Осенние визиты

посмотрел в небо. Звезд видно не было - слишком много света вокруг. Он

вспомнил тот миг, когда Визитер увел его - парой небрежных слов...

Бесконечная тьма - но не страшная, наполненная жизнью, черные иглы, скользящие

между мирами. Осознать свою цель... дать ее всей Земле...

Да какая у него может быть цель? Кирилл хотел, чтобы мама его любила, и любила

не только за то, что он такой умный и хороший - а просто так! Чтобы Максим

перестал тереться в своих уголовных компашках, а хоть чем-то нормальным

заинтересовался! Чтобы его друг Ромка, уехавший год назад с родителями в

Канаду, поскорее ответил на очередное письмо! Чтобы попалась в руки такая

книжка, от которой на секунду оторваться не захочется! Чтобы ему подарили

собаку - большущую и страшную на вид, а он бы ее воспитал ласковой и доброй!

Мало ли чего он хотел? И ничего особенного в его мечтах не было... не мечтал

же он, например, чтобы кончились все войны, и все стали счастливы...

Или мечтал? Просто понимал, что это смешные мечты...

Разве он сможет теперь, хоть когда-нибудь, хоть на миг - стать счастливым?

А если они с Визитером все же победят?

Кирилл вздрогнул от надежды, нереальной и призрачной.

мама не умерла...

Ведь он же не хочет этого! Он мечтает, чтобы все было как прежде!

Может это случится - если все враги умрут?

Он придет в милицию - и окажется, что маму просто ранили. Что она в больнице,

но обязательно поправится. Это возможно - если они победят?

Кирилл торопливо вошел в магазин, уворачиваясь от спешащих внутрь и наружу

людей. Снял трубку таксофона, опустил жетончик, взятый на сдачу днем, когда он

поел гамбургеров в киоске.

- Алло!

Веснин чуть ли не кричал.

- Это я, Валя.

Пауза, и усталый вопрос:

- Какой именно?

- Который у тебя ночевал, - покорно объяснил Кирилл.

- Где ты?

- Далеко. Валя, я не могу вернуться. Меня, видно, выследили. Я еле убежал.

- Это за тобой гнались у детского сада?

- Да. Ты как узнал?

- Я все вокруг оббегал, идиот...

- Все вы, "штурманы", ненормальные. Радовался бы, что одной заботой меньше.

- Ненормальные, - охотно согласился Валентин. - Давай, я к тебе приеду.

Что-нибудь придумаем... где тебя спрятать. Давай?

На мгновение Кирилл едва не поддался искушению. Это было бы так просто и

правильно - согласится на чью-то бескорыстную заботу, позволить спасать

себя...

- Нет. Не могу, Валя.

- Почему?

- Это моя игра, - раздельно сказал Кирилл.

- Какая, к черту, игра?

- Я же еще ребенок, забыл?

- Ребеночек... - Веснин нервно рассмеялся. В трубке предупреждающе бикнуло. -

Кирилл, еще жетон есть?

- Нет...

- Звонил ты... другой. Сказал, что ждет тебя на Казанском вокзале, в десять, у

справочного.

- Спасибо! Валя, я деньги тебе потом верну, ладно?

- Да забу...

Связь прервалась. Кирилл постоял, глядя на трубку.

Почему у него нет друга-убийцы? Спецназовца какого-нибудь. И чтобы он

поверил... и помог.

Кирилл глянул на простенькие электронные часы. 21.11. Метро рядом, он успеет.

И задаст Визитеру главный вопрос - может ли измениться уже случившееся, если

они победят?

Если да - то он готов убивать.

Визирь достал из кармана попискивающий телефон, тронул клавишу. Машина шла так

ровно, что не расплескался бы чай в чашке, гул мотора был почти неслышен.

- Да?

- Рашид?

Он узнал голос Романова не сразу. Тот, похоже, был изрядно пьян.

- Здравствуй, дорогой. Что-то срочное?

- А ты телевизор не смотришь, деп-путат?

Проигнорировав издевку в голосе Владимира, Визирь сухо ответил:

- Был очень тяжелый день, дорогой. Сам понимаешь - страна в кризисе.

- Да?!

- Смею тебя уверить, - Визирь приготовился отключить связь.

- Странное дело сегодня случилось, - словно почувствовав его движение сказал

Романов. - Нашли на одной даче дедка-профессора. Мертвого.

Визирь замер, ожидая продолжения.

- А рядом двух мужиков. Может, он их шлепнул, а потом сам застрелился, Рэмбо

престарелый... Только вот кто потом пистолету ноги приделал? Ты еще кому-то

поручил дело, шакал?!

- Проспись, - прерывая связь ответил Визирь. Покачал головой. Придурок!

Болтать такие вещи по сотовому телефону... как бы там не гарантировали

секретность и скремблирование, но...

И никому он не поручал устранить старика... тут должны были справиться и

романовские прихвостни. Кретин. Пьяная русская сволочь. Не зря старики говорят

- "подружился с русским - жди беды..." Но не из Узбекистана же творить Великую

Страну!

Не мог этот кабинетный червь шлепнуть двух мужиков. А если бы шлепнул - то не

стал бы сам стреляться. Они, интеллигенты, лишь на словах такие

чувствительные.

Значит кто-то другой из Посланников вмешался в акцию.

Девчонка и вояка утром были в Сасово. Писатель ехал поездом, ему еще полтора

суток телепаться. Пацан? Чушь...

Визирь заерзал на просторном сиденье.

Может быть Посланник Знания пошел по его пути? Решил, что стоит устранить

прототипа?

Абсолютно не в его характере...

Какой уже раз они сходились в этой безжалостной схватке - и чьи-то линии

исчезали навсегда, а вместо них добавлялись новые, со своей правдой и своей

верой. Порой они шли годами, десятилетиями - игры Посланников среди

беспомощных людей-манекенов, которые покорно метались из стороны в сторону. И

сколько раз он почти побеждал - почти...

...Шум персидской армии... словно шум моря... но разве числом побеждает

Власть? "Я не краду победу" - в лица советников, уже смирившихся с

поражением. О, его не могли, не должны были остановить!..

...И степь дрожала под копытами конницы, безумным морем выплеснувшейся из

берегов, и в раскосых лицах, не знавших страха, отражались пылающие города, а

броню они надевали лишь на грудь - нет спасения воину, повернувшемуся спиной к

врагу...

..."Виват, Император! Виват!.. и ночь над пылающей Москвой, и бегство по

снегам. И власть. Над куском скалы в океане...

...Ему понравилась эта страна - после того поражения. И он сотворил из нее

колосса, через какую-то сотню с небольшим лет, и стер в прах того Посланника,

что пошел против Власти, и над сгоревшей рейсхканцелярией взвилось его красное

знамя, но он просто не успел, чуть-чуть не успел, он переоценил себя, свое

исковерканное тело, и колосс шагал еще почти сорок лет, но уже не было той

веры, той любви, что он умел дарить своим рабам, и Империя рассыпалась в

прах...

...И вновь поднимать ее из руин - ибо нет в этом мире иной страны, что так

любила бы его, любила, сама того не понимая, ни коммунизм и ни капитализм, ни

своего, и ни инородца - а просто Власть, хлесткую как хозяйская плетка, и

ласковую, как улыбка вождя...