НФ: Альманах научной фантастики 34 (1991)

– Серьезно? - сказал Виктор. - Ну и ну. То-то он сегодня на меня весь день волком смотрит.

Тэдди сочувственно покивал.

– Да, черт возьми, неудобно, - проговорил Виктор. - Извиниться надо бы… Как же он мне позволил? Ведь крепкий же мужчина…

– Я боюсь, не пришили бы тебе дело, - сказал Тэдди. - Сегодня утром тут уже ходил один легавый, снимал показания… Шестьдесят третья статья тебе обеспечена - оскорбительные действия при отягчающих обстоятельствах. А может, и того хуже. Террористический акт. Понимаешь, чем пахнет? Я бы на твоем месте… - Тэдди помотал головой.

– Что? - спросил Виктор.

– Говорят, сегодня к тебе бургомистр приходил, - сказал Тэдди.

– Да.

– Ну и что он?

– Да чепуха. Хочет, чтобы я статью написал. Против мокрецов.

– Ага! - сказал Тэдди и оживился. - Ну, тогда и в самом деле чепуха. Напиши ты ему эту статью, и все в порядке. Если бургомистр будет доволен, полицмейстер и пикнуть не посмеет, можешь его тогда каждый день в унитаз заталкивать. Он у бургомистра вот где… - Тэдди показал громадный костлявый кулак. - Так что все в порядке. Давай я тебе по этому поводу налью за счет заведения. Очищенной?

– Можно и очищенной, - сказал Виктор задумчиво.

Визит бургомистра представлялся ему в совсем новом свете. «Вот как они меня, - подумал Виктор. - Да-а… Либо убирайся, либо делай, что велят, либо мы тебя скрутим. Между прочим, убраться тоже будет нелегко. Террористический акт, разыщут. Экий ты, братец, алкоголик, смотреть противно. И ведь не кого-нибудь, а полицмейстера… Честно говоря, задумано и выполнено неплохо. - Он не помнил ничего, кроме кафельного пола, залитого водой, но очень хорошо представлял себе всю сцену. - Да, Виктор Банев, любимый ты мой человек, порося ты мое вареное, оппозиционер кухонный, и даже не кухонный - прибанный, любимец господина Президента… да, видно, пришла к тебе пора, так сказать, продаваться… Роц-Тусов, человек опытный, по этому поводу говорит: продаваться надо легко и дорого - чем честнее твое перо, тем дороже оно обходится власть имущим, так что, и продаваясь, ты наносишь ущерб противнику, и надо стараться, чтобы ущерб этот был максимальным…» Виктор опрокинул рюмку очищенной, не испытав при этом никакого удовольствия.

– Ладно, Тэдди, - сказал он. - Спасибо. Давай счет. Много получилось?

– Твой карман выдержит, - ухмыльнулся Тэдди. Он достал из кассы листок бумаги. - Следует с тебя: за зеркало туалетное - семьдесят семь, за рукомойник фарфоровый - шестьдесят четыре всего, сам понимаешь, сто сорок один. А торшер мы списали на ту драку… Одного не понимаю, - продолжал он, следя, как Виктор отсчитывает деньги, - чем ты это зеркало раскокал? Здоровенное зеркало, в два пальца толщиной. Головой ты в него бился, что ли?

– Чьей? - хмуро спросил Виктор.

– Ладно, не горюй, - сказал Тэдди, принимая деньги, - напишешь статеечку, реабилитируешься, гонорарчик отхватишь, вот все и окупится… Налить еще?

– Не надо, потом… Я еще подойду, когда поужинаю, - сказал Виктор и пошел на свое место.

В ресторане все было, как обычно, - полутьма, запахи, звон посуды на кухне; очкастый молодой человек с портфелем, спутником и бутылкой минеральной воды, согбенный доктор Р. Квадрига; прямой и подтянутый, несмотря на насморк, Павор, расплывшийся в кресле Голем с разрыхленным носом спившегося пророка. Официант

– Миноги, - сказал Виктор. - Бутылку пива. И чего-нибудь мясного.

– Доигрались, - сказал Павор с упреком. - Говорил я вам - бросьте пьянствовать.

– Когда это вы мне говорили? Не помню.

– А до чего ты доигрался? - осведомился доктор Р. Квадрига. - Убил наконец кого-нибудь?

– А ты тоже ничего не помнишь? - спросил его Виктор.

– Это насчет вчерашнего?

– Да, насчет вчерашнего… Напился, как зюзя, - сказал Виктор, обращаясь к Голему, - загнал господина полицмейстера в клозет…

– А-а! - сказал Р. Квадрига. - Это все вранье. Я так и сказал следователю. Сегодня утром ко мне приходил следователь. Понимаете, изжога зверская, голова трещит, сижу, смотрю в окно, и тут является эта дубина и начинает шить дело…

– Как вы сказали? - спросил Голем. - Шить?

– Ну да, шить, - сказал Р. Квадрига, протыкая воображаемой иглой воображаемую материю. - Только не штаны, а дело… Я ему прямо сказал: все вранье, вчера я весь вечер просидел в ресторане, все было тихо, прилично, как всегда, никаких скандалов, словом, скучища… Обойдется, - ободряюще сказал он Виктору. - Подумаешь… А зачем ты это сделал? Ты его не любишь?

– Давайте об этом не будем, - предложил Виктор.

– Так, а о чем же мы будем? - спросил Р. Квадрига обиженно. - Эти двое все время препираются, кто кого не пускает в лепрозорий. В кои веки случилось что-то интересное, и сразу - не будем.

Виктор откусил половину миноги, пожевал, отхлебнул пива и спросил:

– Кто такой генерал Пферд?

– Лошадь, - сказал Р. Квадрига. - Конь. Дер Пферд. Или дас.

– А все-таки, - сказал Виктор, - знает кто-нибудь такого генерала?

– Когда я служил в армии, - сказал доктор Р. Квадрига, - нашей дивизией командовал его превосходительство генерал от инфантерии Аршманн.

– Ну и что? - сказал Виктор.

– «Арш» по-немецки - задница, - сообщил молчавший до сих пор Голем. - Доктор шутит.

– А где вы слыхали про генерала Пферда? - спросил Павор.

– В кабинете у полицмейстера, - ответил Виктор.

– Ну и что?

– И все. Так никто не знает? Ну и прекрасно. Я просто так спросил.

– А фельдфебеля звали Баттокс, - заявил Р. Квадрига. - Фельдфебель Баттокс.

– Английский, вы тоже знаете? - спросил Голем.

– Да, в этих пределах, - ответил Р. Квадрига.

– Давайте выпьем, - предложил Виктор. - Официант, бутылку коньяку!

– Зачем же бутылку? - спросил Павор.

– Чтобы хватило на всех.

– Опять учините какой-нибудь скандал.

– Да бросьте вы, Павор, - сказал Виктор. - Тоже мне абстинент.

– Я не абстинент, - возразил Павор. - Я люблю выпить и никогда не упускаю случая выпить, как и полагается настоящему мужчине. Но я не понимаю, зачем напиваться. И уж совершенно ни к чему, по-моему, напиваться каждый вечер.

– Опять он здесь, - сказал Р. Квадрига с отчаянием. - И когда успел?…

– Мы не будем напиваться, - сказал Виктор, разливая всем коньяк. - Мы просто выпьем. Как это делает сейчас половина нации. Другая половина напивается, ну и бог с ней, а мы просто выпьем.

– В том-то все и дело, - сказал Павор. - Когда по стране идет поголовное пьянство, и не только по стране, по всему миру, каждый порядочный человек должен сохранять благоразумие.

– Вы искренне полагаете нас порядочными людьми? - спросил Голем.

– Во всяком случае, культурными.

– По-моему, - сказал Виктор, - у культурных людей гораздо больше оснований напиваться, чем у некультурных.

– Возможно, - согласился Павор. - Однако культурный человек обязан держать себя в рамках. Культура обязывает… Мы вот сидим здесь почти каждый вечер, болтаем, пьем, играем в кости. А сказал кто-нибудь из нас за это время что-нибудь, пусть даже не умное, но хотя бы серьезное? Хихиканье, шуточки… одно хихиканье да шуточки.