Мир приключений 1969

Дело в том, что утром он поссорился с женой и дочерью — обе упрекали его в жадности: он ни за что не соглашался с их решением купить дочери, студентке-первокурснице, новое зимнее пальто. Зима была теплой, шла к перелому, и великолепно можно было проходить и в старом. За лето же, не спеша, следовало сшить настоящее, модное зимнее пальто. Тем более, что весной предстояла покупка еще и демисезонного. Но ни жена, ни дочь не принимали никаких доводов, упрекали его в пристрастии к сыну, который, как стало известно вчера вечером, получил двойку по математике и, что хуже всего, был пойман с сигаретой в школьной уборной. Теперь классный руководитель вызывал родителей.

Наконец, только вчера Ивонин закончил следствие по сложному делу о хищении автомобильных покрышек со склада легкового автохозяйства, и ему очень хотелось хоть несколько дней не то что отдохнуть, а хотя бы ликвидировать бумажные завалы в служебном столе. Когда ведешь крупное дело, на мелочь просто не хватает времени и накапливаются служебные документы, требующие внимания, ответов и решений.

Но, пожалуй, самым неприятным было сознание, что он так и не сдал «хвост» в заочном юридическом институте, на последнем курсе которого учился.

Все, вместе взятое, заставило Петра Ивановича неожиданно для себя вспылить, когда начальство предложило ему провести следствие по делу об убийстве в районе поселка Южный.

Начальство к вспышке Ивонина отнеслось мудро: оно нахмурилось, но мягко, доходчиво разъяснило, что ему, начальству, и самому ясно, что Ивонину такое дело не по душе, но поскольку все остальные товарищи заняты, а он как раз свободен, то следствие он все-таки проведет. Борьба с хищением — дело важное и нужное, но жизнь человека есть жизнь и поэтому...

Вот почему злой, а потому деятельный Петр Иванович действовал быстро, толково, коротко и вовремя отдавал нужные распоряжения. Отправив медицинской машиной труп на вскрытие, он сразу же приступил собственно к следствию.

* * *

Естественно, что прежде всего Ивонин попытался изучить следы того, кто подходил к посадкам и почему-то вернулся обратно. Ивонин встал рядом с местом, где этот неизвестный топтался, словно устраивался поудобнее.

Впереди сквозь сплошную стену густых сосен-подростков пробивалась тропка. Ивонин, а значит, и тот неизвестный, что топтался здесь, видел тропку значительно дальше того места, где был обнаружен труп. Следовательно, он мог видеть и человека, идущего через посадки по тропинке.

Потом Ивонин по следам прошел вдоль изгороди рядновского огорода, но ничего нового, кроме свежей стежки не то лисьих, не то собачьих ямочек, не обнаружил.

За огородами и молодыми садами стояли новые, преимущественно четырехоконные дома, многие с летними мансардами. Дома были какие-то сытые, ухоженные и потому несколько горделивые. Почему сытые? Ивонин и сам не знал. Просто они казались не то что солидными или богатыми, а именно сытыми — приземистые, крепкие. И только один дом, прищуренно нацеливающийся на тропку в сосняке наполовину заколоченным фанеркой окном, Ивонину не понравился. Он не казался ни сытым, ни ухоженным. Его гладкая серая стена выглядела затаившейся, недоброй. И это, единственное окно с фанеркой, тоже сразу не понравилось Петру Ивановичу — будто дом подглядывает за тропкой, неусыпно следит за ней.

Ивонин прежде всего пошел к этому дому и никого в нем не застал. На стук вышел сосед, поздоровался и сказал, что хозяин приходит домой только под вечер.

— Если, конечно, не ночует где-нибудь в другом месте.

Ивонин строго спросил:

— Это ж в каком таком другом месте? — Ему сразу не понравился сосед.

— А кто ж его знает... Может, в милиции, а может, так... у кого еще.

— А что ему жена по этому поводу говорит?

— Так жена его бросила, бил он ее вроде.

— Так... Вы не скажете, а в последние дни он ночевал дома? — И тут только Ивонин поймал себя на том, что не знает, о ком расспрашивает, и потому добавил: — Кстати, фамилия его... — и потер лоб, словно вспоминая фамилию.

— Ряднов. Андрей Яковлевич Ряднов. Каменщик, — не торопясь, но уважительно сообщил сосед, и Ивонин подумал, что слишком точен в ответах рядновский сосед.

Но потом решил, что сосед не хочет дополнительных расспросов и заранее выкладывает все, что знает. Поэтому мгновенная настороженность следователя прошла.

— Насчет того, ночевал он или не ночевал, не знаю: мы с ним не больно дружим, — усмехнулся Липконос. — Да и то сказать, я живу здесь не так уж давно и чересчур в друзья никому не набиваюсь.

— Понятно. А вчера, позавчера ничего такого... подозрительного не замечали? — И быстро уточнил: — Я говорю не столько о поведении Ряднова, сколько вообще... в округе.

— Да нет, вроде все тихо, мирно. У нас тут народ все больше пуганый, осторожный. Так что... Да, нет... — Липконос подумал и с явным сомнением в голосе досказал: — Разве вот только... Приходил ко мне вчера Ряднов и просил взаймы стекла: говорит, выбил окно.

— Вы ему дали?

— Да нет, не дал. Нету у меня его, запасного стекла. Я ж говорю: здесь все пуганые, и я тоже стал... осторожным.

Липконос смотрел прямо, и в его маленьких глазках — прямых и острых — таилась веселая усмешечка. Ивонин заметил ее, и усмешка не понравилась ему. Она заставляла разгадывать Липконоса в то время, когда мозг был занят совсем иной работой. И чтоб переключить внимание, он спросил:

— Чем же это вы напуганы? Хулиганы, что ли?

— Зачем? Я же говорю — народ у нас тихий, семейный. Солидный народ. Кроме вот только... соседа. А пуганный вашим братом, прокуратурой.

Ивонин опять быстро и недобро взглянул на Липконоса и натолкнулся на его твердый, смелый взгляд и усмешку.

— Чем же мы вас так напугали?

— А помните, когда в поселке проверяли законность строительства? Вот с тех пор и...

Ивонин сдержанно усмехнулся: помнят. Петр Иванович тоже участвовал в проверке действий местных домовладельцев и сейчас припомнил, что фамилия Ряднова упоминалась кем-то из проверяемых. И упоминалась неодобрительно. Ивонин нахмурился, но спросил мягко, заинтересованно:

— Как же это он окно выбил? Пьян был, что ли?

— И я у него так же спросил. Нет, говорит, тверезый. Просто так, дескать, получилось. Ну, правда, я как раз на дворе был и слышал, как у него в доме грохнуло что-то. А потом уже и он пришел.

— Как это — грохнуло? — насторожился Ивонин.

— Да так — грохнуло. Ну как, например, на пол что уронят или так, вообще...

— Вроде выстрела?

— А может, и вроде выстрела. Толком не разберешься — все ж таки две стены. А потом ведь аэропорт рядом.

— Ну и что?

— А то, что и над нами самолеты летают — глушат. А на взлете, особенно зимой, когда моторы прогревают, такую стрельбу откроют, что у нас здесь хоть пулеметы ставь — никто ничего не услышит. Так что и я точно не скажу, что у Ряднова произошло: может, выстрел, а может, и что другое.