Генри Каттнер - Мы истребляем людей (сборник, том 2)

Между тем Бенджамин Лоусон спокойно продолжал заниматься своим делом.

Получив немало денег от БСЛД в результате его авантюры с водохранилищем, он вложил их в дело через инвестиционного брокера и арендовал небольшой дом, полностью оборудованный всевозможными Службами. Казалось, он хотел избежать ответственности. Был в его жизни какой-то привкус игры. Пища, приготовленная и горячая, прибывала сразу с недельным запасом, так что ему оставалось лишь нажать кнопку и выбрать блюдо. Затем он нажимал другую кнопку, и начиналась автоматическая уборка. Так как дом был функционален, не было никаких пылеуловителей, а кондиционеры и автоматические приспособления заботились о неизбежной грязи, которая встречается везде, кроме полного вакуума. В нескольких сотнях миль от дома располагалась спортивная площадка, и Лоусон частенько летал туда, чтобы покататься на лыжах, поиграть в теннис, в энергичную игру в скатч или просто поплавать. Он закупил тысячи книг, как бумажных, так и на кассетах, и читал все подряд. У него была химическая и прочие лаборатории, чисто любительские. Так, забавы ради, он как-то раз сам сварил мыло, и только хлорофилл-дезодораторы спасли его бунгало от отвратительного зловония.

И он по-прежнему нигде не работал.

Год спустя он избил полицейского. К тому времени у него как раз кончались деньги.

Фергюсон в то время продолжал работать над собой. Он обнаружил неосуществленные до настоящего времени психозы, включая младенческое желание, о котором впоследствии все забывают, достать луну с неба, и по замечательной серии ассоциаций, включающей зеленый сыр, масло и хлеб, разрешил себе вспомнить об отце. Фергюсон связался по видеофону с отцом — дряхлым не интегрировавшимся стариком, который проводил время, коллекционируя грязные лимерики, и не почувствовал ничего, кроме скуки, когда его престарелый родитель принялся по три раза подряд декламировать эти лимерики. Фергюсон выключил связь в полной уверенности, что его отцу давно уже нужен психиатр, и вернулся к своему самоанализу.

И тогда Лоусон отпинал полицейского.

— Но это же было больше двух лет назад, — сказал с экрана Арчер. — Я помню, вас тогда это разозлило. Однако с тех пор прошло два года! Лоусон ведь больше не покупал никаких страховых полисов, не так ли?

— Вопрос не в этом, — сказал Фергюсон, чувствуя, как подергивается щека. — Все, кроме меня, забыли о Лоусоне, который остался в архивах просто как очередное дело. Я позвонил, чтобы узнать, потеряли ли и вы к нему интерес.

Арчер издал уклончивое хмыканье.

Фергюсон глядел на него. Их разделяли многие сотни миль.

— Я готов держать пари, — добавил он, — что имя Лоусона записано у вас в календаре как кандидата на будущую проверку.

Арчер колебался.

— Ладно, — сказал он наконец. — Вы победили. Но это же простая процедура. Я проверял его каждые шесть месяцев. Я так делаю со многими — я ведь уже говорил вам, что никогда не рискую. К счастью, сотрудники у меня компетентные, так что я могу выкраивать время на это. Но это — всего лишь рутина.

— В других ваших случаях, может быть, это и рутина, — сказал Фергюсон, — но только не говорите мне, что так же обстоят дела и с Лоусоном.

— Я знаю, что у вас выработалась к нему настоящая фобия, — усмехнулся Арчер. — Есть ли что-нибудь новенькое?

Фергюсон задумчиво поглядел на Арчера, думая о том, сколько именно он может позволить себе рассказать. И решил строго придерживаться фактов.

— Вы знаете, чему я верю, Арчер. Но у меня нет доказательств. Он очень осторожен и никогда не делает ничего, что выдало бы его. При этом он не дает ни малейшего намека на то, что именно собирается сделать, когда использует свои... способности. И мне кажется, я понял почему.

— Может быть, просто потому, что он — обычный человек без всяких там особых способностей? — тихонько спросил Арчер.

— Нет, не может быть! Я скажу вам, как это обстоит на самом деле. Он — все еще ребенок.

— В двадцать три года-то?

— Вы также помните возраст всех ваших рутинных случаев? — усмехнулся Фергюсон.

— Ну, продолжайте же, — сказал Арчер, пожав плечами.

— Я очень тщательно изучил его дело. Из собранной информации я составил диаграммы и графики и показал их специалистам. Получив их мнения, я провел сравнение. Сравнение с образцом активности Лоусона в ту пору, когда он был двенадцатилетним ребенком. Со всеми вариациями. Интеллектуально ему сейчас не двенадцать лет, но его рекреации — периоды расслабления, когда различные центры мозга не находятся под полным контролем разума, — начинают показывать кое-что важное. Он мыслит, как взрослый, но играет, как ребенок. У него задержанное развитие, вот что.

— Таким образом, вы полагаете, что он, когда станет взрослым, превратится в супермена? — спросил Арчер.

— Вот почему он пошел к вашему патрону Риву, как только вышел из яслей. Краеугольный камень тут — пенсия по незрелости. Он не был таким уж альтруистом, как казалось, но, по его собственным меркам, он в то время был незрелым. И все еще остается таким. Он просто ждет, когда станет взрослым.

— И что тогда? Он захватит весь мир?

— Думаю, сможет, если захочет. — Фергюсон пристально поглядел на лицо Арчера на экране. — Ну, и что вы думаете?

— Чего вы ожидаете от меня?

— Я жду, когда вы вычеркнете его имя из вашего списка. Если ваш интерес к нему появился единственно из его странно альтруистического поступка, то можете спокойно закрывать это дело. Так что — вычеркнете?

Арчер немного подумал, прежде чем ответить.

— Наверняка.

— И это означает прямо противоположное. Вы слишком точный барометр, чтобы отвергнуть меня как совершенно свихнувшегося.

— А вы продолжаете не давать мне ничего, кроме догадок и подозрений, — огрызнулся Арчер.

— Да, я согласен, у меня самая настоящая фобия, — сказал Фергюсон. — Я уже долго живу с нею, и мне не нравится такая жизнь. Это все равно что жить с одной ногой без всякого протеза — к этому можно привыкнуть, но моя привычка не поможет остальному миру. Я хочу заставить Лоусона самого снабдить нас доказательствами, которые убедят вас, да и всех остальных, что он — то, чем является. И мне будет нужна ваша помощь. Он сделал несколько хороших вложений своих средств. Поэтому он не собирается обналичивать в ближайшие годы ни одну из своих оставшихся страховок. Я начинаю думать, что он делает так лишь затем, чтобы развеять подозрения и, таким образом, оставаться в поле для ошибки, чтобы впоследствии спокойно воспользоваться еще парочкой страховок. Он уже использовал две из них. Это насторожило специалистов. Если он в ближайшее время использует третью страховку, мне кажется, начнут волноваться и задавать вопросы и другие, помимо меня. Так вот, я хочу, чтобы он использовал третью страховку. Хочу, чтобы никто не успокаивался относительно него. И вот тут в действие должны вступить вы, Арчер. Если бы инвестиции Лоусона пошли прахом, ему волей-неволей потребовались бы деньги. И я хочу, чтобы они пошли прахом. Это скорее в вашей компетенции, чем в моей. Так что вы скажете?