Дин Маклафлин - Братья по разуму [Повесть]

Он положил палец на фотографию среза головного мозга человека.

- Клетки нормальной величины и целая паутина связей.

Он сдвинул палец на срезы мозга обыкновенного шаркуна.

- Эта зверюга умом не отличалась. Клетки имеют почти ту же величину фотографии выполнены в одном масштабе, - а вот связей между ними заметно меньше.

Камера Хичкока неотступно следовала за пальцем Мюллера: Хичкок добросовестно убеждался, что все обстоит именно так, как говорит Мюллер. А тот уже взял фотографии мозга трех сообразительных шаркунов.

- Теперь поглядите на эти клетки, - сказал Мюллер.

Они были гораздо мельче, более чем вдвое мельче клеток мозга обычного шаркуна, но от них во все стороны тянулись связующие нити, бесконечно разветвляясь и истончаясь. Вот это действительно была паутина!

Хичкок даже ахнул. Ведь мозг, состоящий из подобных клеток, должен быть невиданно могучим.

Мюллер одобрительно улыбнулся.

- А вы быстро схватываете, что к чему, - заметил он.

- Так значит, они... Да это же великолепно! - ликующе воскликнул Хичкок.

Вот оно - искомое доказательство. Как он и предполагал, ему бессовестно лгали, уверяя, будто шаркуны - тупые животные, лишенные даже проблеска разума. И вот теперь у него есть неопровержимое доказательство, что шаркуны - разумные существа, а потому должны пользоваться всеми правами и привилегиями, какие положены разумным существам.

Внезапно ему в голову пришла тревожная мысль, пробудившая опасливые сомнения.

- Но каким образом... каким образом вы получили эти... эти замечательные образчики?

Мюллер хмыкнул.

- А вы как думаете? Или вы воображаете, что мы позволим им разгуливать на свободе, а?

Хичкок пришел в ужас.

- Вы их убили!

- Само собой, - ответил Мюллер. - Ну, и что тут такого? Они ведь животные, и ничего больше.

Интерлюдия.

Кусок льда, обрушившийся на зверушку, совсем ее раздавил, однако едва Кош-коррозеск сдвинул его, упругие косточки почти вернулись в прежнее свое положение, и Кош-коррозеск увидел, как она выглядела, пока еще жила.

И Кош-коррозеск удивился. Ему еще никогда не попадались такие зверушки. Он оторвал заднюю ногу. Укрывшись от ветра в расселине под низко нависшим выступом скалы, он быстро съел ее вместе с костью. Потом оторвал и съел другую заднюю ногу.

Терзавший его голод немного утих, и вместо того, чтобы сунуть остальную тушку в рот, он принялся внимательно ее рассматривать. До сих пор он был уверен, что знает все живые существа, населяющие мир, - их вид, их повадки, их хитрости, их вкус. Но такую зверушку он видел впервые.

Кош-коррозеск начал думать.

В расселину ворвался ледяной ветер и взъерошил его шерсть. Но он ничего не заметил. Он думал, старался понять. Как случилось, что в мире жила зверушка, а он до сих пор ни разу ее не видел? Ему впервые попалось животное, которого он не знал, то есть впервые с того времени, когда он был детенышем и только-только покинул сумку своего родителя. Из расселины, которая узкой белой полоской уходила вверх, в горы, Кош-коррозеск оглядывал распростертый внизу мир. Белая одинаковая земля раскинулась на семь сторон, а горы, замыкавшие ее, были могучими, крутыми и черными там, где кончалась белая земля. А впереди, на середине земли, где не полагалось быть горам, поднимался к небу одинокий пик со срезанной плоской вершиной. Может быть, одно из чудовищ, притаившихся под землей, замерзло в ту минуту, когда уже почти вырвалось на свободу.

Кош-коррозеск знал все уголки мира, прошел его холодную белую землю вдоль и поперек, обследовал все полоски земли, которые уводили в горы, и побывал у самого их конца, где путь ему загородили обрывы. И он добрался почти до самой вершины одинокого пика на середине мира. Он соскребал чешуйки еды со скал на том склоне, на котором почти не бывало ветра.

Он узнал, где в мире есть пища и где ее нет. Он научился находить пищу, ловить ее ловушками, выслеживать, убивать. Он знал все, что нужно было знать о мире и о живущих в нем существах.

...Кроме вот этой зверушки - ее убил кусок льда, который он поставил на другой кусок. Кош-коррозеск оторвал заднюю половину тушки и медленно съел ее. Было приятно ощущать во рту пищу. Он чувствовал, что ему хорошо что он ест. Лучше этого чувства - очень редкого чувства - не было ничего. Кош-коррозеск за всю жизнь ни разу полностью не утолил свой вечный голод.

Но и наслаждаясь пищей, он все-таки продолжал думать о том, что никогда прежде такие зверушки ему не попадались. Добыча была уже почти съедена, и только тут пришла догадка.

Догадка странная... странная и пугающая. Но Кош-коррозеск весь встрепенулся, и пока он доедал добычу, лапы его подрагивали от волнения. Он доедал не торопясь, смакуя удовольствие от еды, радуясь своей догадке, дивясь ей.

Может быть, за краем мира есть что то еще? Может быть, неизвестная зверушка пришла оттуда?

Здесь, в этом мире, жизнь была трудной. Все живые существа голодали и умирали от голода. Жизнь заключалась в том, чтобы разыскивать пищу, ставить ловушки, а голод грызет нутро и подгоняет, подгоняет, не зная утоления.

Кончив есть, Кош-коррозеск снова установил кусок льда так, чтобы он сразу упал, если кто-то схватит приманку - смешанную со снегом бирюзовую кровь, которая накапала из его пасти, пока он ел. Он не думал, что вернется на это место. Но если все-таки вернется, а кусок льда убьет какое-нибудь животное, быть может, эта добыча продлит ему жизнь.

Соорудив ловушку, он ушел. Но не вниз, а вверх, туда, куда вела белая полоска земли - в горы, к самому краю мира. Если зверушка пришла оттуда, то, может быть, ему удастся уйти за край мира.

Жизнь - это поиски пищи. Кош-коррозеск медленно карабкался все выше, туда, где вставал край мира.

5.

Через тридцать два часа грузовой космолет покинет эту омерзительную планету и возьмет курс на Лямбду Змееносца - одной этой мысли было достаточно, чтобы Адам Хичкок пришел в самое приятное расположение духа.

Он думал об отъезде с радостью. Станция казалась ему тюрьмой. Снаружи завывает ледяной ветер, холодные волны с ревом накатываются на скалистые берега острова, а внутри некуда деваться от ручных шаркунов - безмозглые тупые твари! И сколько еще можно терпеть отсутствие даже элементарного комфорта? А кормят тут! Нет, эти примитивные первые и вторые блюда не для цивилизованного человека, постигшего все тонкости современной кухни.

Он мужественно выносил эти тяжкие испытания, но теперь настало время возвратиться к благам цивилизации.

Тем более что жертвовал он своими удобствами не зря: его миссия увенчалась успехом. Он ознакомился с фактами, он узнал правду. Теперь остается только вернуться домой и довести эту правду до сведения широкой публики. А уж тогда коренные жители планеты наконец-то получат необходимую помощь, в которой им так долго и бессердечно отказывали.