Генри Каттнер - Мстители пространства (сборник)

Нью-Йорк был отрезан от остального мира. Таково было первое предположение Пауэлла.

Но как это было сделано? Разумеется, никому не известными научными методами. Невероятно, но это случилось. Пауэлл не мог отрицать этого, а потому принял все, как нечто неосязаемое, чтобы положить основу своей смутной дедукции.

Одним из способов изолировать Нью-Йорк было воздвигнуть барьер вокруг него. Но не видно ни малейших признаков подобной стены. И в любом случае, это такая чертовски громадная работа, что Пауэлл отказался верить в подобную возможность. А через мгновение к нему пришло еще одно соображение. Какое отношение могла бы иметь стена к тому лихорадочному чувству движения, которое сопровождало метаморфозу?

Движение?

А что, если город был перемещен? Что, если он был взят с Земли и отправлен куда-то в космическую бездну? Пауэлл покачал головой. На это было мало шансов. Атмосфера немедленно испарилась бы в космосе. Но она оставалась такой, какой была. И что еще более важно — тогда бы почти полностью исчезла гравитация.

Однако сам Нью-Йорк не изменился. Это был еще один фактор. Если город каким-то образом перенести на другую планету, то он, безусловно, должен при этом разрушиться. Однако Нью-Йорк стоял почти невредимым.

Что тогда остается? Пауэлл твердо знал две вещи: вокруг города не было стены и остров Манхэттен не был перенесен в космос. Однако он все же был перенесен. Вот только как и куда?

Как? При помощи какой-то странной, неизвестной науки. Куда? Практически невозможно, что город перенесли на другую планету в Солнечной системе. Здесь просто не было такой планеты. А поскольку Нью-Йорк не мог перемещаться в пространстве за пределы Системы, следовательно, он был перемещен не в космосе.

Оставался лишь один возможный ответ, и Пауэллу очень не хотелось думать об этом.

Иное измерение? Он уже чуть было не сказал «глупости», но, хотя и невероятная, это идея не была совсем невозможной. На протяжении веков ученые размышляли о существовании других пространств и миров, находящихся одновременно с нами в одном и том же месте, но вибрирующие с другой частотой. Их атомы могут смешиваться с нашими, невидимые, но реальные.

Четвертое измерение? — спросил себя Пауэлл. Черт, да это же научные сказки!

Однако Нью-Йорк был перенесен. В уравнении неизвестная величина Х указывала на что-то невероятное, но не невозможное. Манхэттен не мог быть перенесен, без разрушения, по космосу. Но, возможно, его можно перенести в другое измерение?

Вот только что это за наука, и кто мог такое проделать?

У Пауэлла был один подозреваемый, но его подозрения были не основаны ни на чем. Управляемый робот, которого он видел на экране видеофона доктора Оуэна, был примером супернауки. Что, если именно ему приказали убить Эберли и украсть его космический двигатель? Когда закон наступает преступнику на пятки, тот старается убежать. Когда закон наступает на пятки суперпреступнику, тот ищет убежище, ключ от которого есть лишь у него одного.

Как бы это ни звучало фантастически, но преступник был установлен. Что, если этот робот сумел перенести Манхэттен в другое измерение? Что, если он отчаянно нуждался в убежище? При таких условиях Х становился уже вовсе не неизвестный величиной.

Пауэлл понимал, что это просто догадки. У него не было ни малейшего представления о том, кто мог управлять таким роботом. Но в данный момент он не мог придумать более правдоподобную теорию. Робот был ключом к проблеме. В этом Пауэлл был абсолютно уверен. Нужно просто найти ключ, только и всего.

Найти ключ не было таким уж невозможным делом для человека с ресурсами «Саммита» за спиной. Первое, что сделал Пауэлл, это обеспечил себе услуги бывшего взломщика, для которого вскрыть любые замки было раз плюнуть. Этот новоиспеченный Гудини был частенько полезен, когда нужно было снять сложные кадры кинохроники, обходя непреклонные возражения ее героев. Поэтому найти его можно было без труда. А тем временем Пауэлл узнал адрес жилища Оуэна в Нью-Йорке.

Потом он заручился поддержкой нескольких членов команды на высшем уровне.

— Мне нужны все материалы кинохроники касательно доктора Макса Оуэна, — сказал им Пауэлл. — Он произносил много публичных речей. Найдите их. И загримируйте человека, который был бы как две капли воды похож на Оуэна. Мне нужен идеальный двойник. Такого найти не сложно.

Затем Пауэлл отправился в смотровую «Саммита» с монтажером, и они пересмотрели кучу записей публичных речей Оуэна. Их было множество, и все со звуковыми дорожками.

— Это все, что у нас есть, — сказал монтажер. — И что теперь?

— Я хочу смонтировать фальшивую речь. Давайте-ка подумаем...

— Пауэлл потянулся за бумагой и карандашом. — Это будет нелегко. Нельзя говорить слишком много или слишком мало. Гм... — Задумчиво промычал он. — Так. Нужно, чтобы прозвучало вот это.

Монтажер прочитал то, что написал Пауэлл.

— Но это же не имеет смысла.

— Я делаю это не для премьеры в Радио-сити, а для частного показа. Так что берите ножницы.

Монтажер кивнул и принялся за работу. Проматывая пленку, он обращал внимание только на звуковую дорожку.

Речь была длинной. Монтажер внимательно слушал, иногда сверяясь с записью Пауэлла.

— Только следите за тоном, — сказал ему Пауэлл. — Нам нужно, чтобы в его голосе звучало настоящее волнение.

— Хорошо.

Начало было положено. Монтажер собрал вырезки и начал опытными руками склеивать их воедино, иногда останавливаясь, чтобы немного подрезать. Это работа заняла много времени. Но наконец монтажер взял готовую пленку и намотал ее на катушку. Потом щелкнул кнопкой, включил усилитель и настроил звук, после чего в проекционной раздался голос доктора Оуэна.

— Сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить триумф одного из наших самых уважаемых коллег, который только что удостоился Нобелевской премии...

Это была поддельная речь, произнесенная голосом Оуэна, в его манере и с его интонациями. Нужные слова были просто вырезаны и перестроены согласно написанному Пауэллом сообщению, так что подделка была надежной и незаметной. Это была совершенная работа.

— Прекрасно, — сказал Пауэлл. — Актер уже готов?

Появился актер. Его сходство с доктором Оуэном было фантастически совершенным. Гример поработал просто отлично. На первый взгляд, перед Пауэллом стоял сам Оуэн, толстый, лысый, с багровым, вечно потеющим лицом.

— Чудненько, — пробормотал Пауэлл. — Тебя как звать, парень?

— Броди.

— Ну так вот, Броди. Я притворюсь ведущим телепередачи. Вот звуковая дорожка. Я хочу, чтобы ты был в кадре и играл, но голос озвучу я сам. Попрактикуйся, пока не сможешь отлично подделать его мимику.