Андрей Курков - Сказание об истинно народном контролере (География одиночного выстрела - 1)

- Надо ж похоронить их по-человечески, - приговаривал Добрынин, кроша лед тяжелым инструментом. - Чтобы в гроб или в ящик, хотя бы на склад их отвезти, как людей...

Лед брызгал осколками под ударами топора, но сопротивление его было велико, и Добрынин, остановившись, чтобы перевести дух, и уже ощущая усталость в руках, увидел, что прорубил он дырку на глубину коробка спичек. Понятно стало, что не вызволить ему из ледяного плена погибших. Снова пришло в душу смятение и уже не страх, а по-детски невнятная обида. Перевел он свой взгляд на желтый портфель и подумал, что надо хотя бы его изо льда вырубить - может, там бумаги, документы какие-нибудь.

Принялся теперь Добрынин врубаться топором в ледяную твердь над портфелем.

Ваплах отошел на пару шагов и наблюдал оттуда :за Добрыниным, который с новой силой крошил лед тяжелым и острым инструментом, на ходу говоря что-то злое и непонятное урку-емцу, но очень похожее по интонациям на заклинание злого духа Каппы.

- Эй, Ваплах, помоги! - остановившись через некоторое время, позвал Павел.

Урку-емец подошел и увидел, что прорубил народный контролер весь лед, лежавший на портфеле, и даже подрубил чуть-чуть с краю, так, что теперь только нижний лед удерживал портфель. Но сам Добрынин, наверняка уже и подуставший порядком, вырвать портфель из лунки не мог.

Взялись они вместе за портфель и потащили его четырьмя руками на себя.

- Ну, еще ра-а-аз! - командовал Добрынин. - И еще ра-а-аз!!

После нескольких попыток портфель все-таки поддался, и с треском оторвали его Добрынин с Ваплахом от нижнего льда.

Народный контролер сразу открыл его, сунул туда руку, но тут же вытащил и сказал:

- Все смерзлось...

- На печке разогреть надо, тогда растает, - подсказал урку-емец.

- Ну пошли! - Добрынин поднялся на ноги, зажал портфель под мышкой, а руки спрятал в карманах - ладони его уже были сине-фиолетовыми от холода.

Повел его урку-емец к ближним холмам, но не туда, где находился город Хулайба. Шли они недолго, хотя и не спешили.

- Там такие места есть, - говорил урку-емец. - Рядом лед толстый-толстый, а чуть поближе к берегу - тонкий, как оленья кожа... А палку ту поставил русский человек Шендерович, чтобы не ходили к ней - там самый тонкий лед!

- А что это за Шендерович? - спросил Добрынин, уже чуть успокоившись и желая отвлечься от мрачных мыслей, бродивших в его голове после только недавно пережитого страха.

- А был такой человек перед русским человеком Кривицким, - рассказывал на ходу урку-емец. - Хороший был человек, партвзносов не собирал, меня от болезни вылечил... его все уважали.

- А где он сейчас? - поинтересовался народный контролер.

- Сейчас его нет. - Ваплах вздохнул. - Его медведь убил.

Чум Ваплаха стоял в низинке между двумя холмиками. Был он маленьким, раза в два меньше балагана, но зато как только вошли они г нутрь, так сразу Добрынин и почувствовал тепло этого темноватого безоконного жилища, в котором на самой cередине красовалась буржуйка, сделанная, как и остальные, из бензиновой бочки. Сквозь прорезанную в ней сбоку дырку на "меховой" олений пол падал красноватый отсвет.

- А-а. - Ваплах наклонился к печке. - Хорошо не потухла... надо еще дерна бросить... - и он приподнял край оленьей шкуры на полу и вытащил оттуда несколько бурых комьев. Забросил их в печку и только тогда обернулся к Добрынину и предложил ему усесться на такую же, как и у Абунайки, лежанку.

- Русский гость кушать будет? - спросил урку-емец. Народный контролер кивнул. И тогда Ваплах поставил сверху на печку небольшой котел с едой.

- Надо бы портфель оттаять... - проинес задумчиво Добрынин и посмотрел на урку-емца очень дружественно и уважительно. .

Ваплах взял из рук контролера желтый портфель и поставил его возле буржуйки.

- Скоро-скоро оттает, - проговорил он. Потом присел рядом с Добрыниным и спросил: - А русский человек. Добрынин сюда зачем приехал?

- Проверять приехал, - кратко ответил народный контролер, опять задумавшись о страшной судьбе застывших во льду людей.

- А что русский человек Добрынин проверять будет?

- Да я все имею право проверять, и работу, и жизнь, и порядок...

- А-а-а... - протянул Ваплах. - А один из мертвых тоже проверять приезжал. Я чуть-чуть разговор слышал. Из-за японцев они поругались...

- Из-за каких японцев? - Добрынин насторожился.

- А которые за партвзносами приезжают, - ответил урку-емец. - Тот русский человек хотел их увидеть, а русский человек Кривицкий говорил, что никаких японцев здесь нет.

- А что, есть они тут или нет? - спросил очень серьезно Добрынин.

- Тут их нет, но за партвзносами приезжают. Сам видел. К амбарчику на такой снежной машине подъедут, перегрузят в машину все шкурки, потом какой-то ящичек русскому человеку Кривицкому передадут, поклонятся и уедут до следующего раза.

"Вот оно что!" - подумал Добрынин и внутренне помрачнел еще больше. Никак не мог он ожидать, приехав сюда, что столкнется тут, на далеком Севере, с такими беспорядками, которые и беспорядками трудно назвать, потому что на самом деле все выглядело намного серьезнее. Все это было страшным преступлением, а преступником оказался главный коммунист города Хулайбы. И эта мысль испугала Добрынина, но все же справедливая злость оказалась сильнее испуга, и, поразмыслив еще, понял народный контролер, что коммунист не может быть преступником, а значит нельзя считать Кривицкого членом партии Ленина, нельзя было даже думать, что Кривицкий и товарищ Калинин состоят в одной партии.

И стало понятно Добрынину, что Кривицкий и есть тот враг, о каких часто писали в газетах и которые, скрываясь под личиной партийцев, творят свои темные дела. Все-стало понятно Добрынину о Кривицком, но возникло сразу много вопросов: а кто знал о происходящем, почему комсомолец Цыбульник ничего не сказал народному контролеру, почему радист Вася Полторанин, который довел Добрынина до реки, не предупредил о смертельной опасности? Неужели не знал?

И очень тяжело вздохнул народный контролер. Неужели жизнь на самом деле такая жестокая?

- Еда готова, - сказал Ваплах, трогая пальцем стенку котла, стоявшего на буржуйке.

Добрынин глянул на урку-емца. Есть ему расхотелось, но и обижать своего спасителя Павел никак не желал.

- Я потом, - проговорил он и снова задумался.

- Русский человек Кривицкий - нехороший человек, - закивал головою Ваплах, словно прочитал мысли народного контролера и решил вслух согласиться с ними.

- Знаешь, Ваплах, - сказал Добрынин. - Не называй его, пожалуйста, русским человеком. Какой он русский?! У него же лицо бабье.

- Хорошо, - сказал урку-емец. - А как его называть?

- Называй его просто Кривйцким, хотя он, конечно, сволочь. И надо его строго наказать за все, что он сделал.