Генри Каттнер - Мы истребляем людей (сборник, том 2)

— Дайте мне текущее досье на мистера Бенджамина Лоусона, — сказал он. — Недавно он хотел получить страховку, и ему отказали. Я хочу узнать почему.

Он принялся ждать, нетерпеливо барабаня дрожащими пальцами по пластиковой крышке стола.

— Здравствуйте, мистер Фергюсон, — приятным голосом сказала с экрана девушка. — Я рада, что вы вернулись. После вашего отъезда на Лоусона не было ничего нового, но сейчас я найду досье.

— Тогда не беспокойтесь, — сказал Фергюсон. — Я только хочу узнать о новой страховке. И, если можно, то побыстрее.

Он услышал, как голос его становится пронзительным, и постарался взять себя в руки.

Секунду длилось молчание. Затем девушка на экране сказала, чуть запинаясь:

— Простите, мистер Фергюсон, но, кажется, это находится под грифом «Совершенно секретно».

— Что вы имеете в виду? — раздраженно спросил он, но прежде чем она успела заговорить, продолжил: — Впрочем, неважно. Спасибо.

Он щелкнул переключателем, прерывая связь.

Никогда прежде Фергюсон не встречался с грифом «Совершенно секретно». Допуск к СС имели лишь три старших чиновника компании, хотя сотрудники ранга Фергюсона чаще нарушали эти правила, чем соблюдали.

Я не могу позволить ему отбросить меня в сторону, тихонько пробормотал он. Просто не могу. Через секунду Фергюсон понял, что нужно сделать. В компании были три человека, видеоэкраны которых автоматически примут запрос СС. Он сделал два звонка, прежде чем нашел пустой кабинет. К счастью, было как раз время обеда.

Он отпер дверь, прошел по коридору к служебной лестнице и поднялся на три этажа. По пути он придумал вполне правдоподобную историю, но воспользоваться ею не пришлось. Удача пока что не покидала его, и кабинет вице-президента БСЛД был пуст. Фергюсон запер за собой дверь и переключил видеоэкран на одностороннее изображение.

— Дайте мне последний СС на Бенджамина Лоусона.

— Ну, вот и все, — сказал Арчер.

Лоусон, откинувшись в кресле, поднес к губам трубу, и к потолку унеслась громкая, чистая нота. Она могла бы прозвучать насмешкой над Родом Человеческим, но Арчер так не подумал. Он слишком хорошо знал Лоусона... по крайней мере, считал, что знает.

— Жаль, — продолжал Арчер. — Мне жаль, что мы должны были так поступить, но он не оставил нам другого выбора.

— Это вас беспокоит? — спросил Лоусон, глядя на него вдоль трубы.

Арчер увидел свое искаженное лицо, отразившееся в ее медном боку, и тень беспокойства на нем.

— Я предполагал, что он так и поступит, — проворчал Арчер. — Но ничего нельзя было изменить.

— Вы говорите так, словно мы расставили ему ловушку, — сказал Лоусон. — Но мы только постарались, чтобы он узнал истину.

Арчер коротко рассмеялся.

— Неверное употребление семантики. Истина звучит так невинно, верно? И все же она самая смертоносная вещь, к которой может обратиться человек. Или, я вынужден думать, даже сверхчеловек.

— Я не хочу, чтобы вы называли меня сверхчеловеком или суперменом, — сказал Лоусон. — Не уподобляйтесь Фергюсону. Надеюсь, вы-то не думаете, что я хочу завоевать мир?

— Я пытался сказать ему, что вы этого вовсе не желаете, но к тому времени он уже видел за каждым кустом супермена, и я ничего не мог ему сообщить, что могло бы подействовать.

Лоусон еще ниже опустился в кресле и извлек из трубы серию коротких мелодичных звуков. Комната на секунду наполнилась ясными резонансами. Прежде чем звуки окончательно замерли, Лоусон отложил трубу и продолжил:

— Я не думаю, что есть смысл воспитывать кого-нибудь в антропоморфическом образе мышления.

— Знаю, — кивнул Арчер. — Мне потребовалось много времени, чтобы понять. И, полагаю, я был способен это понять, только отождествив свои интересы с вашими.

— Фергюсон докатился до крайности, но он так боялся сделать выводы, к которым пришел бы любой антропомыслящий, если бы знал правду обо мне и еще восьмидесяти в яслях. Фергюсон был совершенно прав, говоря о параллели между гориллой и человеческим созреванием. Незрелая горилла — по природе общительное, конкурентоспособное существо. Это часть его взросления. Прогресс, если вам так больше нравится. В яслях мы все время шутим, смеемся, футбол, бейсбол и прочие подобные игры кажутся нам важнее всего на свете — ведь их цель состоит в том, чтобы победить. Но настоящая идея состоит в том, чтобы стать физически развитыми, получить психологическую и социальную согласованность действий — все то, что нам понадобится, когда мы вырастем. Но вы же видите, что взрослые не относятся к этому столь же серьезно.

— Да, — сказал Арчер. — Но попытка заставить Фергюсона провести и тут параллели — провалилась. И любого другого антропомыслящего тоже провалится.

— Этот прогресс, каким видят его люди, — педантично заметил Лоусон, — не самоцель. В конце он может иметь такое же значение, как и любая школьная игра.

— Абзац первый, глава первая Учебника для начинающих членов Новой Расы, — усмехнулся Арчер. — Бесполезно и пытаться объяснять это Фергюсону. У него большая слепая точка в том отделе мозга. Вся его культура основана на идеи соревнования и прогресса. Прогресс — его бог. Он будет бороться до последнего, прежде чем признает, что его... его футбольный счет это не последняя великая надежда Человеческой Расы.

— Он и боролся до последнего, — сказал Лоусон. — И теперь достиг финала. Мы должны отпустить Фергюсона. — Он задумчиво поглядел на свою трубу и продолжил: — Параграф первый, предложение второе. Когда цель достигнута, средства больше не имеют значения. Мы знаем, что это так, но даже не пытайтесь сказать это человеку. — Он замолчал и подмигнул Арчеру. — Конечно, ваш случай — исключение, — вежливо добавил он. — Параграф первый, предложение третье. Никогда не вините в этом человека. Мы не можем ждать от него признания, что вся его культура — не более, чем детская игра, у которой должен быть конец, если игра вообще служит какой-либо цели. Никогда не смотрите на людей свысока — они положили начало нашему строительству, и мы знаем не больше, чем они сами, какое здание получится в итоге.

Арчер молчал, выказывая таким образом свое уважение. Это был единственный предмет, к которому, насколько он видел, Лоусон относился серьезно.

— Параграф второй, — продолжал тем временем Лоусон, хмуро глядя на трубу. — Никогда не нападайте на человека, кроме как ради самообороны, но уж тогда уничтожайте его быстро и качественно. Люди думают аутично [11] Аутичность (от греческого — «сам») — уход от реальности в мир собственных переживаний. . Они всегда будут убеждены, что вы хотите править их миром. Самомнение никогда не позволит им понять или хотя бы допустить истину. У нас нет потребности в их игрушках, мы должны убрать все детские вещи.