Владимир Михановский - Гостиница 'Сигма'

Глубоко под ними проплывала ночная Земля.

Борца посмотрел вниз:

- Точно школьный глобус, правда?

Зарика глядела на роящиеся огоньки городов. Кое-где пространство плавно прочерчивали ракеты, похожие на равномерно светящихся рыб, - почтовые, грузовые, пассажирские... Девушка вдруг подумала, что аппарат, в котором они летят, удивительно вписывается в общую гармоничную картину земной жизни. В тихие ночные минуты с высоты в несколько сот километров эта картина представилась ей размеренной, исполненной глубокого смысла.

- Люблю обозревать ночью Землю с такой высоты, - нарушил паузу Борца. А ты любишь наблюдать ночную Землю, Зарика?

- Я Землю люблю всякую. Но мне больше по душе Земля днем, откликнулась Зарика.

Борца посмотрел на нее.

- Ночь скрадывает детали. А днем - все как на ладони, - пояснила Зарика.

Внизу показалась однообразная темная пустыня, лишь изредка кое-где оживляемая сгустками огоньков.

- Это пустыня? Я думала, на Земле уже не осталось пустынь...

- Это не пустыня. Это Тихий океан, - сказал Борца, присмотревшись.

Вид Земли сверху - что днем, что ночью - был для него открытой книгой. Во время карантинных досмотров, вращаясь вокруг Земли, он изучил ее во всех подробностях.

Борца любил повторять, что он выучил Землю наизусть, как любимое стихотворение. И это была правда.

В глубине тихоокеанских вод показалось светящееся пятно. Даже отсюда, с космической высоты, оно представилось Зарике огромным. Казалось, будто кто-то подсветил снизу толщу воды. Зрелище выглядело феерическим.

- Что это. Борца? - спросила Зарика, зачарованно разглядывая пятно.

- Угадай.

- Ты все время, с момента нашей встречи у ворот Гостиницы "Сигма", задаешь мне загадки! - воскликнула Зарика. - Это, наверно, подводный вулкан, да?

Борца покачал головой.

- Неужели пожар на судне?

- Каким бы большим ни было судно, с такой высоты оно выглядело бы еле заметной точкой.

- Ну, тогда не знаю... - Зарика на несколько мгновений задумалась, не отрывая взгляда от светящегося пятна, которое медленно уплывало назад. Может быть, подводное испытание ядерного горючего для звездных кораблей?

- Все такие испытания выведены в космос, за лунную орбиту, - сказал Борца. - А ну-ка, пофантазируй еще.

- Огненные декорации? Праздник огня на воде? Да мало ли чего можно придумать за сто лет!

- Ну, уж ты скажешь - огненные декорации... Это был всего-навсего подводный город.

- Подводный город? - восторженно переспросила Зарика. - На дне океана?

- Нет, это плавучий город. Он держится на небольшой, заранее заданной глубине.

- А кто там живет?

- Те, чья профессия связана с водной оболочкой Земли.

- Рыбаки, что ли?

- Не только. В таких городах живут океанологи, китоводы, - пояснил Борца.

- Китоводы?..

- Они обслуживают китовые фермы в океане.

- А зачем строить город под водой? Не проще ли его строить на воде?

- Не проще. Под водой строения не подвержены ни качке, ни тайфунам, ни штормам.

- И на дне океана есть города? - спросила Зарика, вглядываясь в воду.

- Есть.

- Найди, пожалуйста!

- Отсюда они не видны.

- А мы побываем в городе на океанском дне, когда выйдем отсюда?

- Непременно побываем, Зарика, - ответил Борца и взял девушку за руку.

В клинике невесомости был свой, особый режим, ничего общего не имеющий с быстрой сменой дня и ночи, обусловленной вращением спутника вокруг Земли.

Корабль совершал полный виток за полтора часа. Таким образом, световой день - и соответственно ночь - составляли всего-навсего 45 минут.

Режим в госпитале невесомости - как, кстати сказать, и на любом космическом корабле - соответствовал обычному земному ритму жизни. Исходной единицей его служили сутки, состоящие из 24 часов, поделенные на день и ночь.

Физиологи давно, еще со времен первых космических полетов, осуществленных во второй половине XX века, установили, что именно такой режим является наилучшим для человеческого организма, особенно в условиях длительного полета.

Зарика и Борца говорили в госпитале обо всем, но больше всего друг о друге.

- Я открыл тебя, как астроном открывает звезду, - сказал однажды Борца.

Счастливые, они сидели, прижавшись друг к другу, и смотрели вниз.

Ночь, эфемерная сорокапятиминутная ночь, шла на убыль.

Они посмеялись, глядя, как проснувшийся в клетке попугай - вестник солнца - принялся смешно подпрыгивать, хватаясь клювом за прутья: бедняга никак не мог привыкнуть к невесомости.

- Зари...

- Что, милый?

- Ты обещала рассказать о полете "Альберта", - тихо напомнил Борца.

- Целью полета "Альберта" была звезда Алголь, - ровным голосом начала Зарика.

- Алголь, или иначе - Бета Персея, - кивнул Борца. - Слышал об этой звезде.

- Ты знаешь отчет "Альберта"?

- В общих чертах...

- Кроме машины синтеза да еще карантинной службы, для тебя ничего в мире не существует!

- Неправда, существует.

- Что же?

- Ты.

- Куда мне! - засмеялась Зарика. - Я ведь не машина, а только человек.

Некоторое время они молча смотрели на родную планету, окутанную предутренней мглой, которая быстро редела: через несколько минут спутник-клиника должен был пересечь плоскость терминатора, отделяющую день от ночи. Глубоко внизу, отдаленная от них сотнями километров, угадывалась ночная Атлантика.

Среди волн брызнула горстка ярких огней.

- Корабли? - спросила Зарика.

Борца покачал головой.

- Остров Энергии, - сказал он.

- Не помню такого.

- Не мудрено: когда ты улетала, его еще не было.

- Искусственный остров?

Борца кивнул.

- Его смонтировали недавно. Собрали с помощью белковых роботов, сказал он. - У подножия острова, на дне Атлантики, - подводный город.

Корабль без перехода влетел в день. В черном небе воцарилось мохнатое яростное солнце, потоки света хлынули во все уголки отсека. Борца поднялся и опустил полупрозрачную шторку.

- Персей. Красивое имя, - сказал он, садясь поближе к Зарике. Она не отодвинулась. - Знаешь, Зарика, в детстве я больше всего любил легенду о храбром Персее. Помнишь?

- В общих чертах... - улыбнулась Зарика.

- А еще в гости к Персею летала.

- Расскажи легенду, - попросила Зарика.

- Дело было, как положено в легендах, в некотором царстве, в некотором государстве, - начал Борца.

- Почему в некотором? - перебила Зарика. - Это было Аргосское царство, и правил в нем царь Априсий.

- О женское коварство! - воздел руки Борца. - Ты знаешь легенду о Персее лучше меня, так зачем же заставляешь меня рассказывать ее?

- Мне нравится, как ты рассказываешь.

- В таком случае, продолжаю. Научным прогнозированием в те далекие времена еще не занимались, а царь интересовался своей судьбой. Поэтому призвал он оракула и спросил: "Что сбудется со мною?" Оракул прикинул царскую судьбу и выдал весьма невеселый прогноз: оказывается, в будущем Априсия должен убить его собственный внук, которого еще и на свете нет. Царь решил предотвратить беду домашними средствами. Он заточил свою единственную дочь Данаю в башню. Прошу обратить внимание - башня была выкована из чистой меди. Ни один посторонний не мог проникнуть в башню, и Априсий торжествовал. Но, как выяснилось, слишком рано радовался царь. Дело в том, что сценарий развития событий начертан богами, которые в своих расчетах учли все вероятные увертки хитрого царя. Громовержец Зевс поступил просто: он превратился в золотой дождь и проник к заточенной Данае. В результате у нее родился сын Персей. Он-то и дал название звезде, еще не зная, что к ней полетит красавица Зарика... Ну, а теперь твоя очередь.