Николай Васильев - Битва при Тюренчене [СИ]

— Ну, хорошо. Не буду выпытывать у Вас заранее, что это за игра. Но после, если я не все пойму на вечере, обещайте растолковать: мне ведь о ней придется писать очерк… Да, вот еще: я обещал заплатить Вам аванс за повесть и приготовил некоторую сумму… Боюсь только, она недостаточно солидна…

— Егор Федорович… У нас с Вами, вроде бы, не разовое сотрудничество намечено. Сколько дадите сейчас, все будет хорошо. Вот пойдут доходы от публикации — и дополните.

— Да, да. Вы не представляете себе, скольких расходов требует издание газеты. Иногда концы с концами совершенно не сходятся. Но Ваша идея с «роман-газетой», думаю, окупится сторицей. Скорей бы наступило следующее воскресенье, когда я опубликую ее первый номер, с началом Вашей повести…

— Кстати, Егор Федорович, а не стоит ли во всех номерах этой недели дать анонс предстоящего выпуска «роман-газеты»? Чтобы она сразу была раскуплена?

— Точно! А я ведь об этом не подумал. Обязательно поместим. А может, краткие выдержки стоит опубликовать?

— Стоит, еще как стоит. Читатель должен быть в предвкушении…

К Кузнецовым семья Городецких явилась после шести вечера, с намеренным опозданием на двадцать минут, на котором настоял Сергей (с подачи Карцева). Дом Кузнецовых поразил их сразу с прихожей. Что это была за прихожая! Обширный высокий зал с рядом окон «в рост» по фасаду, паркетным полом, уставленным кадками с разнообразными пальмами и разрозненными стульями, множеством зеркал (тоже в рост) на стенах и обширном гардеробе и, в довершении ансамбля, черным лакированным роялем!

На входе их встретила миловидная прислуга в аккуратном, не без изящества, фартучке, помогла с раздеванием, развешала пальто и рассортировала по ячейкам обувь. После того как гости оглядели себя в зеркалах и поправили прически она же (разузнав у Елены Михайловны фамилию и статус их группы) провела их к дверям во внутренние покои дома, открыла их настежь и звучно объявила: — Семья Городецких!

После чего гости не без робости вошли гуськом в столь же обширную гостиную, где в креслах и на диванах сидело с десяток дам и несколько мужчин (среди них Кудрявцев). Тотчас с дивана поднялась хозяйка дома, то бишь Евдокия Петровна, одетая в шелковый халат, завязанный на спине и затканный яркими бабочками, на основании чего этот фасон получил в среде красноярских дам название «кимоно».

— Елена Миха-айловна! Дорогая! — раскрыла радушные объятья хозяйка. — Вас просто не узнать! Какой шик, светский стиль… Мне сразу стало неудобно за свой домашний вид…

— Простите меня, Евдокия Петровна… Я знала, что на Ваших вечерах не принято сверкать нарядами, но на данное время это мое единственное приличное платье. Впрочем, я постараюсь в ближайшее время расширить свой гардероб и появляться в одеждах, подобающих каждому случаю…

— Не сомневаюсь. Вы такая мастерица… Кстати, — понизив голос, шепнула хозяйка, — вы обратили внимание, что у меня под кимоно бюстгальтер?

— Конечно. Как и у меня под платьем. Правда, удобно?

— Исключительно удобно. Но простите…

И хозяйка оборотилась к Сергею.

— Сергей Андрееви-ич! Вы совершенный денди, светский хлыщ! Такое впечатление, что всю жизнь носили только смокинг! И бальные туфли!

— Это моя спецодежда на сегодняшний вечер, — чуть покраснев, парировал Городецкий. — Если, конечно, Вы не передумали играть в ту детскую игру…

— Нет, нет, обязательно сыграем. Я оповестила уже большинство своих приятельниц. Но они, как всегда, тянутся… А эта барышня — Ваша дочь, Елена Михайловна?

— Да, это моя Катенька…

— Ну, ее впору уже Катериной Андреевной величать, почти взрослая девица. Вон как бюст-то обозначился… Ох, Катенька, прости, не смущайся…

— Господин и госпожа Гадаловы! — вдруг объявила от дверей служанка.

— Верочка! — вновь раскрыла объятья Евдокия Петровна. — Петр Иванович! Рада, что вы откликнулись на мое приглашение. Вы всех здесь знаете, кроме, пожалуй, семьи Городецких, у которых сегодня что-то вроде бенефиса в нашем кругу… Итак, Елена Михайловна и ее дети: Сергей Андреевич и Екатерина Андреевна. Прошу любить и жаловать.

— Я примечал Елену Михайловну в нашем магазине, — молвил Петр Иванович, прекрасно одетый, почти светский человек, но безусловный торговец. — Счастлив познакомиться лично.

— И я рада, — жевнула губами дама в строгом глухом платье из вишневого бархата, отчего казалось, что ей уже за сорок.

Господин и госпожа Серебрянниковы! — оборвала знакомство вещунья.

Сергей обернулся на вход и позвоночник его на мгновенье оцепенел — так хороша была моложавая, статная, улыбчивая дама при высоком господине в до горла застегнутом сюртуке. Евдокия Петровна вновь защебетала, стала, видимо, и тех знакомить с Городецкими, а он смотрел и смотрел, не в силах отвести глаз от искрящихся радушием очей замужней женщины.

«Что, дружок, обалдел? — поддел Городецкого Карцев. — Вот они какие бывают, красавицы-то… Знаешь что чужая, что тянуться к ней нельзя, но сердцу не прикажешь… Хорошо, что я у тебя есть и приказать вполне могу; все, брысь, отвернулся и смотришь на любых других дам. Среди них ведь тоже есть хорошенькие — например, во-он та, в кресле под пальмой…»

Тем временем гости все прибывали и почти заполнили всю немалую гостиную. По знаку хозяйки вошли слуги с подносами, на которых стояли бокалы с шампанским и рюмки с коньком и водкой, а также горой лежали бутерброды: с икрой, красной рыбой, сервелатом, сыром и огурцами… У Карцева вдруг прорезался жуткий аппетит, но застенчивый Сергей взял лишь один бутерброд.

«Нас же двое, не забыл? — почти взвыл подселенец. — Возьми два и коньяк для меня!»

«Ага, пить будешь ты, а пьянеть я?»

«Да что тебе станет, с одной рюмки?»

«Может стать, я уже пробовал… К тому же скоро наш выход, наверное».

И в самом деле, после того как общее оживление, связанное с выпивкой и перекусом, пошло на спад, Евдокия Петровна вышла на середину гостиной, к средних размеров столу и объявила:

— А сейчас состоится основное действие нашего вечера: новая салонная игра, которую нам привез из Петербурга Сережа Городецкий. Как, Сереженька, Вы готовы начать?

— Готов. Игра заключается в правильном ответе на мои вопросы из трех предложенных мной же вариантов. Просьба зрителей без моего призыва не подсказывать. Правила я, наверное, буду объяснять по ходу игры, а начать ее предлагаю вам, Евдокия Петровна и Елизавета Петровна — вы-то с игрой уже знакомы…

— Конечно, конечно. Так ведь, Лизанька? На кон мы предлагаем поставить от всех присутствующих по 5 рублей. Ведущий и его домочадцы не в счет.

Спустя минут десять все расселись: за столом играющая пара и ведущий, прочие вокруг — слуги всех сиденьями обеспечили.