Алексей Калугин - Деграданс

Скотина!

Правильно Ксюша потребовала…

Думать о Ксюше было больно. Не хотелось думать.

А идею Новой эстетики Калинин спер у меня. Вольно мне было выкладываться.

Я, правда, считал, что он при его поверхностности не допрёт, но он допёр. Он все мотает на ус. У него собственных идей ни на столько, зато чужое перехватывает гениально. Сколько ночей мы провели с ним за бутылкой?

Дружба…

Тонкие чувства…

Искусство жизни…

Искусство, как необратимый процесс…

Искусство, в котором не может существовать копий, все единственно…

Новая эстетика… Великий план… Витьке Шивцову на все наплевать, а вот Калинин допёр. И ведь не к Трем вокзалам пошел, скотина, к девкам, торгующим пирожками, а увел Ксюшу… Русалку нежную… Дуру, блин… У Калинина мозг цепкий. Умеет схватывать чужую мысль… Наверное, не вчера приценился… И на Ксюшу нацелился не вчера…

– Иван Исаакович!

– Что, Андрей? Новости?

– Пока ничего. Может, пора связаться с «Антитеррором»?

– Замолчи! Ты что! Нам еще хотя бы пару часов!

– Шивцов и Калинин опасны.

– В этой ситуации все опасны.

– Я говорю о связке…

– Андрей, ты что? Какая связка?

Главред энергично покрутил пальцами у виска.

– Есть террорист и есть смелый журналист, пытающийся спасти заложников. Где ты видишь тут связку? «Антитеррор» владеет той же информацией, что и мы. Так что, ничего нового мы выложить не можем. Все доступные материалы давно в Сети. Там сейчас черт знает что делается! Какое шоу, Андрей! На каждого заложника, небось, создан персональный сайт, у каждого толпа фанатов…

– Если мы не позвоним в «Антитеррор», Иван Исаакович, то автоматически подпадем под подозрение.

– Какое подозрение?

– В причастности к захвату галереи.

– Ну ты даешь! – засмеялся главред. Как-то фальшиво, но засмеялся. Ждал чего-то, суетился излишне. – Мы с тобой целый день из кабинета не выходили. Какое подозрение? У нас куча свидетелей! Секретарша, Жискин, вахтерша, посыльный. Даже капитан Петунин. Он ведь звонил, значит убедился, что мы на месте. А что касается твоих взглядов на Калинина… Это личное… Не станешь же спорить?

Наверное, главред знал о происходящем гораздо больше, чем можно было подумать, глядя в его честные глаза, но что-то, похоже, в загадочной затее не складывалось. В чем-то главред лукавил, чего-то не договаривал. Совсем недавно, вдруг вспомнил Ведаков, я уже говорил ему, что в галерее напряженка, там что-то не так идет. А он что ответил? «Все идет, как надо. Даже лучше ожидаемого». Как-то вот так он ответил мне. Я еще удивился, как это лучше ожидаемого ? Ведь он именно так сказал… « …даже лучше ожидаемого ». Странно… А когда я назвал слова Калинина бредом, Иван Исаакович глубокомысленно заметил: « К бреду прислушиваются внимательнее, чем к исповеди… » И перешел на рейтинг…

– Ты вот что, Андрей…

– Что? – Ведаков посмотрел на главреда.

– Ты голову над происходящим не ломай, все равно мы ничего не изменим. Ты начинай думать о книге. О сегодняшних событиях тебе придется писать. Дам тебе неделю, начинай прямо сейчас, чтобы не терять время. Твое имя будет на обложке. Калинину, как ты понимаешь, в ближайшие несколько дел будет не до книги. Он увлекся… Тут ты прав… Придется вытаскивать парня… Честная книга понадобится, понимаешь? Убедительная! Ты умеешь… Да и антураж какой, а? Художественная галерея… Мумии… Стрельба… Тут кто угодно свихнется, правда? – главред честно и быстро поморгал. – И обязательно название, бьющее по нервам… Ты лучше всех знаешь Шивцова, подбери… Что-нибудь такое… «Свихнувшийся ангел». А?… Сашка один с такой книгой не справится, тут нужны всякие ссылки, умная ретушь… Увязать с искусством, почему нет? – главред испытующе уставился на Ведакова. – Сам ведь болтал про Новую эстетику … Я все знаю…

– Иван Исаакович! Какая книга? В галерее заложники!

– А ты им можешь помочь? Нет! Вот и начинай писать. Врубайся в материал!

– Писать еще одну дерьмовую книжку?

– Денежную книжку, Андрей!

– Иван Исаакович! Да что вы в самом деле? Это же не кино!

– Не кино, говоришь? А в чем разница?

– Не хочу я ничего объяснять.

– Тогда я объясню, дорогой товарищ Ведаков, – поморгал главред. – Кино, как, кстати, и сон, является всего лишь ирреальным отображением реальной жизни. Ты вот злишься, а зря. В этой твоей Новой эстетике что-то есть. Ты вообще мыслить умеешь, – усмехнулся главред. – И формулировки подбираешь уместные. Потому и доверяю тебе книгу. Громкую книгу. Ты же должен понимать, что искусство, даже жесткое, делает нас добрее. А? Зритель готов сопереживать любому герою как раз потому, что твердо знает: это всего лишь выдуманный персонаж, некий тип, сыгранный актером. Выдуманный герой не спрыгнет с экрана, не отхватит у тебя кусок, не станет завидовать, не даст тебе кулаком в лоб. Он даже не станет отнимать у тебя кошелек. Наоборот он всегда будет воевать с теми, кто обижает тебя в жизни. Садясь смотреть фильм, зритель заранее знает, что события, которые будут в фильме показаны, имеют мало общего с реальностью. Но они отвечают какому-то внутреннему ожиданию. У всех на самом деле чешутся кулаки. Да, в галерее сейчас не сладко… Да, там люди гибнут… Но каждую минуту кто-то гибнет в дорожных катастрофах – ты же не сходишь от этого с ума…

– Иван Исаакович…

– Да ты что такое упертый… – начал Главред, но осекся.

Экран пересекли внезапные полосы. Размазанная тьма, нечто невнятное. Изображение поплыло, метались какие-то бесформенные тени. Зато пошел звук. « Сидеть!..» Звук пощечины. « Спрячь когти, сучка!.. » Оглушительный выстрел. Вопли, визг. « Заткнись, урод!.. » Снова выстрел. Торжествующий вопль. « Устрой им, Витя, закат цивилизации! »

«Калинин на линии».

– А, Калинин. Передай трубку Шивцову.

«Витя… Тут капитан Петунин… Будешь разговаривать?»

Голос издалека: «А он нашел Христа?»

«Капитан, ты нашел Христа?»

– Ты сам-то понял, о чем спросил, придурок?

«Я-то понял. А ты?»

– Передай трубку Шивцову!

«Боишься признаться, да? Облом у тебя, капитан?»

«Психи! Психи!»

Шивцов хмуро посмотрел на Калинина:

«А что? Девка права, пожалуй».

И спросил:

«Дать тебе пистолет?»

«Мне? Зачем?»

«Оружие…»

«Я не привык к оружию».

«Мы ведь одна команда?»

«Одна. Это так. Но в искусстве».

«А разве ты не перевел искусство в другой разряд? – Шивцов в упор рассматривал Калинина. – Это категорию инвалидности трудно поменять, а искусство… Верти им, как хочешь… Трэш-реализм… Концепты… – Шивцов сплюнул. – Возьми пистолет, а то вдруг на тебя снова бросятся?»