А. Риддл - Война солнца [litres]

Когда я вижу Цереру вдалеке, меня охватывает холодок. Нас ждет «сборщик». Как только Сеть вернет Артура и его данные, они придут и уничтожат нас? Это было бы легко – «сборщик» мог просто вырезать большие камни на Церере и стрелять ими в космос, разрывая «Иерихон». По этой причине «Карфаген» находится намного выше плоскости Солнечной системы, далеко от нас и, надеюсь, от пределов досягаемости «сборщика».

– Давай покончим с этим, – говорит Джеймс, сходя с мостика по узкому центральному коридору корабля, который заканчивается грузовым отсеком. Сразу за грузовым отсеком внутренний воздушный шлюз. Одеяла и подушки лежат вдоль стены – импровизированные кровати, которые использовали солдаты. Судя по всему, они все уже проснулись ради такого события.

Через окно шлюза я замечаю Брайтвелл и ее солдат, стоящих вокруг Артура. Он выглядит таким же бесстрастным, как всегда.

Джеймс стучит по стеновой панели, и дверь грузового отсека открывается. Отсек находится под давлением – пока.

– По твоим расчетам, ты на мгновение окажешься в пределах досягаемости, – говорит Джеймс Артуру.

– Верно, – отвечает тот с почти скучающим видом.

– Тогда прощай.

– Я думаю, ты имеешь в виду – скатертью дорога, – шутит Артур.

– Именно так, – бормочет Григорий.

– Мы заключили сделку, – говорит Джеймс. – И уважаем ее условия.

Артур смотрит на него. Наконец Джеймс делает нам знак, и мы отступаем в шлюз. Брайтвелл и ее войска отходят назад, держа Артура на прицеле. Дверь шлюза закрывается, и мы с Джеймсом стоим и наблюдаем через широкий иллюминатор в стене.

Джеймс проверяет время.

– Три минуты до контакта.

Артур поворачивается к нам лицом и внезапно наклоняет голову, словно изучая Джеймса.

Джеймс стучит по панели и включает микрофоны в грузовом отсеке.

Голос Артура тихо звучит из динамиков, высокомерие улетучивается с его лица, когда он начинает говорит:

– Невероятно.

– Что? – быстро спрашивает Джеймс. Я могу сказать, что он нервничает. Это момент истины, когда мы узнаем свою судьбу.

– Ты, Джеймс.

– Откуда такое внезапное восхищение?

– Было сделано открытие.

– Какое открытие?

– О тебе. И твоем народе. Ваше существование было реструктурировано.

Джеймс косится на него.

– Ты уже связался со «сборщиком»?

– Конечно. Я соврал насчет дальности.

– Открыть внешний люк, – командует Брайтвелл.

Джеймс поднимает руку, не отрывая взгляда от Артура.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что мы были реструктурированы?

– Со временем ты узнаешь. А пока я сделаю последний подарок, прежде чем покинуть вас.

Внезапно лицо Артура смягчается. Я знаю это выражение. Это хитрость? Что-то вроде шутки, которую Артур сыграл над нами? Из динамиков доносится вежливый и спокойный голос:

– Здравствуйте, сэр.

– Оскар?

Он кивает.

– Я не знаю, что он тебе сказал, но мы не можем позволить тебе остаться на корабле.

– Я понимаю. Я собираюсь присоединиться к Сети, сэр.

На лице Джеймса отражается ужас.

– Не волнуйтесь. Для меня там есть место. У меня есть роль. Это не то, что вы думаете.

– О чем ты? – спрашивает Джеймс.

– О Сети. Все будет хорошо.

Джеймс смотрит на Оскара. Я почти вижу, как крутятся шестеренки в его безмерном разуме.

После паузы Оскар говорит:

– Спасибо, сэр.

– За что?

– За то, что подарили мне жизнь.

Джеймс мрачно улыбается.

– Береги себя, Оскар.

Он держит ладонь открытой и машет на прощание.

Брайтвелл подходит к панели, но Джеймс отмахивается от нее.

Глядя на своего старого друга, он медленно протягивает руку и нажимает на кнопку. Наружные двери открываются, и атмосфера вырывается из грузового отсека, мгновенно высасывая тело.

Григорий гневно смотрит на Джеймса.

– Ты не использовал его.

– Мне в этом не было необходимости, – говорит Джеймс, не глядя в глаза.

Григорий что-то бросает по-русски, вероятно, ругательства, и уходит в коридор.

Интересно, о чем они. Что использовать? Зачем?

Несмотря на отъезд Артура, мы остаемся в состоянии повышенной боевой готовности, пролетая Пояс астероидов и Цереру, спим по очереди, а кто-то постоянно следит за видеотрансляцией. Но «сборщик» не атакует нас и не пытается связаться с нами.

Убедившись, что угроза миновала, Брайтвелл и ее войска возвращаются в свои стазисные мешки, оставляя без сна только Джеймса, Григория, Идзуми, Мин и меня. Я ощущаю у всех пятерых желание задержаться, дорожить этими последними моментами в нашей родной Солнечной системе. Если мы погрузимся в стазис, то, в лучшем случае, не проснемся до тех пор, пока не выйдем на орбиту Эос.

«Иерихон» быстро набирает скорость, солнечная энергия заполняет его ячейки. Пройдя близко к Марсу, Юпитер мы обходим по большому кругу, стараясь не позволить массивному гравитационному колодцу газового гиганта слишком сильно мешать нашему путешествию.

Тем не менее, мы движемся достаточно медленно, чтобы наши камеры могли мельком увидеть четыре его крупнейших спутника: Ганимед, Каллисто, Ио и Европу. От их вида захватывает дух, каждый размером с маленькую планету.

Экипаж «Карфагена» думает о том же.

– Как красиво, – говорит Гарри, когда я смотрю на Большое красное пятно Юпитера – гигантский шторм к югу от экватора, который астрономы наблюдали, ползая взглядом по газовому гиганту в течение сотен лет.

– Это точно, – отвечает Джеймс.

– Есть проблемы с вашим вылетающим пассажиром?

– Нет, – отвечает Джеймс.

Григорий снова смотрит на него; затем покидает мостик. Его шаги удаляются по коридору. Как я ни старалась, я не могу понять, в чем дело. Джеймс и Гарри болтают, пока Юпитер на экране все уменьшается. Когда он становится не больше шарика от рулетки, Гарри говорит:

– Ну, дети все время спрашивают меня, когда мы собираемся попасть домой, так что мне лучше нажать на газ.

– Понял тебя, Гарри. Счастливого пути.

– Если это прощание, Джеймс, было здорово узнать тебя. Правда. Ты единственный в своем роде.

– Уж кто бы говорил, Гарри. Увидимся на другой стороне.

Той ночью, после ужина из ПГУ, Идзуми объявляет:

– Мы с Мин разговаривали. До Сатурна далеко. Мы уйдем в стазис сейчас.

Я обнимаю ее.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что спасла моего ребенка.

– Я рада, что смогла.

На следующий день в стазис уходит Григорий. Они с Джеймсом прощаются напряженно, но меня Григорий обнимает крепко.

– Увидимся на Эосе, – говорит он.

Я киваю, и он забирается в стазисный мешок. Надеюсь, следующий мир будет к Григорию добрее. Как и многие другие, он оставил на Земле тех, кого любил.

Когда стазисный мешок Григория убирает механическая рука, Джеймс поворачивается ко мне.