Генри Каттнер - Земля землетрясений

Затем другой. Свора все еще колебалась. Бойс дотянулся до портьер и скользнул под них. Как он и догадывался, там был проход. Металлическая дверь была нараспашку, а ему в лицо, покрытое потом, подул приятный ветерок.

Из комнаты позади раздался печальный вопль зверей, в котором было нечто нечеловеческое. Вопль повторялся снова и снова.

Бойс плечом захлопнул дверь. Засова на ней не было, только защелка, но ее можно было открыть с обеих сторон. Если Охотник придет в себя...

Бойс неприятно ухмыльнулся и расправил широкие плечи.

Затем повернулся и принялся вглядываться в тусклые голубые сумерки туннеля.

Бойс какое-то время думал, что стены завешаны занавесками с фантастическими рисунками. Но затем увидел более четко. Чья-то искусная рука вырезала на этих стенах барельефы. Там были джунгли: корни, ветви — или, возможно, змеи, — за переплетениями которых не мог уследить глаз. Камень стен был разноцветным, изрезанным яркими бороздками и поблескивающим слюдой и драгоценными камнями. Стены и крыша туннеля, казалось, являлись переплетающимися ограждениями из корней.

Через крошечные щели в резном камне пробивался голубоватый свет, словно весь барельеф крепился на светящейся поверхности.

Какой-то инстинкт заставил Бойса опустить руку к бедру, но меча там не оказалось — его, без сомнения, забрали, пока он находился в заключении у Ираты. Он не хотел думать о ней.

Бойс не мог вернуться. И Охотник должен был скоро очнуться, если запах крови не разбудил у своры голод.

Бойс тихо шел по коридору. Переплетающиеся кольца на стенах и потолке были неподвижными. Тем не менее его ни на секунду не покидало покалывающее чувство тревоги, будто тут таилась какая-то чудовищная опасность. Словно он шел рядом с пеленой, способной в любой момент разорваться, которая уже разорвалась, и из неизвестного, ужасного места пахнуло чуждым ветерком.

Нервы... ну, у Бойса были причины нервничать! На его суровом лице расплылась широкая улыбка. Резко попасть из нормальной жизни в лабиринт древнего и чуждого колдовства и интриг было делом вполне обычным для эпохи Гиллеама из Нормандии, общавшегося с ведьмами, колдунами и сарацинскими магами и свято в них верящего. Но Бойс-то не верил. То, с чем суеверный крестоносец слепо соглашается, современному человеку кажется вздором.

Возможно, подумал Бойс, он слишком много принимает на веру. Он должен был во всем сомневаться с самого начала. Хотя его разум не совсем принадлежал ему. Большей частью он являлся инструментом в умелых руках других.

Справа, посреди резных корней, показалась вырезанная из камня голова какого-то животного. Каменные глаза смотрели, но ничего не видели. В них — за ними, — казалось, росли поблескивающие угли.

Тишина сгущалась.

Бойс продолжал идти. Барельефы слева и справа не заканчивались. На некоторых были животные, на других люди.

В самом конце он на секунду остановился перед одной из каменных масок и посмотрел на нее. Из челюсти рос корень, странно деформирующий морду, но вырезанный из другого материала нежели иные серые гранитные маски, которые попадались Бойсу на глаза. И под кольцами усиков он разглядел темные контуры тела.

Скульптор в подробностях вырезал даже радужные оболочки и зрачки открытых глаз морды. Она походила на... Она выглядела, как...

Каменные губы шевельнулись.

С трудом двигаясь с сухим, каменным скрежетом, который был бесконечно ужасным, голова заговорила.

— Бойс, — простонала каменная морда, а каменный язык прощелкал по каменным зубам, выговаривая имя. — Бойс!

Тут Бойс узнал лицо и понял, какой конец ждал Годфри Мореля. Хотя этот конец еще не пришел.

Он протянул руку к отвратительным резным корням, но нечеловеческий голос остановил его.

— Стой! Не прикасайся к стенам! Не трогай их!

Бойс понял, что дрожит. Он облизнул пересохшие губы.

— Годфри, — сказал он. — Что... разве тут нет...

— Послушай, — сказал Годфри Морель каменным языком. — Очень скоро я... замолчу. Но до этого... — Щелчки прекратились.

— Что я могу сделать? — хрипло спросил Бойс. — Эти существа...

— Я уже стал их частью, — ответил Годфри. — Частью. Это адское растение. Дьявольское. Здесь находятся его корни, но по всему городу — внутри стен, под полом — в тайне растут усики. Это растение Джамая — его шпион.

— Джамая?

— Дьявольское существо, — усилившимся голосом сказал Годфри. — С его помощью он узнает все секреты Города. Внутри стен растут усики, они слушают... видят... и когда Джамай приходит сюда, отвечают на всего его вопросы. Я видел, как это происходит! Растение нужно иногда кормить мозгами живых существ, иначе оно станет обычным растением. Он создал его давным-давно — с помощью колдовства.

Колдовства? В этих пугающих голубых сумерках было легко поверить в такое объяснение, но поскольку Бойс недавно узнал, что Охотник тоже уязвим, он не мог принять это на слово. Растения могли реагировать на внешние раздражители — это называлось гиперчувствительностью — растения фактически могли видеть, слышать и ощущать вибрации. Даже в Бербанке знали о мутации растений.

Под воздействием определенных аномальных раздражителей, существование такого чудовищного растения было теоретически возможно — гиперчувствительное растение, поддающееся прямому контролю, впитывающее мозговую ткань и, возможно, саму энергию разума. Специальное растение, которым можно управлять, как машиной!

Теоретически это было возможно. Но это не уменьшало ужас, вызываемый чудовищем. Бойс почувствовал слабую тошноту, уставившись на бледное застывшее лицо на стене над ним.

— Я уже почти часть... этого существа, — сказал Годфри Морель. — Я узнал кое-что... из того, что известно ему. В нескольких местах Города есть контрмагические башни, отгоняющие адское создание. Например, оно не может проникнуть во дворец Короля. Оракул идет сюда. Джамай попытается убить ее. Ирата... ненавидит Оракула. В Городе есть только одна сила, способная... — Голос стих, но через секунду заговорил снова, менее четко. — Тяжело... говорить. Иди к Королю. Думаю... он сможет помочь... ненавидит Ирату также, как она... ненавидит его. Скажи ему... Джамай позвал Оракула сюда...

— Подожди, — сказал Бойс. — Это же Охотник...

— Ты только что ушел от... Джамая.

— Нет. Годфри, ты ошибаешься. Я сбежал от Охотника.

— Охотник... и есть Джамай. Тот же... — Из разинутого рта каменного лица вырвался хриплый стон. — Под драконьей мордой... потайной ход! К Королю — быстро! Быстро!

И лицо окаменело!

— Годфри, — сказал Бойс и затем прокричал. — Годфри!

На него смотрели каменные глаза.

Голубой туннель наполнила тишина.