Юрий Максимов - Зиккурат

Но сразу пойти не удалось. Когда Магану вышел в коридор, то увидел на том конце неторопливо плетущегося Волосатое Пузо. Кольнули досадные предчувствия, и через уш они подтвердились: тюремщик зашел к Энмеркару и там остался. Наверное, опять забирает слова. Да, добрые они, как же. Уже сейчас ведь изучают, даже не могут потерпеть до Далекого Дома!

Магану осуждающе покачал головой. Пробравшись в правый коридор, он притаился за углом, ожидая, когда Волосатое Пузо уйдет и Энмеркар останется один. А чтобы занять время, начал придумывать, в каких словах рассказать об услышанном от Узкого.

Время все шло и шло, а тюремщик так и не выходил. Магану устал, измаялся и ноги начали болеть, но отойти не решался, ведь как тогда узнать, что Волосатое Пузо покинул нору друга? И сесть было боязно – мало ли кто из тюремщиков высунется в коридор? Один раз он сел было, но тут же, как назло, отошла дверь одной из нор и вылез Бледная Вонючка. Магану едва успел юркнуть за угол и оттуда подсматривать. Тюремщик пошел в противоположный конец, наверняка в ту странную комнату, где он бормочет один и куда ходит чуть ли не каждый день.

Бледная Вонючка ушел, а гадостная вонь от него еще долго висела в воздухе.

А потом пришлось ждать нестерпимо долго, и все напрасно. Так и сидел там Волосатое Пузо, пока не заскрежетала ритмичная музыка с потолка – зов на ужин. Магану отбежал и увидел издали, как Энмеркар с тюремщиком вместе идут в трапезную. Только и оставалось, что сплюнуть от злости да поплестись в сад, а там скорее лечь в гнездышке и дать отдых ногам.

Когда Узкий принес вечернюю шкатулочку с едой, Магану взял ее и попросил:

– Прости, что накричал сегодня на тебя.

– Я не сержусь.

– Хорошо. Я больше не буду. Слушай, а как тебя зовут?

– А-723.

– Ты можешь заходить ко мне почаще? Мне бы хотелось поговорить с тобой еще. Одному скучно.

– Приду завтра. Буду стараться не огорчать тебя больше.

Магану ответил улыбкой.

– Если бы умел, я бы тоже сейчас улыбнулся, – ровным голосом сказал А-723.

Опять я в келье старца. Только теперь на мне не ряса, а корабельный комбинезон, и выгляжу я не как универсальный монах IV века, а как долговязый рыжеволосый немец. Впервые захожу в виртуальность с собственной внешностью. Келья оказывается маленькой для меня, так что приходится наклоняться. Да и Филипп, будучи теперь на полголовы ниже, производит не столь внушительное впечатление.

Оставив условности, сразу подхожу к старцу, опускаюсь на колени. А потом молча склоняюсь еще ниже, касаясь лбом вытоптанного земляного пола у его ног.

– Ну что, опять пришел? – спрашивает старец, крутя в руках почти готовую корзину. – Что ты все ходишь сюда, Клаус? Да встань, чего разлегся, чай, не истукан я, чтобы мне поклоны отвешивать.

Поднимаюсь, но не встаю с колен:

– Авва, смилуйся надо мной! Мне действительно нужно поговорить. Посоветоваться. Почему ты ничего не хочешь сказать мне?

– Потому что ты ничего не исполнишь из того, что я скажу.

– Я исполню. Правда. Поговори со мной.

– Исполнишь?

– Да, отче!

– Значит, хочешь узнать, как спастись тебе?

– Да!

– Спроси у Васи.

Душа замирает, словно меня застукали с поличным… Вася? Господи, откуда он…

– Ты заигрался, Клаус, – продолжает старец, переплетая прутья. – Пора бы уж прекратить. Если хочешь настоящего – обращайся к настоящему. Пока ты играешь в нас, ты не видишь, что происходит с тобой и твоими друзьями, и что готовят для вас те, кто играет вами. А теперь иди, Клаус, и не возвращайся. Можешь выходить прямо здесь, что нас стесняться? Сделаешь ли ты то, что я сказал, или нет, – меня не касается.

Сначала Магану расправился с Бледным Вонючкой. Сбил его с ног, попрыгал на нем и пинком выкинул во внешнюю пустоту. Но тут же сзади напал Волосатое Пузо. Однако захватить врасплох Магану было не так-то просто! Два точных удара – и пухлый тюремщик отправился вслед за своим другом. Настал черед Желтой Рожи. Тот опять посмел забраться в его сад. За это Магану накинулся на тюремщика и мутузил по всей коробке, пока его листья не растрепались…

– Во что играешь? – спросил кто-то сверху.

Магану поднял голову от шкатулки со связанными травяными узелками и улыбнулся Узкому.

– Привет! Я и не заметил, как ты подошел. Видишь, это тюремщики, а это я. А это большая коробка, в которой мы летим к Дальнему Дому. И вот я им всем наподдал и скоро освобожу Энмеркара!

– А что ты сделаешь потом?

– Вернусь домой, конечно же!

– Как?

– Ну… – Мальчик задумался.

– Если ты расправишься со здешними землянами, корабль будет все равно лететь к Дальнему Дому, – сообщил А-723. – И когда он опустится, ты все равно попадешь в руки землян. И твой друг тоже.

– Неужели совсем ничего нельзя сделать? – Магану отпихнул шкатулку.

– Можно сделать так, что корабль вернется к Агану, а тюремщики этого даже не заметят. И твои родители заберут тебя. И твоего друга. И вы снова будете жить как прежде.

– Ты не шутишь? – От волнения мальчик встал, заглядывая в лицо «рубо», но оно, как всегда, ничего не выражало. Маска.

– Не шучу.

– Что для этого нужно?

– Делать, что я скажу.

– Я сделаю! И Энмеркара позову…

– Нет. Этого не надо.

– Почему?

– Твой друг попал под влияние землян. Он все расскажет им и тогда у нас ничего не получится. Потерпи еще несколько седмиц. Пусть это будет наш секрет. Ты умеешь хранить секреты?

– Да.

– Тогда не общайся с ним пока. Даже если он первым к тебе придет. Так нужно сделать, если ты хочешь спасти себя и его. Обещаешь?

– Ну ладно, – без удовольствия протянул Магану. Что-то ему здесь не нравилось. Но ничего другого не остается. И посоветоваться не с кем. Эх, надо было вчера все-таки сходить к Энмеркару после ужина.

– Мне терять нечего. Если проболтаешься, это ты потеряешь последнюю возможность вернуться домой, а не я. Я просто пытаюсь помочь тебе.

– Почему?

– Ты ведь мой друг.

Магану удивился этим словам, но промолчал.

– Ложись спать сегодня сразу после ужина, – монотонно продолжал А-723. – Я приду ночью и разбужу тебя. Если хочешь домой, нужно много потрудиться.

И ушел.

Всему можно найти рациональное объяснение. То объяснение, которое дал Вася по анаким, тоже в определенной степени рационально, раз мой разум способен был принять его.

Проверяя программные цепи, я отыскал причину. Объяснение загадок. Анализатор задал Эпихронию в качестве ключевого из параметров – прозорливость. Компьютер истрактовал это как доступ к той информации, которую я считал недоступной для эмуляционной программы. Отсюда – информация о том, кто я на самом деле и что делаю, о других членах экипажа и моих с ними отношениях. Отсюда и нежелание разговаривать со мною, когда я приходил под видом монаха – Эпихроний ведь знал, что перед ним не монах, а мирянин, который выдает себя за монаха.