Генри Каттнер - Земля землетрясений

Крутая тропинка извивалась вокруг скалы и медленно опускалась в долину. Спотыкаясь, задыхаясь и не веря в происходящее, Бойс продолжал бежать.

Когда спуск закончился и сквозь летящий туман стало видно подножие скал, Бойс на секунду остановился, чтобы сориентироваться. Сзади не доносилось ни звука. Стих даже смех Охотника, а туман больше не сотрясало рычание.

Бойс остановился на песчаной равнине среди скопления низкорослых кустов. Далекое и слабое разноцветное свечение подсказывало, в какой стороне находился город, но Бойс совсем не был уверен, что осмелится добраться до него. Ему нужно было время подумать и порыться в таинственно закрывшейся памяти, чтобы найти сведения, в которых он так нуждался.

Куда Бойс попал... в какую невероятную страну? Что ему тут было нужно? Зачем он прошел через хрустальное окно, следуя непреодолимому желанию... чего-то. Желанию пойти... за ней ... чтобы быть с ней ? Эта безымянная, безликая женщина, носящая железную корону, память о которой была словно цепь, тянувшая Бойса за ней, куда бы она ни отправилась.

Откуда Бойс знал ее? Кем она приходилась ему? Почему его всякий раз бросало в дрожь, когда он позволял воспоминаниям о ней всплыть у него в голове? У него не было ответов как на эти вопросы, так и на все остальные. Он только знал, что потерялся в тумане на неведомой земле, и не смел даже думать о том, чтобы добраться до города, являющегося единственным знакомым ориентиром.

Город Колдунов. Название само пришло в голову Бойса. Это был злой город, полный странного колдовства и еще более странных мужчин и женщин. Он ощутил внезапное желание взглянуть на него и бросился через туман на возвышение, видневшееся невдалеке.

С пригорка город было видно отчетливее, бесшумные серо-голубые облака то открывали его, то закрывали. Огромные стены загадочно возвышались, окружая скопления освещенных башен с хрустальными крышами и матерчатыми навесами, светившимися от горящих внутри ламп, как фонари.

Из тумана донесся тихий звук. Бойс повернулся. Вдалеке, по тропинке, извивающейся по затянутой облаками равнине, к городу тянулась какая-то процессия. Длинную дрожащую колонну окутывала странная темнота. Через нее пробивался свет тусклых фонарей, а звон колокольчиков периодически стихал, пока процессия пробивалась через туман. Бойс оказался достаточно близко, чтобы немного разглядеть тех, кто шел в колонне...

Он не помнил, что случилось потом. Только понял, что сидит на песке, закрыв руками лицо, пока медленно стихают волны тошноты. Бойс дрожал всем телом.

Потом он вспомнил, что уже видел этих... существ... раньше. Где-то в ее компании. Но что касается того, как они выглядели и кем являлись... тут его память оказалась бессильна. Бойс подумал, что никогда этого не узнает. Эти существа были слишком чужды всему, что считалось человеческим. Он только знал, что они ходили на двух ногах, как люди, но тем не менее они не являлись людьми, и Бойса охватывало такое отвращение при одной мысли о них, что его разум отключался...

Когда он услышал в тумане смех Охотника, то почти обрадовался. Он неуверенно поднялся на ноги. Темная процессия, вместе с огоньками и колокольчиками, исчезла в городе, и туман снова опустел. Охотник засмеялся вновь, уже ближе, и при последних звуках его смеха раздался первый крик, услышанный Бойсом от своры Охотника — пронзительный вопль, от которого волосы на затылке у Бойса встали дыбом.

Он побежал.

На этот раз охота была настоящей. Он дважды слышал, как свора сопит прямо у него за спиной, а их тонкий, пронзительный вой не стихал надолго. Бойс несся сломя голову, казалось, бесконечно долго, а под ногами мелькал самый обычный песок. Бойс лишь знал, что ему нельзя приближаться к городу и к тем, кто в него вошел.

Постепенно до Бойса начало доходить, что Охотник просто гонит его, поскольку свора давала ему время перевести дух. Периодически в тумане раздавался крик Охотника, вой зверей стихал, и Бойс падал на влажный песок, а затем поднимался и, хромая от усталости, брел дальше.

Если они бы хотели настичь его, то смогли бы сделать это уже раз десять за то время, что длилась охота. Его гнали в каком-то определенном направлении по какой-то непостижимой причине, известной одному Охотнику.

Теперь земля под ногами начала подниматься к подножиям скал, и Бойс понял, что скоро снова попадет в горы. Свора нагоняла. Задыхаясь, он забирался по крутому склону, слыша голос Охотника и ужасный вой зверей, гулко расходящийся эхом в тумане.

Затем Бойс внезапно оказался у крутого обрыва. Он остановился и отчаянно посмотрел по сторонам. Если Охотник специально загнал его сюда, то, возможно, лишь для того, чтобы легче было убить. Поскольку Бойс не мог ни бежать дальше, ни вернуться назад.

В тумане появился новый звук. Глухой, ритмичный стук, странным образом знакомый. Бойс всмотрелся в ту сторону, откуда шел этот звук, и попытался успокоить свое шумное дыхание. Но туман скрывал источник стука и искажал его.

Пронзительный вой, от которого стыла кровь в жилах, раздался так близко, что Бойс невольно развернулся. Из серой массы тумана появилась приземистая гибкая фигура и подняла оскалившуюся морду, пристально глядя на Бойса. Кошмарные существа бесшумно выходили вперед один за другим.

Стук стал громче. Внезапно Охотник громко закричал. Красивые рычащие создания замешкались. Охотник крикнул еще раз, и свора разом исчезла. Туман сомкнулся вокруг них, и они пропали, как кошмарный сон после пробуждения.

Снова раздался смех Охотника, вызывающий, с оттенком нечеловеческого рыканья. Затем стих и он.

Остался лишь ритмичный, полуметаллический стук. Бойс повернулся.

Из тумана, откатившегося назад, точно занавес, выступил огромный черный конь. На нем сидел человек — глаза Бойса округлились — человек, выехавший прямо из древних времен. На его огромном теле складками висела кольчуга, поблескивающая от влаги. Суровое лицо прикрывал конический шлем с металлической решеткой, а бледно-голубые глаза, не моргая, пристально смотрели на Бойса. Рыцарь выхватил с пояса меч.

Еще один враг, подумал Бойс. Он оглянулся назад, но там не осталось и следа от Охотника и его своры.

Всадник что-то сказал. Бойс с изумлением осознал, что понимает язык. С трудом понимает — это был старофранцузский, язык, на котором французы разговаривали шестьсот лет назад. Слова и интонации были архаичными, искаженными... но понятными.

— Я друг, — медленно, осторожно сказал Бойс. — Я пришел с миром.

Но его напряженные мышцы не расслабились. Если рыцарь бросится на него, то, возможно, Бойс сможет увернуться и каким-то образом выбить его из седла.