Как время тянется! - вздохнув, сказала Любава. - Осень.

Пожелтевшие листья, кружась, опускались на землю. Зарядил неприметный косой дождик, но видимость не ухудшилась: капли, попадая на наружную поверхность стены, тотчас исчезали, испаряясь.

- Где ты была вчера? - спросил Брок.

- В оранжерее. Целый день бродила. Знаешь, Брок, я нашла там вот это, ответила Любава и протянула Броку небольшой треугольный предмет, небрежно сработанный, с наплывами, некогда, наверно, прозрачный, но помутневший от времени, с металлической булавкой.

- Брошка, - сказал Брок, рассматривая находку. - Женское украшение. Его носят на Земле. Во всяком случае, носили. Интересно, чья она?

- Кого-то из тех, кто был здесь до нас, - произнесла тихо Любава.

За стеной сырой ветер гнал по земле опавшие листья. Выбежать бы туда, почувствовать под ногами влажную почву, вдохнуть запах вянущих трав, подставить лицо дождю!

- Послушай, Брок, а ведь мы с тобой, можно сказать, так и не ходили по земле, - сказала Любава.

- Поздравляю с открытием! - ответил Брок. Пройдясь по залу, он поднял за фонтаном блокнотный листок. - Это еще что за послание? - сказал он и протянул листок Любаве.

- Наверно, Брага обронил, - сказала Любава, рассматривая вязь интегралов. - Верни ему.

Брок забрал листок.

- Вот еще! - ухмыльнулся он. - И не подумаю.

- Может, он нужен Петру.

- Зачем? У Петра все вот здесь, - сказал Брок и похлопал себя по лбу. Затем сложил бумажного голубя и поднес его Любаве.

- Спасибо, - сказала Любава и зашвырнула голубя Брока.

Птица, описав плавную траекторию, поднялась почти до самого потолка, ткнулась носом в невидимую преграду и, словно подстреленная влет, кружась, упала к ногам Любавы.

Девушка подняла голубя.

- Отсюда не вылетишь, - сказала она.

Брок огляделся и, убедившись, что в зале никто из орионцев не появился, подошел к Любаве.

- Знаешь, Любава, мы можем быть удачливее, чем этот голубь, - прошептал он.

- Ты о чем, Брок? - вскинула брови девушка.

- Давай убежим отсюда!

- Вдвоем?

- Вдвоем.

- Ты открыл способ проходить сквозь стены? - осведомилась Любава.

- Не смейся. Кроме стен, есть еще и пол, - ответил негромко юноша.

Любава задумчиво расправила мятого бумажного голубя, затем опустила взгляд: под прозрачным полом, как всегда, клубились темные облака.

- Нет, в зале пол прочный, его не пробьешь, - лихорадочно зашептал Брок, вплотную приблизившись к Любаве. - Я придумал другой план... Мы сделаем подкоп из оранжереи и выйдем наружу. А уж там, на свободе, мы найдем способ освободить остальных! Яму в оранжерее замаскируем, ее никто не обнаружит... Я отыскал там, за мостиком, одно глухое местечко... Ну как, согласна?

Выпалив все единым духом, Брок умолк, ожидая ответа.

- Почему ты не хочешь посвятить в свой план остальных орионцев? спросила Любава после паузы.

Брок опустил голову.

- Я ожидал этого вопроса, - ответил он еле слышно.

- А все-таки? - настаивала Любава. - Разве ты забыл, что по Уставу космонавта...

- Я не хуже тебя знаю Устав космонавта! - взорвался неожиданно Брок.

- Так в чем же дело?

- А в том, что мы не на "Орионе"!

- Экипаж корабля никто не распускал, - сказала Любава. - Поэтому независимо от того, находится ли экипаж на борту или высадился на какую-либо из планет. Устав космонавта продолжает действовать...

В отличие от Брока, который все сильнее горячился, Любава говорила спокойно, обдумывая каждое слово.

- "На какую-либо из планет"! - подхватил Брок последние слова Любавы, не дав ей договорить. - Да пойми же ты, что речь идет не о какой-либо из планет, а о Земле!

Любава пожала плечами:

- Не вижу разницы.

- Очень жаль, если так, - сник Брок. Вспышка его погасла, и он снова заговорил тихо.

Любаве очень хотелось приободрить Брока, сказать ему ласковые слова, но она помнила и другое: капитан не раз повторял - и в полете, и здесь, на суровой и загадочной Земле, - что, если дисциплина в экипаже разладится, орионцы могут считать себя обреченными.

- Почему ты говоришь шепотом? - спросила Любава.

- Я бы не хотел, чтобы о моем плане узнал капитан... - не поднимая головы, произнес Брок. - Он запретит делать подкоп. А кроме того... - Брок снова оглянулся и закончил так тихо, что Любава скорее прочла по движению губ: - Я боюсь, что меня услышит Семиглаз.

- Ничего не выйдет из твоей затеи, Брок, - сказала Любава. - Неужели не понимаешь?

Брок вздохнул.

- Понимаю, - словно эхо, откликнулся он. - Но жить в бездействии больше не могу.

Молодые люди подошли к фонтану и долго смотрели на прозрачные струи. Ласковое журчание успокаивало. Мельчайшие водяные брызги оседали на лицо.

- Глаза, всюду глаза! - пробормотал Брок.

- Ты о чем?

- Такое ощущение, будто на меня отовсюду, из каждого закоулка, смотрят сотни, тысячи глаз и никуда от них не скроешься! - пожаловался Брок. - А у тебя нет такого чувства?