Роджер Леви - Платформа [litres]

Женщина была светловолосой и веснушчатой и выглядела едва ли старше двадцати. Она была прекрасна. Она все еще не открывала глаз.

Мужчина из сарка оглядел комнату, остановил взгляд на челомехах и Таллене, а потом голосом, которым не пользовались уже очень давно, спросил:

– Дикси? Где ты?

– Я здесь, Пеллонхорк, – тихо ответил мерцающий челомех.

– Я не понимаю, – сказал второй челомех, а Таллен пробормотал:

– И я тоже, Беата.

Его голос не изменился. Но в нем слышалась усталость.

– Моя охрана здесь, но как насчет Алефа? – спросил Пеллонхорк, взглянув на наемников. – Что у него здесь есть? Я в безопасности?

– Это не было частью нашей договоренности. – Дикси помолчал, а потом сказал: – Я не смогу долго здесь оставаться, Пеллонхорк. Ты хочешь разбудить Алефа или нет?

– Да. Но сначала выпусти меня.

Таллен ничего не понимал. Больной мужчина, который, похоже, контролировал ситуацию, не обращал на него и Беату внимания.

– Лоуд перестал быть собой, – грустно сказала Беата. – Если он перестал быть собой, то и я не могу быть собой. Я не настроена на одиночество.

– Я с тобой, Беата, – сказал Таллен.

– Но вы здесь ради платформы. А мы здесь ради вас. – Изнутри у нее донеслось странное гудение, и она добавила: – Но нас здесь нет.

Второй челомех разговаривал с мужчиной, у которого были красные облезающие щеки. Кто такой этот Пеллонхорк? Мужчина неуверенно шагнул из сарка на пол. Казалось, что он разлагается.

Беата сказала:

– Кем стал Лоуд? Диксемексид ничего не значит. Это не имя. Это не слово.

Таллен вспомнил, как поднимал сарки на платформу и что их было больше, чем три, и еще вспомнил какого-то человека. Он сосредоточился. Да, женщину. Ему казалось, что он помнит ее имя, но оно ускользнуло. Беата была немного на нее похожа.

А потом ему послышалось, что она зовет его по имени.

– Рейзер? – прошептал он.

Рейзер наблюдала из-за двери. Выбравшись из сарка, Пеллонхорк, кем бы он ни был, испытал явную и отчаянную боль: он согнулся и втягивал воздух короткими глотками. Но, вопреки своим мучениям, он подошел ко второму большому сарку и откинул его колпак.

Этот сарк был сделан по-другому. Двое мужчин в нем смотрели друг на друга – скуля, с широко распахнутыми глазами, едва не соприкасаясь лицами. Через комнату Рейзер было слышно стремительное шипение их дыхания и видны кривящиеся губы. Пеллонхорк понаблюдал за ними, а потом сказал:

– Отец? Лигат? Вы приняли решение?

Казалось, ни тот ни другой его не услышали. Они дрожали и всхлипывали.

Тогда Пеллонхорк повернулся к последнему, самому маленькому, сарку и открыл его. Невысокий мужчина, поспешно вышедший оттуда, был худым как связка прутьев, бледным как луна и почти безволосым. Он ходил так, будто до сих пор учился этому. Когда он повернулся к Пеллонхорку, то словно просканировал его сверху донизу и голова его начала покачиваться, как будто мелко кивая.

– Привет, Алеф, – сказал Пеллонхорк. – Время пришло. Ты нашел для меня лекарство?

Рейзер невольно съежилась. Несмотря на состояние Пеллонхорка, тяжесть угрозы в его голосе была колоссальной.

Голос Алефа был странным, высоким и монотонным. Он сказал:

– Я знаю, что ты сделаешь, если я потерплю неудачу. Я это вычислил.

– Правда? И что же я сделаю, Алеф? – Пеллонхорк поморщился и притиснул к животу кулак.

– Твоя болезнь. Если я не смогу тебя вылечить, ты ее распространишь.

– И как, ты сделал то, что обещал? – спросил Пеллонхорк. – Ты нашел для меня лечение?

Рейзер взглянула на женщину, все еще мирно спавшую в сарке Пеллонхорка. Диксемексид молча стоял рядом с Пеллонхорком, а второй челомех тихо переговаривался с Талленом. Она не понимала, что здесь происходит.

– Я опробовал все, – сказал Алеф, продолжая кивать. – Ты это знаешь.

– А одновременно ты искал, правда ведь, Алеф? Я говорил тебе этого не делать. И еще ты пытался следить за всем, что делал мой Шепот, так же, как они следили за тобой.

– Откуда она взялась? Как я могу ее вылечить, если не знаю этого?

Рейзер не могла разобраться в Алефе точно так же, как и в Пеллонхорке. Из его слов следовало, что он в отчаянии, но в высоком, резком, монотонном голосе не было ни следа эмоций. Возможно, он просто был идиотом. А Пеллонхорк, несмотря на то, что боль вязала из него узлы, был спокоен и собран.

Единственным другим звуком в комнате было ритмичное всхлипывание двоих мужчин в сарке. Их била такая сильная дрожь, что сарк постукивал по полу. Трое наемников праздно баюкали свое оружие. Челомехи и Таллен молчали и не двигались, и Рейзер осознала, что и сама едва дышит.

Алеф и Пеллонхорк, разговаривая, составляли поразительную пару. Их сосредоточенность друг на друге словно высасывала из комнаты воздух.

– Думаешь, я не сказал бы тебе, если бы знал? Я просто ей заболел. Все, что нужно было сделать тебе , – это найти лекарство. – Пеллонхорк указал на мерцающего челомеха и сказал: – У нас с Диксемексидом сделка. Если я умру, он меня заберет. Заберет мою болезнь и уничтожит Систему с ее помощью. – Пеллонхорк улыбнулся сквозь очевидную боль. – А она, как ты уже обнаружил, способна это сделать.

Алеф впервые повернулся к челомеху и спросил своим высоким механическим голосом:

– Кто вы?

– Я Диксемексид.

– Дикси с… – начал Пеллонхорк.

Но он не договорил.

– Конечно, – сказал Алеф. – Вы с неназываемой планеты.

Рейзер с силой прижалась лицом к стеклу в двери, когда Алеф сказал:

– Я сделал все, что мог. Пожалуйста, Пеллонхорк, остановись. Отдай мне Пайреву.

– Ты хочешь ее? – Пеллонхорк подошел к сарку, ненадолго просунул руку под крышку, и женщина открыла глаза. Рейзер подумала, что никогда не видела никого настолько красивого.

Вторая половина сарка открылась. Пайрева моргнула и помотала головой, а потом посмотрела на стоявшего перед ней Алефа, чью голову сотрясал неконтролируемый тремор.

– Пайри, – сказал Алеф, и на мгновение его голос сорвался.

Когда Пайрева выбиралась из сарка, Рейзер заметила, что та беременна. Она проигнорировала Алефа и направилась к Пеллонхорку. Коснувшись его руки, она спросила:

– Он справился? Он может тебя исцелить?

Алеф протянул к ней руку и сказал:

– Пайрева?

Она с отвращением взглянула на него.

– Пелл, а ему обязательно здесь быть?

– Он не справился, – жестко сказал Пеллонхорк.

Рейзер пыталась понять, что происходит.

– Пайрева? – повторил Алеф и упал на колени.

Рейзер не сводила с него взгляда. Губы Алефа совершали равномерные движения, дрожа от скорости. Когда он поднял голову, в глазах у него стояли слезы. Он сотрясся и выдавил: