Роджер Леви - Платформа [litres]

– Н… Н… Наш…

А потом он свернулся калачиком как ребенок и снова забормотал, теперь громче, останавливаясь, только чтобы всхлипнуть. Рейзер поняла, что он считает. Видеть его муки было ужасно.

Пайрева посмотрела на него свысока, положив руку на холмик живота, и спросила:

– Уж конечно ты не думаешь, что он на самом деле твой?

Пеллонхорк обвил ее рукой, и его боль как будто на мгновение отступила, когда он сказал:

– Наш сын.

Пайрева перевела взгляд на него и отозвалась:

– Да, Пелл. Наш.

А потом Пеллонхорк резко сложился пополам, схватился за живот и сказал Диксемексиду:

– Давайте, сделайте это. Если лечения нет, можете уничтожить Систему. Уничтожьте всех, кроме себя. Я покажу Ему , что со мной нельзя так обращаться. – Он задохнулся и снова взял себя в руки. Мерцающий челомех не сдвинулся с места. – Вам ведь нужно то, что меня убивает, Дикси?

– Но оно и так наше, Пеллонхорк, – спокойно ответил золотистый челомех.

Пеллонхорк скорчил гримасу.

– Нет, пока еще не ваше. Ты не можешь его просто у меня забрать. Оно мое, оно у меня внутри . – Он снова сжал свой живот, на этот раз словно защищая его. – Стоит мне сказать одно слово – и оно вам не достанется, оно будет уничтожено. – Он указал на Таллена. – Он запрограммирован на это. Неужели вы думали, что я не подготовлюсь?

Рейзер почти забыла, что Таллен вообще там был.

– Мои люди запечатали нас, и у меня есть он, – продолжал Пеллонхорк. – Я могу уничтожить эту платформу и мое тело с сокровищем внутри в одно мгновение. А ты один, Дикси. У тебя нет выбора.

Челомех не ответил.

– Но я хочу, чтобы мой ребенок был в безопасности, Дикси. Пусть сам я умру, но я хочу, чтобы от меня что-то осталось. Если вам нужна моя болезнь, если вы хотите уничтожить Систему, вы должны забрать и моего ребенка.

– Ты не понимаешь, – тихо проговорил Диксемексид. – Твоя болезнь – наша. Она всегда была нашей. Мы модифицировали ее под тебя и отдали тебе.

Алеф затих и поднял голову. Впервые за все это время он успокоился. Тишину в комнате нарушали только всхлипывания мужчин в сарке.

Рейзер начинала кое-что понимать. Этот человек, Алеф, был тем, кто управлял Синт. Или, возможно, иногда становился Синт. Эти двое, Алеф и Пеллонхорк, были сердцем всей истории. И, поскольку наемники работали на Пеллонхорка, агентом Алефа, по-видимому, была она сама.

– Разве ты не понимаешь, Пеллонхорк? – сказал Диксемексид. – То, что у тебя есть, уже наше. Этот метавирус едва нас всех не уничтожил, и не единожды. Наша самоизоляция спасла вашу Систему, а вы об этом даже не знали. Но мы учились у метавируса, и в конце концов поняли, что единственный способ его уничтожить – это обратить его против себя самого.

Рейзер заметила в мерцающем создании некоторую заторможенность. Она вспомнила свой разговор с Дельтой, свою боязнь того, что ее окуклили, и задалась вопросом, не окуклен ли челомех, хотя ей всегда казалось, что такое невозможно. Но Диксемексид был с неназываемой планеты, и если они умели модифицировать метавирусы, то вполне могли быть способны и на такое.

А потом второй челомех задвигался, и она увидела, что Таллен тоже пришел в движение, и вслед за мыслью о его имени снова пришло покалывание памятника. Она подумала: «Таллен?»

Таллен резко огляделся, а потом посмотрел прямо на нее. Так вот зачем Синт было нужно, чтобы Рейзер связалась с Талленом через «ЗвездныеСердца»: чтобы обеспечить ей контакт с ним, когда она окажется на платформе. Должно быть, Синт смогла использовать комм для связи с имплантатами Таллена. Все это время – как долго? Месяцы? Десятилетия? Дольше? – Алеф, должно быть, преследовал Пеллонхорка, не в силах догнать его, но на каждом этапе отвечая на его приготовления своими. Рейзер отправили на Хлад после команд нейрохирургов и инспекторов и вывели на Бейла с Талленом после того, как посланники Пеллонхорка начали к ним приглядываться, а на Мэрли – после того, как Пеллонхорк заказал субмарины для своих наемников.

Но до сих пор Алеф – Синт – не знал зачем.

Рейзер поняла, что теперь она, должно быть, осталась последней его надеждой.

И последней надеждой Таллена тоже. Хотя Синт это, скорее всего, не беспокоило. Для Синт – для Алефа – она была лишь инструментом.

– Десятки тысяч погибли, – продолжал говорить Диксемексид, – но в конце концов мы научились адаптировать метавирус. То, что находится у тебя внутри, Пеллонхорк, не смог бы исцелить даже Алеф. Оно заточено под твои гены. Оно не может выжить без тебя точно так же, как ты не можешь выжить с ним. Оно умеет имитировать заразность, но его нельзя распространить вне тебя. Оно только твое. Вы погибнете вместе.

Алеф кивал.

– Много лет назад, когда ты, Пеллонхорк, пришел к нам с просьбой о помощи и предложением денег и власти, мы увидели в тебе ту же опасность, которую видели в этом метавирусе, едва нас не погубившем.

Голос Диксемексида становился то тише, то громче, а второй челомех рефреном повторял:

– Я не понимаю.

– Мы думали, что ты можешь измениться, если осознаешь свою бренность, – сказал Диксемексид. – Некоторые из нас хотели просто тебя убить, но большинство верило в Вопрос.

– Но вам было нужно то же, что и мне! – выкрикнул Пеллонхорк срывающимся голосом.

– Нет. Тебе было нужно все. Мы видели в тебе бурю. Мы видели, что, даже если откажем тебе, ты все равно уничтожишь все. И мы посадили в тебя семя.

– Но я… – сказал Пеллонхорк. – Он …

– Он? – Хотя голос челомеха не стал громче, неожиданно стало казаться, что через него говорят сразу несколько человек, почти в унисон. – Не говори о Нем, Пеллонхорк. Ты ничего не знаешь о Вопросе.

Диксемексид отошел на шаг назад, как будто ослабевая.

– Тебе осталось только умереть, чтобы узнать, – проговорил челомех, и голос его теперь звучал как эхо, как один из многих. – Как тебе, так и всем нам.

Пайрева, все еще державшаяся за Пеллонхорка, заплакала. Пеллонхорк повернулся к Алефу и выкрикнул:

– Алеф, ты должен мне помочь!

Он сделал шаг к сарку, из которого вышел, и Пайрева застонала, принимая на себя его вес. Рейзер был виден ее круглый живот.

– Нет, – сказал Алеф, и его жуткий голос треснул.

Пайрева всхлипнула и повернулась к нему:

– Алеф! Я знаю, ты меня любишь. И мы оба любим Пелла, ведь правда? Он твой самый близкий друг. Он – все, что у тебя есть. Он и я. Пожалуйста, помоги нам.

Она повела Пеллонхорка к сарку, еле справляясь с его тяжестью.

Диксемексид становился тусклее, и сквозь сияние кое-где начинал проглядывать металл. Интересно, сколько еще продлится окукливание, подумала Рейзер. Дельта говорила, что это устаревшая технология, однако Диксемексид использовал ее, да к тому же на челомехе. Что за технология у них на неназываемой планете? Старая она или новая?