Генри Каттнер - Земля землетрясений

— Они идут! — закричала Ирата. — Раньше, чем я думала. О, вас двоих ждет опасность... всех, кроме меня!

Ее смех был громким и ликующим, а у Бойса появилось мимолетное чувство, что в этом звуке он услышал что-то похожее на звон колокольчиков, доносящийся от Них. Ирата уже смеялась Их голосом.

Пол затрясся.

Ирата взглянула на Оракула, безмятежно стоящую с сомкнутыми перед собой руками и смотрящую на Бойса ледяным взглядом, в котором за толщей льда виднелось мерцание огня, будто в замороженном разуме медленно разгоралась память.

— Пока она тут, связь между Кераком и Городом ослабевает, — отстраненно сказала Ирата. — Чувствуешь? Чувствуешь качку, будто под городом проносятся волны? Эти земли удерживались слишком долго, пока Город стоял на якоре у причала Керака. — Она снова беззаботно засмеялась. — Если якорь сорвется, тут разыграется отменный шторм!

В помещении собиралась темнота. Бойс поднял голову и через гигантский стеклянный купол увидел в Городе суматоху: мужчины и женщины мчались к убежищам во дворце, храмах или тавернах, в любом месте, где их примут. Улицы очищались для Них.

— Теперь все закончится! — закричала Ирата. — Пришли те, кто разделил меня... и те, кто закуют вторую половину меня так, что она никогда не сможет получить контроль над моим разумом. — Она подошла ближе, ее алые губы искривились в презрительной усмешке, когда она вгляделась в ее собственное лицо, замороженное до цвета льда и мрамора. — Ты собиралась управлять мной! — тихо сказала Ирата. — О, я прочитала твои мысли! Помни, мы были одним целым, пока он любил нас. Я чувствую твое предательство, ползущее у меня в разуме, как змея, извивающаяся под ногами. Ты собиралась копить силу, чтобы в следующий раз, когда мы станем одним целым, получить надо мной контроль. О да, я знаю зачем! Это любовь пробудила в тебе зависть к моей силе. Любовь к нему. Но теперь он мой. Прислушайся — ты слышишь звон колокольчиков? Они идут, — те, кто разделил нас, — чтобы покончить с тобой по моему приказу! Приготовься, сестра — нет, больше чем сестра! Ты доживаешь последние секунды. Скоро на тебя наложат заклинание, навсегда сделающее тебя мраморной статуей, которой ты была только с виду!

Ирата повернулась к Бойсу, ее черные волосы описали широкую дугу, а лицо засветилось от ликования и злобной радости. Ее глаза фиолетовым огнем уставились на Бойса в темноте и холоде тронного зала. Они нашли его глаза, сосредоточились на них... и он ощутил неодолимое притяжение, словно Ирата, встретившись с ним взглядом, вытягивала из него разум. Сознание Бойса окатила чернота более темная, чем собирающийся мрак. А затем...

По огромному залу внезапно разнесся смех. Все повернулись, даже Оракул. У Бойса закружилась голова от резкого отрыва от взгляда Ираты. Затем он увидел движение в длинном проходе между колонн. Когда дикий смех раздался вновь, Бойс разглядел огромных полосатых кошек Охотника, плавно идущих вперед красивыми, изящными шагами, сверкая в темноте золотистыми глазами.

За ними, держа поводок, шел Охотник в той же самой тигриной шкуре. На его бледном лице запеклась кровь, и он смеялся, пока шел — но вовсе не радостно. Бойс вспомнил слова Ираты. Да, наверное, это было безумие — этот дикий безрадостный звук, эхом отражающийся от колонн. Но безумие холодное, знающее свою силу.

— Это ты был тогда... в кристалле... ты не давал мне взять его под контроль! — яростно закричала Ирата. — Как ты посмел, Джамай...

Он продолжал идти и смеяться во все горло.

— Я? Это был Джамай? Или все-таки Охотник? Во мне живут две личности, Ирата, как и в тебе. Ты должна была это понять! Уильям Бойс, я очень благодарен тебе. Я не знал о существовании потайного хода в тронный зал. А пока не заглянул в твой разум через кристалл, я даже не подозревал, что Король мертв. Даже я не знал об этом!

— Джамай! — завопила Ирата.

— И ты уязвима, Ирата. Ты боишься. Мы все чего-то боимся — смерти, боли или магии. Потому что ты в здравом уме — даже ты, Ирата! — но я утратил уязвимость. Я не знал об этом раньше, но знаю сейчас. Как человек может любить добро и зло — огонь и лед — и остаться собой? Ты поступила мудро, когда сделала свой выбор. Это означает смерть, но смерть лучше, чем жизнь. Я выбрал иной вариант. Я прошел за Иратой через все преисподнии Вселенной!

Над стеклянным куполом собралась тень. Белые облака тумана сгущались, окружая полусферу дворца, скрывая крыши Города. Керак, далекий и маленький, остался где-то там, за бледной вуалью.

— Джамай! — снова закричала Ирата, и Охотник улыбнулся.

— Нет, Ирата, — сказал он уже гораздо тише. — Это конец. Я люблю тебя и люблю Оракула. Я не дам тебе поработить ее. Я знаю, какое зло живет в тебе. Но я не дам ей получить власть над тобой, потому что тогда она посмотрит на меня и поймет, что с тех пор, как она видела меня последний раз, во мне расцвело зло. Вы обе должны умереть, Ирата, и мне все равно, погибнет ли мир вместе с тобой!

— Я уже вызвала Их. — Губы Ираты скривились. — Ты опоздал — сильно опоздал.

Над прозрачной крышей нависла огромная тень, отчего в огромном помещении стало темно. Джамай расхохотался.

— Пусть идут! — прокричал он. — Пусть убивают! Теперь я знаю ответ, и ответ этот — смерть! Убей и будь убитым! Я мудрее вас всех, поскольку безумен, и говорю вам, что ответ — это Смерть!

Стало так темно, что было уже трудно что-то увидеть, но Бойс разглядел резкий взмах руки в полосатом рукаве и то, как из ладони вылетел спущенный поводок. И увидел мгновенный бросок двух длинных приземистых мощных тел, припавших к полу у ног Охотника. Его смех, казалось, взбесил кошек, и яростный рев отозвался странным рычанием в его собственном голосе, когда они помчались к трону, где сидел мертвый Король.

Бойс смутно увидел красивые оскалившиеся морды животных, встретился взглядом с их светящимися глазами... и выскочил вперед с мечом в руках, защищая Оракула.

Было слишком темно, чтобы увидеть гигантских кошек, хотя они были уже совсем рядом. Было слишком темно, чтобы увидеть двух девушек, трон или колонны, и даже безумный смех Охотника растворился в темноте. В ушах Бойса зазвенело пение — звук крошечных колокольчиков, находящихся уже очень близко...

Лицом он ощутил горячее дыхание рычащего зверя. И услышал, как по каменному полу простучали когти, когда зверь бросился на него. Меч в руке Бойса поднялся в воздух сам по себе. Он ощутил жесткое сильное сопротивление, длившееся где-то секунду, затем оно ушло вправо и влево от лезвия меча.