А. Риддл - Война солнца [litres]

Брайтвелл настояла, чтобы она сама наблюдала за его охраной. Как и я, она боится, что в последний момент он предаст нас. Действительно, возможное предательство Сети сейчас является нашей самой большой опасностью, и я боюсь, что шансы на это велики.

Другая часть загадки – смерть двух солдат, которые охраняли контроль запуска. Тайна преследовала меня, мои мысли все больше возвращались к ней. Я сформировал теорию, почему это произошло, хотя никому и не рассказал о ней. Я не могу доказать свою теорию – пока что – и раскрытие моих подозрений произведет эффект разорвавшейся бомбы. Поэтому сейчас я молчу.

Персонал МКС был переведен в «Иерихон» и сейчас находится в стазисе. С ними на борту, как только остальные из нас сядут на корабли и покинут Солнечную систему, на Земле или на орбите не останется ни одного живого человека.

Получив дополнительное пространство на корабле, мы можем взять с собой хранилище семян и коллекцию замороженных эмбрионов животных. Мы надеемся, что местная флора и фауна на Эосе будет поддерживать человеческую жизнь. Это лучший сценарий. Перенос инопланетной жизни, то есть растений и животных с Земли, в наш новый мир будет крайней мерой, но нам, возможно, придется на нее пойти, если планета окажется недружелюбной.

Финальный ужин нашей команды – мрачное событие. Все сидят за столом переговоров в оперативном штабе ЦЕНТКОМа, едят последние ПГУ на Земле (большая часть того, что мы оставили, уже отправлена на корабли, да и тот факт, что большинство людей в стазисе, позволил нам растянуть запасы еды на больший срок).

Гарри демонстрирует неуместную веселость, наполняя долгие минуты молчания своими историями. Наконец, члены экипажа «Карфагена» подходят к двери, к авианосцам, ожидающим доставки их на стартовое кольцо.

Я обнимаю Шарлотту и шепчу:

– Если вы опередите нас там, будьте осторожны. И заставь их слушать тебя, если ты найдешь на Эосе что-нибудь странное.

Она кивает, не в силах вымолвить ни слова, в ее глазах стоят слезы. Она нежно обнимает Эмму, которая прижимает Карсона к груди.

Эрлс протягивает мне свою массивную руку и трясет с такой силой, которая, я боюсь, сломает мои кости.

– Это была честь работать с вами, сэр.

– Для меня тоже. Позаботься о них там.

Гарри протягивает руку и хлопает меня по щеке.

– Здесь на тебя рассчитывают, парень. У нас всегда будет Цитадель.

Я не могу не усмехнуться.

– Надеюсь, у нас скоро будет что-то получше.

Он вздыхает с насмешливой серьезностью.

– Да. Впереди лучшие дни.

Я улыбаюсь.

– Понятно, что ты тут делал. Я буду скучать по тебе, Гарри.

– Я тоже.

Фаулер останавливается возле двери и смотрит мне в глаза.

– Теперь они твои люди, Джеймс. То, что ты сделал в лагере № 9, чтобы спасти нас… на Земле нет другого разума, который мог бы это придумать.

– Не знаю, не знаю…

– Я знаю. Доверяй своим инстинктам. Ты не просто так отвечаешь за всех.

Когда они уходят, я возвращаюсь в медицинский отсек, где Эмма нянчит Карсона. Идзуми хочет, чтобы мы подождали до запуска десять дней после рождения ребенка. А это значит, что нам придется еще два дня провести в этой холодной берлоге. Но это вроде как не плохо. Только Эмма, я, дети и неполный отряд охраны. Такое ощущение, что весь мир для нас. И, технически, так оно и есть.

В медицинском отсеке мы с Эммой сидим в тишине, слушая, как Сэм с Элли играют в прятки в соседних отсеках. Их смех эхом разносится во всех направлениях.

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашиваю я.

Эмма улыбается, глядя на Карсона.

– Нет. У меня есть все.

На следующее утро я нахожу Григория в оперативном штабе. Он проводит симуляции для корабля. В настоящий момент это кажется чем-то вроде его хобби.

– Нужно, чтобы ты мне помог кое с чем.

– Хорошо, – отвечает он, не поднимая глаз.

– Ты должен сделать мне оружие.

Это привлекает его внимание.

– Какого типа?

– Ручное. Энергетическое.

Он прищуривается, взглянув на меня. Думаю, что он, возможно, понял. Надеюсь, нет.

– Где оно будет использоваться?

– Пока точно не знаю.

Он улыбается, как будто может легко распознавать ложь.

– Какова требуемая выходная мощность?

Когда я отвечаю ему, он с энтузиазмом кивает.

– Хорошо, Джеймс. Я с радостью сделаю для тебя это оружие.

Он неправильно понял, зачем оно мне нужно. Но так даже лучше, чем если бы он узнал правду.

В медицинском отсеке стазисные мешки детского размера уже лежат на койках в ожидании своих пассажиров.

– Не хочу, – говорит Элли.

Я присаживаюсь на корточки, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Ты должна, милая.

– Почему?

– Потому что нам предстоит очень-очень длинное путешествие. Мешок поможет тебе заснуть и проспать всю долгую дорогу. Это такой специальный спальный мешок.

– Как долго?

– Для тебя это будет просто как моргнуть глазом. Ты ляжешь спать тут, а проснешься в нашем новом доме. Ты сможешь играть на улице и бегать среди деревьев, так, как ты видела по телевизору. – Я поворачиваюсь к Сэму. – Хочешь быть первым, здоровяк? Покажешь своей сестренке, что тут совершенно не о чем беспокоиться?

Сэм важно кивает, обнимает Эмму, Элли и меня, после чего забирается в мешок, трясясь от холода, а также, вероятно, от страха, но пытаясь сохранить самообладание.

После этого Элли следует его примеру без проблем.

Два дня спустя, находясь на стартовой площадке, мы с Эммой смотрим, как солдаты загружают Элли, Сэма и Карсона в капсулу. Мы стоим на пронизывающем холоде, наблюдая за выходом капсулы из вертикальной шахты. Она устремляется в небо, где ее уже ждет буксир, а потом «Иерихон».

Сейчас девять часов утра, но из-за темноты кажется, что стоит лунная ночь. На горизонте лучи солнечного света разбиваются о солнечные ячейки, плывя наружу, как жуткое северное сияние.

Лед громко хрустит под нашими ногами, когда мы возвращаемся в центр управления полетами. Ради наших детей мы с Эммой решили отправиться на корабль в отдельных капсулах. Если с кем-то произойдет катастрофа, у детей останется один из нас.

Я целую Эмму, прежде чем она забирается в мешок.

– Увидимся там, наверху, – шепчет она.

Я надеялся уйти последним. Что-то есть в том, чтобы быть последним человеком на Земле, но Брайтвелл и слышать ничего не хочет на этот счет.

Мы встроили в пусковой отсек роботизированную руку. Она способна запечатать последний стазисный мешок и загрузить его в последнюю капсулу, которая взлетит по заранее запрограммированному расписанию.

Когда Эмма уходит, я снова выхожу на улицу и смотрю на гряду белых холмов, купающихся в бледно-желтом и белом свете. Этот вид даже не похож на Землю. После сегодняшнего дня это место больше никогда не будет домом. К этому нужно привыкнуть.